— Особого приглашения ждешь? — Константин указал на мое запястье.
Я вытаращила глаза. Мужчина вышел из своей клетки и встал напротив.
— На тебя свою кровь тратить не собираюсь. Решай, остаешься или идешь со мной.
Я молчала, просто была не в силах осознать, чего от меня требуют.
Целитель пожал плечами и пошел к дальней стене, где полумрак скрывал от моих человеческих глаз дверь. Больше шансов не будет! Я мысленно застонала.
— Нет! Погоди!
Стянула толстый рукав куртки. Сглотнула, поднесла запястье ко рту, прижала к зубам. Даже попыталась укусить.
Если бы кто-то приставил мне пистолет к виску или когти к горлу, что более характерно для нашей тили-мили-тряндии, я бы очень резво сделала все, что надо. А так ничего не получалось, даже зная, что замерзну в этой клетке на фиг, пусть целитель и вылечил меня, отсрочив неизбежное. Когтей у горла не было, значит, смерть откладывалась на неопределенный срок, и зубы лишь оставляли болезненные отпечатки на коже, не прокалывая ее. Никак.
— Сейчас, — бормотала я, уже зная, что не смогу, от чего на глазах выступили злые слезы. Я ненавидела себя за эту слабость, но сделать ничего не могла.
Нечисть очень любит такие коктейли — отчаяние, слабость, злость, ожидание крови и боли — перемешать, но не взбалтывать, подавать в высоком стакане, пить через соломинку. Я могла бы подумать, что он вернулся, потому что пожалел. Будь я понаивнее, могла романтизировать отрицательного героя в стиле романов, что любит читать бабка, мол, не мог бросить женщину и все такое. Но он мог. И вряд ли он помнил, что такое жалость. Вернул его мой беспомощный страх, он отлично сочетается со вкусом крови. Эксклюзив. На разлив не подается, только по спецзаказу.
Целитель вырос передо мной в один миг, глаза уловили размытое пятно. Он дернул мою руку на себя, стоя вплотную к клетке. Я всхлипнула, чувствуя теплое дыхание на тонкой коже, под пальцами мужчины бешено бился пульс. И когда вены рвались под его зубами, он смотрел мне в глаза, и вместо того, чтобы отстраниться, сделал глоток. Я отвернулась, не желая видеть его жадного удовольствия. Один из хреновых моментов моей жизни, не самый, конечно, не фатальный, не ужасный — плохой.
Константин наклонил руку к замку, кровь стала покрывать темный металл.
— Будет больно, — с удовольствием предупредил мужчина, и тут же, подтверждая его слова, меня накрыла боль. Будто воткнули спицу в руку, от запястья до локтя, вдоль вен, по которым бежит кровь, и начали поворачивать.
Я взвизгнула и попыталась вырваться. Он ждал этого, и сухие крепкие пальцы держали руку стальными зажимами. Кислота, в которую он превращал мою кровь, продолжала капать, прожигая дужку замка.
Платка не было, я зажимая запястье рукой и шла следом за целителем. Воображаемую спицу вынули, но руку еще дергало болью, и я вздрагивала. Такая уж особенность магии целителей, они могли воздействовать только на живую материю. Конечно, он мог сделать все менее болезненно или вообще убрать неприятные ощущения, но не захотел, для такого, как он, это как готовить без соли и специй.
Солнце садилось. Сарай оказался, хм, сараем на краю леса. Грунтовая дорога поднималась на холм к массивному бревенчатому двухэтажному коттеджу грязно-желтого цвета.
— Где мы?
— Без понятия, — целитель втянул холодный воздух, — у нас.
Кровь остановилась, и я вернула рукав куртки на место. Нужно идти. Неизвестно, сколько времени нам придется провести на открытом воздухе, хотя надо отметить: когда двигаешься не в ограниченном пространстве клетки, холод ощущается меньше, а вот ветер больше. Я огляделась: за сараем дорога брала левее и скрывалась в лесу.
— Может, туда? — указала я на лес.
— А может, вообще спрячемся? — скривился он, не отрывая взгляда от желтого дома. — Подождем спасателей? Поисковый отряд? Чуда? Слияния миров? Изобретения телепорта?
Можно и не отвечать, ясно, что целитель пойдет в дом на холме, так же ясно, кого он надеется там встретить. Я же, напротив, туда не хотела. Это хромосома «у» или особенность нечисти, постоянная готовность ввязаться в драку? Тем более предоставили такой неоднозначный повод.
Константин взбирался на холм, не оборачиваясь и не утруждая себя дальнейшими разговорами. Меня он с собой не звал. Но я пошла. Не в лесу же счастья пытать в одиночестве. Неизвестно, где мы, что здесь водится и чем питается.
Дом был старым, но из той категории, что всех людей переживут. Крепкий сруб, пропитанный составом, придающим дереву темную желтизну. Окна первого этажа закрыты ставнями. Прекрасный вид на округу, подсвеченную лучами красного заходящего солнца. Черный лес, петляющая по нему дорога, темная лента среди белых сугробов. Крыльцо, доски которого недавно меняли, приоткрытая массивная дверь, окрашенная в нейтральный серый цвет.
Заходить в дом синей бороды я не спешила. Целителю от меня пользы мало, так что пусть развлекается в одиночестве. Я прислонилась к перилам крыльца и, вглядываясь вдаль, попыталась сообразить, куда нас занесло. Константин сказал: «У нас». А значит, в обычный мир мы не выныривали. С другой стороны, Тимур и Вера могли сменить несколько стежек и вернуться обратно. В нашей тили-мили-тряндии по поводу бессознательного тела на руках спрашивать не принято. Дорог много, как обычных, так и стежек, лесов и холмов тоже, другое дело, что мало кто предпочитает жить отшельником и строить дом вдали от переходов. О доме на холме мне раньше слышать не доводилось.
Сверху раздался треск и вскрик. Женский. Я подняла голову, но ничего не увидела. Вернулась тишина. Окна дома по-прежнему были закрыты. Целитель вышел из дома минут через двадцать и выглядел весьма хорошо, в том смысле, что после примененного к себе заклинания мужчина перестал напоминать привидение, а стал больше похож на человека. Но когда он покинул желтый дом, лицо его лучилось здоровьем и довольством. Пожалуй, я не хочу знать, как он так быстро восстановил силы и за чей счет. В руках мужчина держал наши телефоны и мою книгу. Извините, свою книгу. О ключах я не спросила, в конце концов, у меня есть запасные.
Константин протянул мне сотовый. Проверять, есть ли связь, было ни к чему. В этом мире нет ни одной вышки, но сотовая связь работала везде, кроме filii de terra, там и вышки не помогали. Неизученный парадокс. Пока неизученный. Целитель принюхался и отстранил от себя книгу на вытянутой руке.
— Где они ее таскали? Кем только не воняет.
— Это я ее таскала, — призналась я, зная, что правда все равно вскроется, и тут же оправдалась. — Мне Пашка разрешила.
Он сморщился, включил телефон и, дождавшись ответа, с улыбкой спросил:
