- Что вы делаете… Лилия Николаевна!..
Между тем, царапина постепенно набухла, затем налилась сине-лиловым цветом и через пару секунд вдруг прорвалась сразу в нескольких местах. На лоб девушки полились ручейки темной крови, которые быстро-быстро, словно радуясь нежданной свободе, устремились вниз по ее лицу, затекая в глазные впадины, побежали по щекам в приоткрытый рот, затем достигли подбородка...
- Для тебя я больше не Лилия Николаевна, - мягко сказала госпожа Гончарова. - Для таких, как ты, я ношу другое имя. Ты знаешь, мне его дали еще в детстве! Для тебя мое имя - Бритва!...
Конец 3-ей части.
Электропоезд с тихим шелестом подошел к перрону. Открылись разом многочисленные вагонные двери, и народ валом повалил на платформу. Приезжие, дачники, студенты, школьники сплошным потоком двигались вдоль ограды, теснясь и толкая друг друга сумками, чемоданами, узлами.
Постепенно густая толпа распадалась на более мелкие потоки, стекающие по каменным лестничным маршам, спускающимся с платформы, и эти потоки в свою очередь растекались по округе узенькими людскими ручейками…
Владислав Георгиевич остановился возле скамьи, установленной у станционного здания, и огляделся по сторонам. Он не выносил толпы, и решил потратить еще минут десять, чтобы дать возможность людскому потоку рассосаться. День стоял теплый и ясный, и среди множества потных тел ему становилось нестерпимо душно. А хотелось умиротворения и покоя… Ведь он снова приехал на родину! Благо, что спешить особо и некуда.
Что-то многовато народу приехало с ним сегодня. Помнится, в прошлом году все было не так. А потом он вспомнил, что в прошлом-то году он приезжал рано поутру, а сейчас время предобеденное. Так что удивляться нечему.
Владислав Георгиевич снял со скамьи свой увесистый и видавший виды саквояж и медленно двинулся по краю платформы. Толпа вновь прибывших разошлась быстрее, чем он ожидал. Он спустился по лестнице и пошел по асфальтированной дорожке – точно так же, как и ровно год назад. Идя по направлению к автовокзалу, он с трепетом в душе покосился на зеленую рощицу, что скромно росла на противоположной от автостоянки стороне: год назад там стоял светло-бежевый «Москвич», а на сиденьях примостились двое – мужчина и женщина. Сейчас там не было никого и ничего, однако рощица мягко шелестела свежими листьями под дуновением майского ветерка – как будто передавала ему привет! Владислав Георгиевич улыбнулся собственным воспоминаниям и бодрее зашагал к месту посадки в автобус. Сегодня суббота – пока он доедет до города, устроится в гостиницу, закончится день. А завтра – воскресенье. Завтра он отправится на кладбище – проведать родных. Зайдет в храм поставить свечку… А вот в понедельник – непременно пойдет в библиотеку! А торопиться не следует. Не надо, чтобы женщина видела, что он чуть ли не с вокзала примчался к ней, лишь бы скорее увидеть ее. Он – зрелый, солидный мужчина, и ему не подобает суетиться, как первокурснику перед первым свиданием. Да и подготовиться к встрече тоже будет совсем не лишне.
Он подошел к остановке, где уже собрался народ, чтобы ехать в город. Пока Владислав Георгиевич находился на платформе в ожидании, отсюда уже ушли два «Икаруса» подряд, и они основную массу приезжих уже увезли, а потому теперь людей было не слишком много. Однако и автобусов теперь также не было, и приходилось ждать неопределенное время. Владислав Георгиевич постоял немного рядом с кучками пассажиров, послушал местные новости и сплетни, и ему сделалось мучительно скучно. Судя по расписанию, следующего автобуса надо было ждать около получаса. Да, уезжал он отсюда в прошлом году с куда большим комфортом…Интересно, а в этот раз Лилия Николаевна будет с ним также любезна? А возможно, еще любезнее? Он улыбнулся столь неожиданно фривольной мысли. Не стоит загадывать, время покажет.
Озираясь по сторонам скучающим взглядом, Владислав Георгиевич вдруг заприметил между остановкой и зданием автовокзала милицейский пост. Деревянная казенная избушка скрывалась под сенью двух старых раскидистых деревьев, и никто бы не подумал, что в ней располагается пост милиции, если бы не милицейский мотоцикл с люлькой, поставленный возле крыльца, да большая синяя табличка на входной двери, сообщающая интересующимся о предназначении невзрачного домика под деревьями. От крыльца к асфальтовой площадке вела грунтовая дорога, укрепленная утрамбованным шлаком, явно завезенным с какой-нибудь ближайшей котельной. Ну, и как водится, имелся еще один указатель на функциональную принадлежность этого скромного хозяйства: напротив крыльца на двух врытых в землю столбах был установлен большой щит, забранный стеклом и снабженный козырьком от дождя и снега, под которым большими буквами была набрана известная надпись – «Их рызыскивает милиция», хорошо заметная даже с весьма приличного расстояния. Владислав Георгиевич с занимаемого им места заметил, что на щите под стеклом расклеено не менее полудюжины информационных листов с фотографиями и убористым текстом.
Владислав Георгиевич заметил, что образовывать очередь в ожидании автобуса здесь не принято: каждый вновь подошедший на остановку даже не интересовался, кто последний, а попросту располагался, где позволяло место, тем самым еще увеличивая толпу. Поэтому вполне можно было отойти без всякого предупреждения, а затем вернуться вновь. Изнывая от томительного ожидания, Владислав Георгиевич решил немного развеяться, отойти к милицейскому щиту и просмотреть оперативную информацию, благо до щита было порядка дюжины шагов.
…Владислав Георгиевич закинул за спину руки с зажатой в пальцах ручкой саквояжа и подался немного вперед, уравновешивая тяжесть поклажи и одновременно вглядываясь в печатные тексты и фото за немытым стеклом. В глаза сразу бросился крупный заголовок «Обезвредить преступника», под которым размещались фотографии скрывавшихся от правосудия убийц, а также людей, разыскиваемых за различные менее тяжкие преступления: мошенничество, воровство и проч. А на левой стороне щита Владислав Георгиевич увидел другой заголовок - «Найти человека», и под ним висели три листа с фото пропавших и сопровождающим текстом. Сразу под заголовком висело изображение миловидной девушки, о которой сообщалось, что она вышла вечером из дома и обратно не вернулась. Ниже нее размещалась информация о старичке, отправившимся в булочную и бесследно исчезнувшем уже несколько месяцев тому назад; дополнительно сообщалось, что данный дедок подвержен провалам памяти и может забыть свое имя и адрес. И в самом низу Владислав Георгиевич прочитал третий листок о пропавшем молодом человеке 26-ти лет. Упоминалось, что он
