Переглядываемся с Валеркой.
– Прекрасно! Тогда мы завтра же выйдем на демонстрацию протеста! – подхватывает пациент.
– Безусловно! Мы готовы. Единственно, что мы должны бороться со сталинизмом системно! Потому завтрашняя демонстрация будет посвящена истокам сталинизма, корням вскормившим сталинизм!
– Вы о чем? О ленинизме? – спрашивает пациент, воодушевленный такой искренней поддержкой.
– Да бросьте! Я о хаммурапизме!
– О чем? – делает круглые глаза пациент.
– Вы же интеллигентный человек! Четыре тысячи лет назад вавилонский правитель Хаммурапи создал свод законов. Неужели не слыхали? И там клинописью по базальту так и написано – если врач пациенту случайно вырвет глаз, то и врачу вырвать глаз, сделал врач неудачную операцию, отсечь врачу руку, а если пациент случайно помер – врача скормить крокодилам. Вы можете такое себе представить? Словно врач не имеет права на ошибку! За один день у 80000 врачей был вырван глаз, отсечена рука и их скормили крокодилам! Этого нельзя забыть и простить! И мы не забудем и не простим! А вы нам поможете. Завтра нарисуете себе лозунг «Долой Хаммурапи! Позор Вавилону! Все на борьбу с кровавым хаммурапизмом!» и донесете всю боль нашего протеста до сограждан! Они не должны остаться равнодушными!
– Вы серьезно? И ваши сотрудники тоже примут участие в этом идиотизме? Вы меня за идиота держите? – возмущенно вскакивает пациент.
– Вона как! – упирает руки в боки Бурш – как вас поддержать в борьбе с давно помершим правителем – так все должны все бросить и строится в ряды под вашим руководством. А как вас просят помочь в борьбе с давно помершим правителем – так это идиотизм? Да я вижу, что вы откровенный хаммурапист! И смеете еще тут нас от работы отрывать! А ну – вон отсюда!
– Я буду жаловаться! Я так задолбаю вас всех жалобами, что вы плакать будете!
– Идите, идите. И скажите, чтоб следующий заходил!
– Вы не оказали мне никакой медицинской помощи! Сволочи вы, а не медики!
Я чую, что пора вмешаться. Вмешиваюсь.
– Итак, лечение вашей травмы простое – не искать на свою задницу приключений. Первые два дня – охлаждать место кровоподтека, следующие два дня – греть. То есть наливаете в тазик холодной воды и садитесь. Через два дня – сидите в теплой воде. Собственно и все. Валера! Пациенту в соседнем кабинете нанесете йодную сеточку на ягодицы! А хаммурапистов в нашей клинике не любят. Все, ступайте. Марш! Следующий!
Спорить с Валерой у Интернет-воителя не выходит – наш медсестр понятия не имеет о том, что такое Интернет, а вот распоряжения врача исполняет даже слишком рьяно и мы с Буршем наглядно видим, что сила солому – ломит.
– Рад, что вы усвоили методы лечения истерии – с удовольствием замечает Бурш – истериков вводить в транс нужно резким звуком. Шарко звонил в колокол и его истеричные девы сваливались в транс. Громкий звук как ничто другое отлично срабатывает в случае истерии. Жаль в полной мере здесь не прошло – я бы с интересом проверил, как вы на практике примените усвоенное…
– Вот черт вас за язык дернул – с неудовольствием отвечаю я, потому как в кабинет как раз заходит мамашка с девчонкой лет десяти и в открытую дверь отчетливо доносится уханье, потом рев, потом визг и поток стремительной брани, сопровождающейся грохотом обвально падающих предметов. И все это – прямо за стеной.
Переглядываемся с Буршем, сокрушенно киваем головами. Нам обоим ясно, как ухитрился отличиться Валера. А ведь не раз его предупреждали – йодная сеточка, хорошее и широко применяемое средство, служащее в немалой степени и успокоению пациента, наносится не обильно смоченным тампоном, даже не в экономии йода дело – просто попав на нежные складки тонкой кожи, особенно в промежность – йод вызывает ожоги. А Валера – щедрая душа, не внял предупреждениям. Налил, небось, йода в междупопие. А там кожа куда как нежная. Вот теперь точно жалоба будет. Публика в коридоре оживляется. Когда участники инцидента вываливаются в коридор, часть пациентов начинает неудержимо ржать, часть испуганно шарахается в стороны, а молоденький паренек со свеже забинтованной правой кистью неловко начинает дергать из кармана пистолет. Это уж совсем ни к чему.
– Сидите, сейчас вернусь – бросаю мамашке, которая на всякий случай закрывает ладошкой глаза своей дочке ладошкой и вместе с Буршем выскакиваем в коридор. Интернет-деятель визжа, воя и ругаясь, вертясь волчком, изображает кота, пытающегося поймать свой хвост. Хвоста у блоггера нет, есть слегка голая отмеченная старательно разлинееными квадратиками синюшная задница. Немудрено, что публика ошалела – видок тот еще. Валера с испачканными йодом руками пытается остановить недоразрисованного, но не очень успешно. Вот сейчас у пациента настоящая истерика, это точно.
Совместными усилиями загоняем истерящего пациента в разгромленную процедурную и мне приходится на практике показывать Буршу, что хоть я и не Шарко и колокола у меня нет, но орать я умею: «Вы! Стоять! Не вертеться! Поняли!» Что-то блеющее в ответ. Продолжаю орать: «Яснее! Громко ! Четко ! Отвечайте!» Бурш грохает кулаком по столу так, что большая часть предметов в кабинете подпрыгивает, включая и нас с пациентом. Тот, обильно потея, выдавливает из себя: «Д-да!» Почти плачет.
Стремительно исправляем последствия Валериного усердия и с колоссальным облегчением выпроваживаем пациента.
Разумеется, он оказывается завзятым хаммурапистом, бежит жаловаться и потом приходится давать объяснения начмеду. Мало того – из очереди жалобы написали еще четверо скрытых хаммурапистов, которым не понравилось, как медики обращаются в пациентом. А может, испугались синей задницы, расчерченной словно для игры в крестики – нолики.
Единственная польза от всего происшедшего, что после этого инцидента в больнице истерических и сутяжных пациентов стойко стали называть хаммурапистами. Но это было уже сильно потом. А пока мы сидели у начмеда и покорно выслушивали в общем совершенно справедливые нотации. Мне еще попутно влетел фитиль за несвоевременно оформляемые истории болезни и первичные документы. А еще я посмеялся про себя, представив, как начмед читает на утренней конференции «обясниль записон»: «пациент скончался в 19.32, после чего через 8 минут воскрес и в течении 3 часов нарушал работу отделения, гоняясь за врачами, медсестрами и другими пациентами, имея при этом гнусные намерения и в связи с чем мною и не были заполнены Истории болезни»…
Но смех смехом, а мне приходится до позднего вечера дописывать исправлять и подчищать. Твердо даю себе слово, что уж теперь-то все буду записывать вовремя. Попутно вспоминаю, что своевременное составление документов – ровно так же беда для моего братца. И почему-то в голове упорно крутится слышанное где-то трехстишие:
