Но Морган говорил дело. У меня был выбор. Я могла уйти.
Я могла установить границы для Этана и напомнить что мы на приеме ради информации, а не развлечений. Я могла сказать, что пожертвовала обществом друзей ради работы, и попросить отказаться от танца. Однако я ничего не сделала.
Может, потому, что он мой Мастер и я связана чувством долга. А может, в глубине души я хотела сказать ему «да» так же сильно, как «нет». Несмотря на дискомфорт, который я чувствовала в его обществе, и на то, что он не доверял мне, хотя я того заслуживала.
Как признаться во всем этом Моргану, который вломился на прием к моим родителям, чтобы застать меня в момент измены?
Я не могла. Поэтому сделала, что пришло мне в голову.
Повернулась и пошла прочь.
— Мне это не надо, — сказала я Моргану, взмахнув юбками. Развернулась на каблуках и направилась к двери.
— Отлично! — крикнул он вслед. — Уходи. Это по–взрослому, Мерит. Ценю.
— Уверена, ты сможешь найти выход.
— Да, прости, что прервал вечеринку. Вы с боссом проводите отличный вечер, Страж.
Он выплюнул это, словно ругательство. Может, так и было, но какое у него право критиковать? Этан был моим обязательством. Моим долгом. Моим сеньором.
Я знала, что это детский и неправильный поступок, но я была зла и не смогла сдержаться. Я знала, что это единственное, чего Морган, будучи вампиром Наварры, не может сделать. Но это была идеальная черта, идеальный выход, а сопротивляться не было сил.
Я оглянулась, шелк закружился вокруг ног, и, приподняв одну бровь, посмотрела на него с самым нахальным видом, какой смогла изобразить.
— Укуси меня, — сказала я и вышла.
Этан был снаружи, ожидая около машины на посыпанной гравием дорожке. Лицо поднято вверх, глаза смотрят на полную луну, бросающую тени напротив дома. Он опустил глаза, когда я пошла по гравию.
— Готова? — спросил он.
Я кивнула и последовала за ним в машину.
Настроение по пути обратно в Гайд–парк было еще угрюмее, чем по дороге к родителям. Я молча уставилась в окно машины, вновь проигрывая события. Третий раз за сегодня я умудряюсь отдалять от себя людей. Мэллори. Катчер. Морган. И ради чего? Или лучше сказать — ради кого? Неужели я отталкиваю всех ради того, чтобы стать ближе к Этану?
Я взглянула на него: он смотрел на дорогу, руки на руле в положении десять и два часа; волосы убраны за уши, брови нахмурены, сосредоточен на вождении. Я пожертвовала своей человеческой жизнью ради этого мужчины — не по собственной воле, конечно, но тем не менее. Жервую ли я всем остальным? Вещами, которые я сохранила, несмотря на превращение, домом в Уикер–парке? Лучшей подругой?
Я вздохнула и снова отвернулась к окну. На эти вопросы, подумала я, сегодня ответов не будет. Я — вампир лишь два месяца, и у меня есть вечность Этана, чтобы их получить.
Когда мы подъехали к Дому, Этан припарковал машину и мы вместе поднялись наверх из подвала.
— Что мне делать? — спросила я, когда мы достигли второго этажа, будто я и так недостаточно сделала от имени Кадогана и его Мастера.
Он нахмурился, затем покачал головой:
— Держи меня в курсе насчет дел Джеффа с письмом. Мастера ведут расследование каждый у себя. Я сделаю пару звонков до их прихода. А пока… — он сделал паузу, словно взвешивая мои умения, затем договорил: — …попробуй с библиотекой. Посмотри, что сможешь накопать.
Я выгнула бровь:
— С библиотекой? Что я ищу?
— Ты же исследователь, Страж. Разберись.
Дстаточно опытная, чтобы понимать, что бальное платье — неподходящий наряд для исследователя, я вернулась к себе переодеться, сменив шелк на джинсы и черный топ с короткими рукавами. (Старомодный костюм, с моей точки зрения, тоже не был одеждой исследователя.) Я с чисто физическим облегчением повесила платье в шкаф, натянула джинсы и взяла катану. Она лежала в моей руке правильно — успокаивающе, как будто я сняла костюм и вернулась в свою собственную кожу. Я недолго постояла в комнате, положив левую руку на ножны, правую — на эфес, и просто дышала.
Когда я успокоилась и снова была готова встретиться с миром, взяла ручку и пару записных книжек, собираясь приступить к своей части расследования.
Чем больше я думала, тем больше соглашалась с Этаном о причастности к делу Селины. У нас не хватало улик, но это был ее стиль — сеять раздор, заставлять игроков двигаться и позволять битве развиваться самостоятельно. Я не была уверена насчет Келли: вписывается она сюда или нет. На самом деле у меня не было навыков частного детектива. Но я могла исследовать, изучать, рыться в библиотеке в поисках информации, которая может дать ключ — к планам Селины, ее связям и истории. Поможет ли это в нашем длинном забеге, пока неизвестно, но это была деятельность, которую я прекрасно изучила. Не менее важно, что так я могла отвлечься от других вещей — от Моргана и того, что казалось неизбежным концом наших отношений; от Этана и влечения, пусть неблагоразумного, которое ощущалось между нами; наконец, от Мэллори.
В библиотеке было тихо и пусто. Последнее я проверила дважды. Положила ручку и записные книжки на стол и направилась к полкам.
— Поздно, не так ли?
Я моргнула, отвлекаясь от текста, и подняла глаза, заметив, что Этан подходит к столу. Мое решение погрузиться сработало — я даже не услышала, как дверь библиотеки открылась.
— Да?
Я повернула запястье, чтобы взглянуть на часы, но не успела увидеть цифры, как он сказал:
— Почти три часа. Похоже, ты с головой погрузилась в работу.
Значит, прошел час с тех пор, как мы расстались. Большую часть времени я просидела на стуле скрестив ноги; меч стоял рядом, кроссовки валялись под столом.
Я почесала висок и посмотрела на книгу передо мной.
— Французская революция, — сказала я ему.
Сбитый с толку Этан скрестил руки на груди:
— Французская революция?
— Потому что мы, я, лучше поймем, что она собой представляет, к чему стремится, если узнаем, откуда она пришла.
— Ты имеешь в виду Селину?
— Иди сюда, — сказала я ему, листая книгу в поисках найденного ранее абзаца. Когда он приблизился к противоположному краю стола, я перевернула книгу и постучала пальцем по соответствующему параграфу.
Нахмурившись, он оперся руками на стол, наклонился и прочитал вслух:
— «Семья Наварра владела обширными владениями в провинции Бургундия во Франции, включая замок около Оксерра. Тридцать первого декабря тысяча семьсот восемьдесят пятого года родилась старшая дочь, Мари–Колетт». — Он взглянул на меня. — Это Селина.
