Дима подумал, что он, действительно, не муж, и даже не «спонсор», как сейчас принято говорить, и соблюдая правила игры, она ведь ни разу не задавала вопроса, где бывал он, когда возвращался домой за полночь. (Он, конечно, не делал ничего предосудительного, а просто принимал вагоны, но могла б спросить, хоть из любопытства!..) Дима решил, что продолжать тему не имеет смысла, ведь в данный момент Ира выбрала его, и слава богу!..
– Не заводись, это я так спросил, – он обнял ее.
– А я сама не знаю, что было бы. Но, скорее всего, ничего. Зачем он мне, если уедет через две недели? Я что, проститутка? – она вздохнула, освобождаясь из Диминых объятий, – а чего это ты приехал, именно, сегодня? Ведь три недели не показывался.
Диму подмывало пошутить насчет контроля за ее нравственностью, но тогда б они, точно, поругались, к тому же правда выглядела совсем по-другому.
– Меня, вроде, что-то вытолкало из дома, – признался он, – как раньше тянуло вернуться туда, так сегодня я вдруг почувствовал, что не могу там находиться, а должен ехать сюда. Причем, извини, конечно, это был не страх за тебя, а просто я должен сегодня быть здесь. Не могу этого объяснить…
– Значит, все начинается снова, – заключила Ира, пуская к потолку струйку дыма.
– Что начинается?
– Все! То, что, вроде, закончилось вместе с рухнувшим потолком. Знаешь, – она решительно затушила окурок, – почему я не приезжала к тебе так долго?
– Не знаю.
– Последний раз, когда я ночевала у тебя, мне снился сон.
От слов «снился сон», и того, каким голосом это говорилось, Диме стало не по себе.
– И во сне были шахматы? – испугался он.
– Шахмат не было… возможно, потому что я не умею в них играть. Там был огонь. Он беззвучно бил из одной точки, разбрасывая тонкие кривые росчерки. Подсознательно я знала, что это пулемет, стреляющий трассирующими пулями – я в кино видела. В кого он стрелял и зачем, я не знала, потому что вокруг было темно, и, главное, совсем не страшно, хотя пулемет строчил и строчил, не переставая. Наоборот, периодичность вспышек завораживала и даже успокаивала. Это примерно то же самое, что считать верблюдов. Но вдруг стало светло – как-то неестественно сразу, типа, кто-то отдернул занавес. Пулемет продолжал строчить, но огонь, рвущийся из ствола, сделался невидимым, зато вокруг открылось кровавое месиво – сколько хватало глаз, изуродованные тела с оторванными конечностями, размозженными головами, вывернутыми кишками… даже окровавленная трава казалась мертвой в своей неподвижности. Эдакий апофеоз смерти! На убитых не было никакой формы – все были в исподнем, с белыми босыми ногами.
– Это война, – прозвучал в голове голос невидимого комментатора. Он был настолько спокойным, что тоже казался мертвым, но опять страшно не было. Настоящая смерть гораздо страшнее своей конкретностью, своей применимостью к каждому человеку – я-то знаю. А потом над затихшей битвой поползли тени – серые и расплывчатые, но смутно напоминающие человеческие силуэты; такие же искривленные и изуродованные, как те, что лежали на земле. Они ломались, соединяясь друг с другом, то превращаясь в многоруких и многоголовых монстров, то становясь похожими на кого-то в каске или кивере. Фигуры эти двигались, растворяясь у горизонта, отчего небо постепенно становилось все более мрачным. Вновь становилось темно, и тогда вновь возникли вспышки пулеметных очередей, увеличивая и без того необъятное поле трупов. Живых там уже не было, а трупы почему-то прибавлялись. Потом мертвый голос произнес фразу, которую я не помню дословно, что-то типа: Это круговорот жизни – чтоб не нарушать равновесия, мертвые должны приходить к живым и сами становиться живыми. Вот, какая-то такая логическая конструкция. А я не хочу подобных снов, потому что ты знаешь, есть один мертвец, которого я, действительно, боюсь! Я даже думать боюсь, что б было, если б он вернулся!.. Я решила – если захочешь, ты приедешь сам, а сегодня появился Андрей со своей Румынией. Понимаешь, я не могла не пригласить его – похоже, все это как-то связано…
– Хватит об этом! – Дима стукнул ладонью по столу.
– Как хочешь, – Ира пожала плечами, – только если он смог сделать все то, что сделал… Мне кажется, ему еще что-то от нас нужно. «Мертвые должны приходить и становиться живыми…» Как это можно понять? Тот румын похоронен; хоть без креста, но его тело ж предано земле.
– Если все опять повторится, я сойду с ума, – признался Дима, – я думал, оно закончилось с твоим появлением…
– Мое появление здесь не при чем. Я думаю, чтоб обрушить потолок, он просто потратил слишком много сил. Это, как нам, например, отрубить себе палец. Теперь он, похоже, восстановился и вновь вернулся к своим планам, только, вот, в чем они заключаются?..
– Ир! Но это же бред!.. – Дима схватил ее руки.
– Бред, – согласилась Ира, – но тогда объясни мне, что происходит; все, с самого начала – с твоей покойной бабки и до сегодняшнего дня!
Дима смотрел на нее испуганно и молчал, потому что объяснить это было невозможно, а, значит, поддержки в его желании остаться обычным человеком обычного трехмерного мира, ждать не приходилось. Он почувствовал, как начинает болеть голова – болеть вполне реально, когда виски сдавливает прочным обручем; взглянул на часы.
– Уже половина третьего, а мне завтра рано вставать, – сказал он устало, – пойдем спать.
Ира достала вторую подушку, поправила постель, и они быстро залезли под одеяло, потому что в комнате было гораздо холоднее, чем на кухне. Сон не шел, а о любви не думалось. Они лежали молча, прижавшись друг к другу, и смотрели в черный потолок, слушая, как за окном завывает ветер. Казалось, это чей-то голос, силившийся что-то сообщить им, но получалось, то ли слишком невнятно, то ли говорил он на другом языке.
Заснул Дима незаметно, а когда проснулся, увидел, что Ира продолжает также не мигая, смотреть в потолок.
– Ты что, не спала? – спросил он, зевая.
– Нет, – она повернулась к нему лицом, – я думала.
– И придумала что-нибудь?
– Пока не знаю. Ты сегодня останешься или поедешь к себе?
– А ты б как хотела?
– Мне все равно, но в свете последних событий, нам лучше быть вместе, – помолчав, она добавила, – наверное, я попробую приехать к тебе – там теплее, чем тут, – и слабо улыбнулась.
Дима поцеловал ее вялые губы и пулей заскочил в ванную, под горячий душ – за ночь квартира остыла окончательно. И как они забыли про обогреватель?..
* * *
Ира приехала к Диме, когда его еще не было. С трудом открыв калитку, увидела занесенное вчерашней пургой белоснежное поле, и контур дорожки, ведущей к дому. Прикинув высоту сапог, она смело пошла вперед, оставляя за собой глубокие следы, а ветер, гнавший поземку, мгновенно превращал их в бесформенные ямы.
