Поднявшись на вершину холма, она увидела углубление в том месте, где друг на друга опирались две большие каменные плиты. Из трещины между ними поднималась струя сухого и горячего воздуха. Со скалы свисала веревка. Кто-то оставил здесь ножовку.
Теперь все ясно. Это лагерь охотников. Сюда они приносят добычу — дичь, как выразился Нейл, — подвешивают и разделывают. В расщелину удобно сбрасывать потроха, а над горячим воздухом вялить полоски мяса. Животные растаскивают оставшиеся кости. Вот и вся загадка.
Ребекка гордилась собой. Она преодолела отвращение и нашла рациональный ответ. Шаг за шагом, обуздывая нервы и собственную глупость, сумела справиться со страхом. Теперь предстоящая ночь уже не пугала ее.
От тепла, поднимавшегося из расщелины, стало жарко. Ребекка вытерла пот, заливавший глаза.
И увидела руку.
Ладонь застряла в расщелине. На этот раз никакая логика не поможет. Ее отпилили чуть выше запястья и выбросили. Человеческую руку.
Совершенно верно, это охотничий лагерь. Тут разделывают добычу, только добыча — не звери.
«Мы… Они…»
Мысли путались. «Хейдлы». Ребекка обернулась, и луч фонарика вспорол ночь. Может, они рядом? Или это старый лагерь? Насколько старый? Она прижалась спиной к каменной плите.
И увидела череп, прибитый к камню. У него были выступающие передние зубы и скошенный лоб. Ее первый хейдл.
Ножовку использовали для того, чтобы сделать большой надпил на макушке.
«Дичь!»
Разве такое возможно? Колонисты из Города Электричества питаются хейдлами? И она ела. Ее угостили. Местные деликатесы. «Пещеры дают».
Ребекка замерла, не отрывая взгляда от изуродованного черепа. От жары кружилась голова. К горлу подступила тошнота.
Перед глазами стояла тарелка с мясом. Строго говоря, это не каннибализм — ведь они не питаются себе подобными? Значит, колонисты охотятся за ее врагами и убивают их. Так? Оправдания. Они лишь скрывают правду, какой бы она ни была. Ребекка не имела ни малейшего представления, что происходит в этом мире теней.
Вдруг все показалось таким шатким. Потому что если люди не лучше хейдлов, а точнее, если хейдлы не хуже людей, то все равнозначно. Похищение Сэм теряет свою силу. Девочка превращается в кусочек пищи в древнем, как мир, цикле. Мы питаемся ими, они — нами, и из-за этого нет смысла развязывать войну.
Капли пота падали на камень. Мысли Ребекки прервал какой-то шум. Она направила луч фонаря во тьму.
Перед ней стояла девочка. Лохмотья и свалявшиеся волосы делали ее похожей на сироту из стран третьего мира. Ребекка почувствовала, как замирает ее сердце.
Похищенный ребенок? Сбежала или ее отпустили? И где Сэм?
— Привет, милая, кто ты?
Ребекка запомнила имена и лица всех украденных детей, готовясь именно к такой встрече. Это лицо не вызывало никаких ассоциаций. Наверное, Сэм тоже будет выглядеть как одичавшая собачонка, пока ее не вымоешь.
Девочка не отвечала.
Ребекке хотелось позвать Сэм и собрать остальных, вывести из укрытия, в котором они прячутся. Но психологи советовали сохранять спокойствие. Вероятно, дети травмированы. Первый контакт может их напугать.
— Милая? Ты мне скажешь, где остальные?
Девочка разглядывала ее.
— Меня послала твоя мама, — сказала Ребекка. На самом деле многие матери погибли, защищая своих детей. — Скажи, как зовут твою маму?
«По возможности разговорите их. Будьте готовы к молчанию и враждебности. Некоторые могут напасть на вас».
Девочка просто стояла.
Ребекка приблизилась к ней и опустилась на одно колено. Земля была теплой. Ребекка обливалась потом.
— Иди сюда, дай мне тебя обнять.
Девочка размахнулась и бросила камень — со всей силы. Камень попал Ребекке в голову, и она выронила фонарь.
— Чужим сюда нельзя, — послышался чей-то голос.
Ребекка вздрогнула. Потом подняла фонарь. На более высокой плите на корточках сидели два мальчика. Одного она узнала.
— Нейл?
Она вспомнила, что слышала шум, когда шла по тропе. Дети преследовали ее от самого города. Сердце ее упало. Сэм тут нет.
Ребекка продолжала светить на мальчика.
— Что ты делаешь, Нейл?
Она рассердилась.
Нейл не ответил. Его глаза сверкнули. Это было веселье. Он смеется над ней.
— Уходи отсюда.
За спиной негромко стукнули камни. Ребекка направила туда луч фонаря — еще четверо детей.
— Что вы тут делаете?
Все молчали. Снова раздался звук шагов. Они окружали ее.
— Идите домой, — приказала Ребекка.
Только это и есть их дом.
Луч фонаря снова осветил верхушку камня. Ей известно, кто отец Нейла. Она расскажет. Однако мальчика там уже не было. Ребекка обвела лучом фонаря вокруг себя, считая детей. Нейл появился прямо перед ней. Всего их девять.
Ребекка увидела ножи, молотки и отвертки. У каждого ребенка было любимое оружие. Инструменты выглядели гигантскими в маленьких руках. Инструменты словно жили собственной жизнью — это они управляли детьми, а не наоборот. Ребекка попыталась отступить, но дети сжимали кольцо.
Охотники. Теперь она поняла. Это у них не впервые. Дети теснили ее к провалу. «Преследуют только хромых и отставших». Интересно, череп хейдла тоже дело их рук?
Ее прижали к самому краю.
— Прыгай.
— Нет.
Мимо головы просвистел молоток. Кто-то бросился на нее сзади и толкнул, слабо, по-детски. Ребекка стояла уже на самом краю. Ей удалось сохранить равновесие, и она направила луч на детей, рассчитывая ослепить их. Бесполезно. Тогда она перехватила фонарь, как дубинку, и принялась размахивать. Осторожно, потому что не хотела никого поранить. Они всего лишь дети.
Внезапно дети отступили. Потом, не произнеся ни слова, растворились в полутьме. Ребекка оглянулась. Даже узнав вынырнувшего из темноты Клеменса, она не смогла удержаться и испуганно вскрикнула. В луче фонаря его лицо еще больше напоминало лицо призрака.
Он увел ее от края выступа.
— Присядьте.
— Что они делают? — Ее все еще била дрожь.
Клеменс все время прикасался к ней. Пригладил волосы.
Поправил блузку. Привел в порядок, и она снова стала красивой. Его пальцы летали над ней, словно мухи.
Закончив, Клеменс сел перед ней на корточки.
— Пистолет, — сказал он. — Почему вы им не воспользовались?
Только теперь Ребекка вспомнила о пристегнутой к бедру кобуре. Пистолет Джейка.
— Он не заряжен.
— Тогда зачем он вам?
— Я все равно не стала бы стрелять.
— Дети собирались вас убить, — сказал Клеменс.
— Нет.
— Да.
