В это время неподалеку от них, на краю большой поляны, разместилась бабушка Валентина. Она принесла с собой небольшое одеяльце и, расстелив его, разложила на нем иконки. Обернувшись, она заметила Наталью и Сергея и подошла к ним.
— Здравствуйте! Я слышала, что вам запретили участвовать в Магнитах, — обратилась она к Сергею, — Мне кажется, что это какая-то ошибка. Разве не может духовный человек боевыми искусствами заниматься? Даже я понимаю, что эта практика предназначена не обязательно для войны. Но и для защиты тоже. Почему все решили, что добро должно быть беззащитным? В общем, я была поражена таким решением.
— Знаете, ведь он вообще-то никогда раньше не занимался боевыми искусствами, — вмешалась Наталья, — Это у него здесь, неожиданно, проявилось. Как память прошлых жизней — или же информация по каналу… Трудно сказать.
— Да? Это очень интересно! И необычайно здорово! Вот вы тут — действительно работаете, — обрадовалась бабушка Валентина, — Знаете, что? Я о вас с Андреем замолвлю словечко, чтобы вас снова приняли в Магниты. Меня должны выслушать.
— Да? Не знаю, стоит ли, — промямлил Сергей, — И как к вам отнесутся.
Наталья увлекла его в это время в сторону — повела прогуляться, чтобы не мешать бабушке Валентине. По грунтовке, ведущей по краю поляны, они дошли до дикой яблони. Яблоки, которые подобрала Наталья, были, хотя и мелкие, но вполне съедобные. Сергей предложил ей сходить и отыскать дальний родник, у которого они ещё не бывали. И они пошли в сторону противоположного края большой поляны, пересекая её наискосок. Босиком, стараясь не наступать на встречающиеся колючки.
Там, вдалеке, росла небольшая рощица. Когда они почти достигли её, то увидали бегущую к ним от палаточного лагеря Эльмиру.
— Хорошо, что я вас увидала! — сообщила она с ходу, — Нам по каналу только что пришла информация, что тебя, Сергей, и Андрея нужно вернуть в Магнит. Надежда в отношении вас ошиблась. Так что — возвращайтесь! — и она повернулась и побежала обратно.
— Что это было? — спросила Наталья.
— Ха-ха-ха! Некое явление. Наверное, Кутхуми досталось по первое число от Сен Жермена. Или — ещё там кого, — пошутил Сергей, — Может, пересечём рощицу за поляной, и посмотрим, что же там, дальше?
— А что ты думаешь об этой истории с Магнитами? — спросила Наталья, — Может, вернуться прямо сейчас в лагерь? Магнит ведь скоро начнется. Пойдем?
— Давай пойдем — но на вечерний. Сейчас уже что-то не хочется. Настрой не тот. Надо немного уравновеситься, — ответил Сергей.
За небольшой, но труднопроходимой рощицей, где между деревьев росла везде не трава, а сплошной и густой кустарник, а в глубине которой протекал ручей, они обнаружили следующую поляну, такую же большую, как и «Ромашковая», только поросшую и другими луговыми травами: иван-чаем, шалфеем, душицей. Неподалёку виднелся вагончик пасечников, а примерно посреди поляны обозначился небольшой островок деревьев. Наверное, там был ещё один родник. Травы здесь были высокие. Кое-где встречались и колокольчики, и ромашки, и благоуханная мята, а над цветами кружились маленькие мохнатые пчёлки.
— Как здесь хорошо! — Наталья присела, беспечно откинувшись и немного запрокинув голову, — Смотри, какие облака! Они плывут необычайно низко, очень близко к нам. И очень быстро. Сейчас кажется, что я давным-давно не смотрела на облака. С самого детства. Когда это было у реки. И они были такие же ватные, воздушные, и проносились быстро-быстро! Смотри! Это облако похоже на деда Мороза, а то — на голову фавна… А за ним — как котёнок свернувшийся… И они сейчас очень быстро изменяются и уносятся прочь. Обычно в городе не увидишь ни неба, ни облаков. Ни звёзд… И не такие они там. А иногда, будто и нет их вовсе. Не до них. Небо в городах далёкое, бесчувственное и холодное, как и мрачные казематные строения вокруг.
Сергей прилёг на траву, положив руку под голову. Облака, действительно, как и показалось Наталье, проносились низко-низко: ещё немного, и дотянуться рукой можно будет… Если долго лежать и смотреть на эти облака, то начинала кружиться голова. И не хотелось отсюда никуда уходить.
— Смотри! — шепнула Наталья.
От облаков и будто сквозь них стали проступать тонкие светлые лучи. Они будто скользили, искали кого-то, а затем направились именно к ним. Эти лучики то появлялись, то исчезали, искрились радужной, переливающейся чистотой и радостью. И — будто бы это кто-то лечил их, работал с ними и передавал им энергию и информацию.
— Наташа, ты будешь рядом со мной, когда мы вернемся в город? — неожиданно спросил Сергей.
— Я боюсь, что испорчу тебе жизнь. У меня ещё тот характер. И, наверное, я человек со странностями.
— Ну, и я — не сахар, — улыбнулся Сергей.
Глава 18. Раскол назревает
Мишка Возлюбленный беседовал у костра с матушкой Марией, которая рассказывала ему о чём-то благоговейным голосом.
— Я не устаю повторять, что главное сейчас — это выходить на Отца-творца, соединяться с ним в любви. На землю идут сильные энергии, а это значит, что скоро будет Переход. Что ты об этом думаешь? — закончила она и оценивающе посмотрела на Возлюбленного.
— Ну… Не знаю. Я, наверное, не достоин того, чтобы попасть в шестую расу. Что же тогда со мною сделают? — спросил тот осторожно.
— Не представляй Переход как небесную кару. Кого-то, к примеру, уничтожить — совсем не нужно Творцу. Просто однажды все проснутся утром, и увидят, что мир преобразился. А те, кого здесь не останется, переместятся телом и сознанием на другие планеты, соответствующие их уровню развития, и будут там пребывать, чтобы когда-нибудь, через тысячелетия, уже вместе с обитателями тех, других планет — достигнуть уровня шестой расы. А здесь, на Земле, уже начнется новая эпоха!
— А что нужно сейчас делать? Как работать над собой? — спросил Мишка, вальяжно отставив в сторону ножку и слегка ей притопывая.
— Главное, милый, что нужно делать — это постоянно доносить до сознания других, всех и каждого, знания об этом грандиозном событии, создавая группы и привлекая к космической работе всё новых и новых людей. Кроме того, всегда нужно быть готовым многое воспринять и вместить. Ещё нужно как можно внимательней следить за своими мыслями. Сейчас это особенно актуально. Не проявлять ни в коем случае ни к кому ненависти. Только любовь!
— Возлюбленные мои! Как я вас всех люблю! — завопил после этих слов Мишка.
Поляна освещалась мягким, поворачивающим к закату, солнцем. По небу плыли тихие облачка. Где-то неподалеку от поляны и лагеря паслись коровы, пригнанные из ближайшего селения, и сюда доносился мелодичный звон побрякивающих на их шеях колокольчиков.
