Чарльз Диккенс - Потерянная комната и другие истории о привидениях (сборник)

— Камберли, если некое чудовище в человеческом обличье проникло в наше общество, значит, оно услышало чей-то призыв. Известно вам предание Деврерз-Холла, леденящая кровь история этого места?

Немало удивленный, я кивнул.

— Хотите спросить, откуда ее знаю я? Вы забываете, что я подробно изучал этот предмет. И я намеревался, как только все разъедутся, убедить Эрла съехать отсюда. Камберли, в этом доме нечисто.

— А есть ли способ очистить его от…

— Для этого нужно одолеть то, что, согласно легенде, впервые появилось здесь под именем Маккавея Носты. Но кто из нас, слабых смертных, способен свершить такой подвиг?

Я помолчал.

— Вспомните, Хансон, — сказал я наконец, — мы ведь можем и ошибаться, потому что, сталкиваясь с таинственными происшествиями, неминуемо рассматриваем их в свете того, что нам известно о Деврерзе.

— Можем, — согласился Хансон. — Однако мы не должны успокаиваться, пока в этом не убедимся.

И вот мы вдвоем обошли весь дом в поисках графа де Стано, но безуспешно. Вчерашняя буря не повторилась, сумерки спускались на самый что ни на есть мирный зимний пейзаж. Гости возвращались, группа за группой, прибыл и Эрл Райланд, судя по виду, очень встревоженный.

— Мона пропустила поезд, — объяснил он. — Просто злой рок какой-то.

Хансон промолчал, но когда Эрл ушел наверх переодеваться, он обратился ко мне:

— Вы, конечно, знакомы с Моной Вирек?

— Хорошо знаком.

— Да, Камберли, не зря Эрл так ею восхищается. Она просто ангел во плоти. Верно сказано — злой рок! После обеда Эрл опять поедет на станцию. Вы ведь знаете, он так импульсивен, а я все думаю о том, что мы, возможно, ошибаемся.

Близилось время обеда, и я поспешил к себе переодеться. Как я уже говорил, забавное маленькое окошко в моей комнате выходило на южное крыло. Когда я наклонился к дубовому подоконнику, нащупывая свечу, мой взгляд скользнул на ту сторону заснеженной лужайки, где неясно вырисовывались в наступающих сумерках серые кусты.

В южную дверь поспешно скользнули двое: Лоренс Бауман и Мари Ван Эйк. Чтобы переодеться к обеду, им придется поспешить. Я нашел свечи, но выронил их и уставился в окно: такого ужаса я в этом доме еще не испытывал.

Вслед за парой по снегу побежали следы — следы невидимки; он вошел за ними в южную дверь. Над призрачным следом вилось как будто облачко пара.

— Боже правый! — шепнул я. — Боже правый!

Как я переодевался, знает один всеведущий Господь. Помню только, как, уже у подножия лестницы, я, сдерживая дрожь в голосе, спросил у Нолсона:

— Граф де Стано в доме?

— Думаю, нет, сэр. Как будто он сегодня уезжает. Но сам я, сэр, графа так ни разу и не видел.

Заглянув в дверь длинной комнаты, которую Эрл приспособил под бильярдную, я обнаружил там Баумана: он поправлял галстук перед маленьким зеркальцем.

— Вы видели графа де Стано? — спросил я коротко.

— Да. Он в малой гостиной беседует с Мари… с миссис Ван Эйк.

Я тут же развернулся. В старый кабинет, ныне малую гостиную, вела только одна дверь. Я надеялся (и страшился, признаюсь) встретить там графа Стано лицом к лицу.

Комнату освещал один лишь потрескивавший очаг, миссис Ван Эйк стояла, прислонившись к каминной полке, на ее обнаженных плечах играли красные отсветы.

— Я рассчитывал застать здесь графа де Стано, — сказал я, когда она обернулась.

— Но он вам наверняка попался по пути? Когда вы вошли, он не мог уйти дальше библиотеки.

Я покачал головой, и во взгляде миссис Ван Эйк мелькнул испуг.

— Вы уверены? — спросила она. — Не понимаю. Да, кстати, он уже уезжает.

Она крутила в руках странное маленькое украшение, висевшее на цепочке у нее на шее. Перехватив мой взгляд, миссис Ван Эйк показала мне безделушку.

— Необычная вещица? — Она неловко усмехнулась. — Граф сказал, что это древнеассирийский любовный амулет.

Это был крохотный золотой телец, и я невесть почему осознал, что при взгляде на него мои щеки залила бледность.

Прозвучал гонг.

У дверей зала для приемов мне встретился Листер Хансон. Его поиски, как и мои, не дали результата.

За столом мы являли собой самое веселое общество. И снова не верилось в то, что в наш круг могла проникнуть враждебная сила. Эрл Райланд то и дело взглядывал на часы, давая всем повод для добродушных насмешек.

— Знаю, это невежливо, — сказал он, — но вы не представляете себе, как я беспокоюсь о Моне.

Когда обед наконец завершился, он поручил гостей своим старикам, а сам сломя голову, как мальчишка, выбежал к машине и помчался на станцию.

Хансон тронул меня за плечо.

— Начнем с комнаты графа де Стано, — шепнул он.

Мы незаметно выскользнули из зала и поднялись по лестнице. На площадке нам попалась горничная миссис Ван Эйк с ворохом платьев.

— Вы пакуете вещи? — резко остановил ее Хансон. Его тон внезапно сделался подозрительным.

— Да, сэр, — отвечала девушка. — Хозяйка получила послание и должна сегодня же уехать.

— Вы видели графа де Стано?

— Высокого темного джентльмена с черной тростью? Он только что прошел по коридору, сэр.

Хансон проводил горничную взглядом.

— Ни о каких посланцах я не знаю, — сказал он, — миссис Ван Эйк собиралась провести рождественское утро здесь.

По отделанному дубом коридору мы поспешили в южное крыло. Комната графа пустовала. Камин не горел, окно было открыто, но жара стояла невыносимая.

Что-то заставило меня выглянуть в окно. От края лужайки, между рядами заиндевевших кустов, цепочкой тянулись следы.

— Смотрите, Хансон! — Я схватил священника за руку. — Я хочу знать, сон это или не сон!

От следов поднимался легкий парок.

— Наденем пальто и проследим, куда они ведут, — хладнокровно отозвался Хансон.

Покидая комнату графа Стано, я испытал неописуемое облегчение. Мы оделись и приготовились к выходу. И тут с пугающей внезапностью, нарушая студеную тишину вечера, налетел ветер; в его завываниях слышалась ярость настоящей бури. Тут же повалил снег.

Гости в зале готовились к танцам, а мы, борясь с метелью, обогнули угол дома.

Следы скрылись, снег падал вихрящейся завесой.

Мы обошли кругом все здание, в обширном дворе горели лампы и фонари. Слуга Лоренса Баумана готовил автомобиль; он объяснил нам, что повезет миссис Ван Эйк на станцию. Но мы с Хансоном тут же заметили перетянутый ремнями багаж юного Баумана.

Возвращаясь тем же путем, мы увидели впереди две облепленные снегом фигуры: женщину в тускло-красном плаще и мужчину в просторном дорожном пальто. Они прошли на террасу, к открытым дверям, откуда струился свет. Эрл Райланд уже вернулся. У подножья лестницы стоял его большой «панхард».