сердце, — она улыбается, — а что хоть там будет, на острове?
— Честно, не знаю. Я вижу цель, но путь к ней все еще в тумане. Но я знаю, что нас ждет испытание. По крайней мере, меня. Мне сказали, что на острове обитает древня тёмная сила, именуемая Пожирателем личности. Я должен попробовать справиться с ней. В этом ведь действительно есть смысл. Чтобы вознестись к свету, мне нужно будет встретиться лицом к лицу с тьмой.
— Значит, встретимся с ней вместе.
— Нет, я не хочу подвергать тебя опасности.
— Мы плывем ночью по морю сквозь ледяной ветер на остров с заброшенным маяком. Не находишь, что мы уже подвергаем себя опасности? — говорит Этель с легкой насмешкой.
— И то верно. Но здесь опасность другая. Это зло не просто так зовется Пожирателем личности. Тебя не ранят физически. Самое страшное, ты можешь потерять частицу себя. Мы все есть сборник отдельных кусочков личности, отдельных черт. Как музыкальный альбом. Так. Погоди. Мы же взяли проигрыватель?! — резко вспоминаю я.
— Да, Фред, вот он лежит, — успокаивает меня Этель.
— Фух. Так о чем это я? Мы — пазлы. Человека нельзя описать одной чертой. Кто мы, умные, добрые, покинутые, заблудшие? Выкинь одну черту, и ты уже не ты. Именно поэтому я боюсь подпускать тебя близко к Пожирателю. Больше всего на свете я боюсь сейчас потерять тебя, даже частичку тебя. Я только-только обрел человека, ради которого стоит жить.
— А за себя ты не боишься?
— Если я и дам откусить частичку себя, то только свою тоску. Её у меня, признаться много накопилось. Пусть подавиться.
Из тьмы возникает громада острова. Над которым возвышается далекое здание маяка, где на вершине горит бледный желтый свет. С острова в море впадает маленькая речка, вдоль которой мы движем, вглубь этой странной мрачной земли.
Берега реки поросли голыми кустами, чьи ветки так и тянутся к нам, подобно костлявым лапам. Старые пыльные ветви. Как давно на них уже ничего не растет? Мы высаживаемся на берег недалеко от маяка. Снег здесь причудливо образовал колючки, смотрящие во все стороны. Они резко хрустят под ногами. Морской ветер приносит сюда много влаги, которая замерзает, продолжая рост белоснежных шипов. Если бы они выросли еще больше, то это выглядело бы угрожающее.
Стены маяка также покрылись белоснежной коркой отдельных кристаллов, Ощетинившийся остров, так бы я мог его назвать. Когда-то давно у него действительно было имя, говорят, что на другой стороне острова даже было небольшое поселение, давно пропавшее. Но башня осталась. О, древний страж веков… Мрачный жрец наших душ, стоящий за нашими спинами…
Мы подходим к старым ржавым дверям.
— Как думаешь, что внутри? — спрашиваю я.
— Старые пыльные помещения, заваленные хламом. Всё как мы любим. У меня другой вопрос, как внутрь-то попадем?
— Возможно придется взламывать, либо искать другой вход. Но я чувствую, что…
Толкаю дверь. Не поддается. Ладно, пафосно не получилось. Тяну ручку на себя и дверь со скрипом открывается, открывая нам свою тёмную пасть.
— Кажется, нас здесь ждут, — в шутку говорю я. Во мне, однако, растет подозрение, что это нефига не шутка.
Мы попадаем в темное помещение, которое освещают только фонарики, которые мы взяли с собой. Ржавая винтовая лестница ведет наверх. Кроме того, тут есть пара дверей в подсобные помещения.
— Ну что, сразу на верх? — спрашивает Этель.
— Нет. Давай осмотримся. Только подумай, сколько всего мы можем здесь найти. Зарядимся этой энергией. Ты ведь уже её чувствуешь? Я — да. Мертвые года питают нас своей энергетикой.
Я открываю дверь ближайшей подсобки, и моё дыхание замирает. Вся комната состоит из фанерного шкафа и стола. В центре комнаты, у металлического стола лежат два тела. Абсолютно иссохшие, почти что мумифицированные. На лицах совершенно нет никакого выражения. Этель вскрикивает, когда видит эту картину. Она отворачивается и уходить подальше.
— Интересно, — говорю я, подойдя ближе, — отчего они умерли? Я не вижу следов насильственной смерти. Они не были убиты. Может замерзли, умерли с голоду?
В руки одного из трупов я вижу ничто иное, как револьвер. Открываю барабан и обнаруживаю, что все шесть пуль на месте. Из него не стреляли. Даю револьвер Этель, которая решилась подойти поближе.
— Что думаешь?
— Там под столом книга есть. Я её только сейчас заметила. Думаю, там есть кое-какие ответы.
Оказывается, это записная книжка. Кривым почерком на ней накарябаны отдельные обрывистые фразы: “Нужно поесть. Не хочу есть. Я помню, что нужно есть, но не знаю, зачем мне это. Я не хочу. Смотрю на еду, а это просто предметы. Кажется, когда-то я испытывал голод. Не могу заставить себя есть. Нужно продолжать писать. Продолжать писать. Я теряю себя. Лучше смерть. О чем я пишу. Зачем я пишу. Меня зовут Гилберт. Кажется, меня звали Гилберт. Здесь написано, что кого-то зовут Гилберт, интересно, чьи это записи? Не хочу больше писать. Ничего не хочу. Пока”.
Неужели это жертвы проклятия? С ужасом я понимаю, каким именно образом умерли эти люди. Они потеряли всё: память, эмоции, желания. В конце их покинули даже инстинкты. А когда исчезли рефлексы, их было уже не спасти. Они просто лежали здесь, ничего не делая. Бедные пустые оболочки.
Когда именно умер разум? Когда вообще умирает человек? Если сердце всё еще бьется, но личность утеряна безвозвратно, можно ли это тело назвать человеком? Биологически да. Но, думается мне, все мы понимаем, что человек без личности уже не человек. Странные думы. Гоню их от себя прочь. Вспоминается разбитый трамвай, заполненный трупами. Те люди умирали одновременно телами и душами. А здесь процесс синхронным не был.
— Этель. Можешь подождать меня снаружи, у лестницы. Тебе, наверное, не приятно видеть эти трупы.
— Угадал. Не задерживайся, пророк.
Этель выходит в коридор, где начинает курить. Я же еще раз оглядываю комнату. Уже собираюсь выходить, как что-то со звоном падает на пол. Оборачиваюсь в сторону звука. Кажется, звон был у шкафа. На полу ничего нет, однако, я вижу небольшой след в пыли, который ведет под шкаф.
Сердце мое начинает бешено колотиться, по шее стекает холодный пот. Чувство, словно кто-то пальцами прошелся по затылку. С опаской заглядываю под шкаф и вижу там следующее: люк с навесным замком и ключ, лежащий на окончании пылевого следа. Странно как-то ключ упал, что аж проскользил в пыли несколько сантиметров.
Аккуратно отодвигаю шкаф в сторону. Интересно, ключ подходит к замку от люка? Кого я обманываю? Конечно же подходит! Иначе и быть не может. Снимаю крышку люка.
