А затем я каждой клеточкой организма ощутил чудовищной силы удар.
Меня будто невидимым тросом потащило вперед. Ремень безопасности попытался остановить это движение, но не выдержал, с жутким скрежетом его потрепанный нижний крепёж вырвало из паза. Тело понесло на руль с ещё не успевшей сработать подушкой безопасности. В памяти почему то сразу же всплыла картинка с взрывающимся арбузом.
Первыми с рулём встретились руки, которые я как выяснилось скрестил перед лицом, даже не заметив этого. Раздался оглушительный хлопок, сумевший заглушить даже скрежет размазывающегося по стене капота. Это мой локоть пробил баллон с воздухом, предназначенным для надувания подушки. Баранку разорвало на части, а я тем временем продолжил свой путь внутрь торпеды автомобиля.
Пластик смялся под моими предплечьями как бумага, лишь немного замедлив скорость движения.
С глухим звоном лопнуло стекло приборной панели автомобиля. Заскрежетала сминаймая предплечьями рама. И только после этого моё движение наконец остановилось.
Машина превратилась в аккуратную гармошку, мотор оказался внутри салона намертво зажав мне ноги, а сидение наоборот сдвинулось вперёд, буквально впечатав криворукого пассажира в моём лице внутрь приборной панели. Сильный запах бензина неприятно резал и так слишком чувствительный нос. А ещё где то поблизости звучали тихие щелчки, до боли напоминающие звук электрических искр.
Кажется я понял как чувствует себя пельменный фарш, завернутый в давящее тесное тесто, когда его подносят к раскаленной сковороде с уже нагретым маслом. Нужно срочно вылезать отсюда, пока не начался пожар. Конечно короткий контакт с огнем не сможет причинить мне вреда, но есть подозрение, что если решусь посидеть в костре, у меня будут все шансы свариться в собственном панцире, как рак какой нибудь, ну или там краб камчатский.
Да и даже если не сварюсь. Идти к сестре в облике освежеванного монстра не хочется. Ей и так сейчас наверное очень страшно, пугать еще больше не хочется совершенно.
Первыми я высвободил руки. Они оказались зажаты только, легко мнущимся, мягким пластиком, поэтом удалось это дело сравнительно легко, а вот дальше начались проблемы. Попытка отжать назад спинку кресла, не дающую мне разогнуть спину, используя в качестве упора находящуюся под руками раму, не увенчалась успехом.
Кресло как было так и осталось, а рама просто порвалась, как будто была сделана из фольги.
Следующими, я попытался освободить ноги. Уперся ими в пол, подсунул руки под край горячего металла мотора и поднатужился. Очень медленно, под надрывный протяжный скрежет, деформирующегося металла, тяжелый механизм начал понемногу подниматься в верх. А затем раздался глухой щелчок и мои ноги потеряли опору, повиснув в воздухе. Кажется я только что пробил ими дно.
В этот момент, справа, за покореженной дверью, загораживающей весь обзор, что — то полыхнуло. Повеяло теплом…
Вот ведь черт. Ну почему так не вовремя — то. Запаниковав, я начал изо всех сил дергаться из стороны в сторону, пытаясь хоть как нибудь высвободить себя из этого вонючего драндулета, превратившегося в ловушку. Тонкий метал проминался под пальцами, деформировались отдельные части каркаса, вся машина ходила ходуном, но выбраться на волю это не помогало, нежные металлические объятия по прежнему удерживали меня на месте, как будто автомобиль решил напоследок отомстить угробившему его человеку.
С каждой секундой становилось всё жарче и жарче.
Я уже начал терять надежду выбраться, когда моя рука случайно зацепилась за обшивку сидения, с лёгкостью её разорвав. Тут то ко мне и пришла в голову идея как выбираться из этой саморастапливающейся печи.
Всё ведь с самого начала было на поверхности!
Если спереди смятый капот с мотором, сзади гармошка из остального салона и багажника, по бокам вообще безумная мешанина спрессованного металла, а наверх не пускают зажатые ноги, остаётся только один путь. Так что пожалуй будем следовать завету Деви Джонса.
Дрожащими от волнения руками я принялся вырывать из под своей задницы куски обивки и наполнителя кресла. Следующей жертвой вандализма стала, без проблем оторвавшаяся от креплений, металлическая сетка, наподобие той что использовалась в советских, жутко скрипящих раскладушках. Спасибо, что машина не иномарка. Пробить себе проход сквозь цельную металлическую пластину я бы точно не смог. Хотя тут ещё большой вопрос, а пришлось ли мне вообще выбираться через жопу из, скажем так, куда более безопасного транспортного средства…
Дышать становилось всё труднее, языки пламени уже были видны сквозь небольшой просвет между пассажирской дверью и крышей.
После выдирания сетки я опустился сквозь раму сиденья на пол, благодаря чему смог наконец то нормально шевелить ногами. Упор для спины здесь куда более качественный чем для ног, как удалось выяснить во время предыдущей попытки освободиться. Так что я без проблем смог начать расширять уже пробитые в днище дыры.
Огонь перекинулся на соседнее кресло, от жара стало тяжело шевелиться, мне решительно не хватало воздуха.
Наконец когда отверстия слились в одно, достаточно широкое для того чтобы стало возможно туда протиснуться, я принялся пропихивать себя сквозь него на свободу, благо нечеловеческая гибкость гибкость позволяла. Кривые острые края порванного металла разрывали одежду, сдирали целые куски кожи вместе с тонкой прослойкой подкожного жира и с омерзительным скрежетом терлись об броню. Но всё это с лихвой компенсировалось прохладой снега, которую ощущали уже оказавшиеся на свободе ноги.
Когда я протолкнул себя в дыру примерно по грудь, мои ступни, до этого спокойно скользящие по снегу параллельно земле столкнулись с какой то жесткой преградой. Это была точно не часть машины, ведь она и не думала как либо гнуться или деформироваться от моего усилия.
— Это ж стена! Грёбанная стена грёбанного дома! — от страшного жара и переизбытка чувств я начал говорить вслухъ — И чё дальше делать?!
Пытаться пробить бетон из такой позы не вариант. Прям вот совсем, сука, не вариант. Высунуть ноги в бок тоже не выйдет, слева колесо, справа согнувшаяся вниз рама. Машина явно преуспела в попытке моей консервации…
Внезапно в голову пришла новая мысль.
У меня ведь есть дополнительный сустав на ногах. Как у кузнечика! Как там Йормат мышцы напрягал чтобы прыгнуть …
От силы с которой меня впечатало в спинку кресла потемнело в глазах. Хотя нет, это просто у меня голова пробила обшивку и вошла внутрь поролона.
С трудом освободившись от окончательно уничтоженного водительского сидения я снова начал проталкивать себя сквозь дыру, с ужасом готовясь вновь натолкнутся на непреодолимую преграду. Вот уже пролезла грудь, с трудом протиснулись плечи, а стены всё не было и не было.
Голову уже начинало сильно печь, горел практически весь салон и большая часть моей одежды.
Я протиснулся под машину полностью, и сразу же начал неуклюже ползти на спине стремясь выбраться из под покореженного корпуса. Когда над головой показалось как никогда красивое небо, тут же вскочил и, не разбирая дороги рванул подальше от транспортного средства, на ходу пытаясь сбить пламя с пылающей одежды.
Нога за что-то зацепилась из за чего я потерял равновесие. Сугроб нежно принял измученное тело в свои ледяные объятия. Снег полностью закрыл весь обзор. Здесь было так мягко и прохладно. А ещё спокойно. Как будто всего этого безумия снаружи не существует. Вот бы закрыть глаза, да так и остаться лежать в этом ледяном умиротворении до самой весны. Наверное именно так чувствуют себя уже успевшие смириться со своей скорой смертью старики…
Но мне нельзя поддаваться этому желанию покоя!
Только не сейчас!
Не в момент когда Соня находится в смертельной опасности!
Я рывком выскочил из сугроба и по собачьи встряхнулся избавляясь от налипшего снега. А затем, с трудом пересилив непонятно откуда взявшийся страх, пошол назад, к горящему драндулету. Алебарда всё ещё где внутри этой кучи металлолома, а значит придётся как то её оттуда добывать. Иначе боюсь Йормат исполнит моё желание вечного покоя, за потерю добытого с таким трудом оружия.
