За окном замелькали многочисленные железнодорожные пути, загроможденные товарными и пассажирскими вагонами: поезд въезжал в Москву.
В вокзальной толчее Настя, крепко держа Олега за рукав, потащила его вперед. Наконец они выбрались на площадь.
– Куда теперь? – спросил Олег.
Настя задумчиво уставилась в пространство.
– Действительно, куда? Домой нельзя, мать будет задавать разные вопросы. Если на дачу? Нет, тоже не подходит. Опять же мать может нагрянуть, примет за вора…
Олег поморщился. Простота новой подруги начинала его утомлять.
– Знаешь что, – радостно сказала Настя, – пойдем к Аделаидке?
– К кому?
– К подруге моей, Аделаидой ее звать, она девица со странностями, но живет одна, родители в загранке. С ней интересно, тебе понравится.
Что именно ему должно понравиться, Олег так и не понял, но покорно согласился ехать к неведомой Аделаиде.
– А как же поиски? – робко спросил он.
– Сначала надо оглядеться, разведать обстановку, – изрекла Настя, – а там видно будет. Успеем еще наискаться.
«Великая все же вещь – дактилоскопия», – размышлял следователь Одинцовского райотдела Сергеев, сидя в своем маленьком прокуренном кабинетике и рассеянно листая анатомический атлас. Жуткие картинки этого почтенного издания, однако, не вызывали у следователя мрачных ассоциаций. Ему случалось видеть вещи и похуже. Он отложил атлас в сторону и задумался.
С одной стороны, все не так уж плохо. Личность странного гражданина, обнаруженного в кустах возле станции Мухино, установлена, а это уже успех. Но с другой стороны, мотивы и даже орудие преступления совершенно не ясны. А уж кто преступник – и вовсе за семью печатями. Он раскрыл лежащее перед ним уголовное дело. Итак, личность убитого! Выяснить это оказалось довольно просто. Отпечатки пальцев убитого были посланы в МУР. Оттуда сообщили, что они принадлежат Степану Ивановичу Козопасову, 1945 года рождения, ранее проживавшему в Москве на Большой Полянке. В 1962 году означенный Степан Иванович проходил по делу об ограблении продуктовой палатки, но вина его не была доказана, и он к уголовной ответственности не привлекался. Кроме этого случая, дальнейших упоминаний о жизни и деятельности Козопасова в картотеке МУРа не имелось.
Скоро Сергеев узнал, что Степан Козопасов вроде бы порвал с преступным миром, поскольку в следующем, 1963 году поступил во Второй Московский медицинский институт. Через шесть лет его окончил. По специальности – психиатр. Работал в различных учреждениях Минздрава, с 1979 года занимал должность заместителя главного врача Тихореченской психиатрической больницы.
Кроме того, Сергеев установил, что отец Степана Ивановича в свое время обвинялся в крупной растрате, но до суда дело не дошло, так как обвиняемый скоропостижно скончался. Мать Козопасова умерла несколько лет назад.
К сожалению, эти факты ничего не объясняли. Покойный был вполне добропорядочным гражданином, занимавшим ответственный пост. Может быть, все-таки уголовное прошлое? В деле об ограблении продуктовой палатки Козопасов проходил под кличкой Пастух.
Возможно, подставил кого-нибудь из своих сотоварищей, а теперь ему отомстили. Сергеев проверил и этот вариант. Обвиняемые в ограблении отделались благодаря своему малолетству условными сроками, и лишь один отсидел два года. Но ни он, ни остальные участники преступления больше судимостей не имели и вели нормальную жизнь. Значит, и тут ниточка обрывалась. Сергееву долгое время не удавалось выяснить телефон Тихореченской психиатрической больницы. Как обнаружилось, учреждение это было режимным. Наконец номер был установлен. Трубку на том конце провода подняла какая-то женщина, видимо, секретарь главного врача. Сергеев узнал, что Степан Иванович Козопасов в настоящее время находится в отпуске, потом сообщил, что заместитель главного врача скончался, причем в результате насильственной смерти.
На другом конце провода некоторое время длилось молчание, потом женщина довольно спокойно сказала, что сейчас соединит товарища следователя с главным врачом Ромуальдом Казимировичем Ситниковым.
Через минуту в трубке раздался холодный голос, поинтересовавшийся, что случилось.
Сергеев кратко сообщил причину своего звонка.
– А вы уверены, что это именно Козопасов? – спросил Ситников.
Сергеев сказал, что почти уверен. Тогда его попросили разъяснить, что значит «почти».
Сергеев в нескольких словах рассказал об обстоятельствах убийства и об уголовном деле двадцатилетней давности.
В далеком Тихореченске воцарилось молчание.
Улучив момент, Сергеев сказал, что неплохо бы приехать кому-нибудь из работников больницы и опознать труп, поскольку некоторые сомнения существуют.
– Как все-таки его убили? – услышал он в ответ. Сергеев заявил, что не вправе до окончания следствия знакомить посторонних с деталями.
– Хорошо, – сказали на другом конце провода, – мы пришлем кого-нибудь.
А на другой день к Сергееву явился мрачноватый молодой человек и, предъявив удостоверение Комитета государственной безопасности, сообщил, что дело об убийстве Козопасова переходит в юрисдикцию данной организации, чем несказанно обрадовал Сергеева.
Молодой человек пожал плечами и сказал, что ничего конкретного не знает, но поскольку учреждение, где работал покойный, имеет отношение к КГБ, то именно там и будет проходить дальнейшее следствие.
* * *
Дом, в котором проживала таинственная Аделаидка, находился в самом центре Москвы. Возле лифта сидела старушка и читала, как с удивлением отметил Олег, «Нью-Йорк таймс». Она внимательно посмотрела на парочку, но ничего не сказала. Высокую двустворчатую дверь на шестом этаже долго не открывали, несмотря на настойчивые звонки Насти.
– Видимо, никого нет дома, – высказал догадку Олег, но Настя продолжала давить на кнопку звонка.
Наконец за дверью послышалась возня, лязг замка и цепочки, и на пороге возникла крупная взлохмаченная девица в ночной рубашке. Она сонно посмотрела на гостей и, ничего не сказав, пропустила их в прихожую. Был полдень, и, по мнению Олега, давно пора было начать трудовой день, но девица в ночной рубашке, по-видимому, придерживалась иной точки зрения.
Они очутились в огромной, слабо освещенной прихожей. Девица куда-то исчезла, и Олег растерянно озирался, разглядывая, куда это он попал. Он мельком увидел свое и Настино отражение в большом зеркале, попытался пригладить взлохмаченные волосы, но Настя потащила его за рукав по коридору такой длины и ширины, что по нему вполне можно было кататься на велосипеде, и почти втолкнула в какую-то комнату.
