– Ва! – дико крикнула старуха. – НЕТ! – Она отчаянно мотала головой, и молодая индианка оставила Яну, чтобы успокоить ее. В глубине дома заплакал младенец.
– Что это? – спросил Мур.
Чейн взял ружье у него из рук.
– Оно вам не понадобится. Они ушли.
– Как?
– Забрали свою лодку, – пояснил Чейн, – и ушли с Кокины.
Яна мигом оказалась на ногах.
– Не может быть!
– Мои люди сказали, что видели, как лодка обогнула мыс и исчезла на северо-западе.
Мур тряхнул головой. Плечо горело, в голове клубились страшные впечатления этой ночи.
– Не может быть! – убежденно повторила Яна и беспомощно, почти по-детски посмотрела на Мура.
Мур медленно опустился на стул. Он чувствовал, что индеец наблюдает за ним.
– Мы помогли им, – слабым голосом проговорил он. – Господи помилуй, мы помогли им починить лодку! Мы отбуксировали ее на верфь, дали им доступ к смазке, горючему, инструментам. И все это время, пока мы спали, они собирали по частям свою жуткую машину… а нам было невдомек. О Господи… а нам было невдомек…
– А теперь послушайте меня! – вдруг встрепенулась Яна. – Даже если они повозились с дизелями и заменили достаточно аккумуляторных батарей, им не выжать из старых двигателей и сотой доли прежней мощности! Неважно, чем они пользовались, отремонтировать все системы они не могли! Маневренность у них должна быть как у сонной мухи, скорость черепашья, а о погружении они смело могут забыть!
– Ты сама говорила, что системы дублируются, – напомнил Мур. – Одна автоматическая, другая управляется вручную…
– Нет! – Она переводила взгляд с Мура на Чейна. – Пусть они смогли заставить двигаться свои скелеты и, может быть, думать – кусочек мозга, но их кровеносная и нервная системы мертвы!
– Ты уверена? А как насчет торпед, как насчет палубного орудия? А сама эта треклятая лодка – нос как лезвие, запросто продырявит груженный досками теплоход!
Яна молчала, пытаясь вникнуть в то, что он говорил.
– Нет. То, о чем ты думаешь… это бред. Сейчас не сорок второй год… не вторая мировая война…
– Для нас – нет, а для них – да, – ответил Мур. – Раз они двигаются на северо-запад, они, наверное, идут к Ямайке. А между Кокиной и Ямайкой лежат судоходные пути. Они рыскали там еще сорок лет назад. Им наверняка знакомы и лоции, и как добраться отсюда туда…
– Боже! – прошептала Яна. – Что же… удерживает в них жизнь после сорока лет под водой? Кем они стали?
Ребенок заплакал громче; карибка вышла из комнаты и вернулась с черноволосым малышом на руках. Ребенок искал грудь; она расстегнула блузку и сунула ему в рот сосок, не сводя глаз с Чейна, стоявшего у окна.
– Теперь можете возвращаться в деревню, – после долгого молчания сказал Чейн. – Там безопасно.
– Возможно, им по-прежнему нужна ваша помощь, – ответил Мур.
– Нет. У меня нет лишнего времени, чтобы тратить его на них. – Он отвернулся и заговорил с молодой женщиной. Та слушала с напрягшимся от дурных предчувствий лицом, потом попыталась встать. Руки у нее дрожали от усилия. Чейн пересек комнату, подошел к ней и что-то ласково зашептал, поглаживая по голове. Женщина что-то умоляюще бормотала, вцепившись ему в руку и крепко прижимая к себе ребенка. Чейн посмотрел Муру в лицо. – Говорю вам, идите к своим.
Мур поднялся и сделал один-единственный шаг к индейцу. В лице Чейна была лютая ярость, превращавшая его в живую копию вырезанной вручную ритуальной маски. При свете керосиновой лампы шрамы казались ранами, оставленными на внешней оболочке тем, что искалечило душу.
– Что вы намерены делать?
– Не ваша забота. Уходите, оба!
По лицу старухи потекли слезы.
Мур не сдавался:
– Что вы намерены делать?
Чейн продолжал гладить жену по голове. Когда он вновь взглянул на белого, подбородок у него закаменел, а глаза походили на ружейные стволы.
– Я отправляюсь за Эуе, – ответил он. – И уничтожу его.
Под властным взглядом вождя Мур притих. В небе загремело, словно разорвался снаряд, и оно окрасилось багрянцем.
– Как? – спросила Яна. – Застрелите? Зарежете? Вы не знаете, с чем имеете дело! Если вы задумали потопить эту лодку, раздобудьте бронебойный снаряд и тяжелую артиллерию, или бомбу, или магнитную мину!..
Чейн перенес внимание на нее; он прошел мимо старухи, подошел к девушке и нахмурился.
– Если понадобится – да, я пойду на нее с ножом. Я сорву с нее обшивку голыми руками. За мной должок… – мозолистые пальцы коснулись страшной корки шрамов, – вот… и вот. – Чейн положил руку на сердце и покосился на Мура. – Что может помешать им вернуться сюда? Они знают, что найдут здесь горючее – и еду. Что помешает им вторгнуться в судоходную зону и залить океан кровью отсюда до Кингстона?
– Надо подумать, – вдруг сказала Яна, шагая по комнате. – Сейчас горючего у них запасено слишком мало для долгого похода, и идти очень быстро они не могут, по крайней мере, в штормовом море.
– Ближайший к Кокине морской путь соединяет Биг-Дэнни-Ки и Джейкобс-Тис. И если догнать их вовремя, можно будет загнать лодку на рифы, вспороть ей обшивку, – сказал Чейн.
– Нет. Мы можем дать радиограмму береговой охране, – не согласилась Яна, – и они остановят ее прежде чем…
– Ну, теперь вы говорите ерунду. Вы думаете, вас там станут слушать? А тем временем эта гадина пройдет пролив, и я ее упущу. Нет! Она моя, будь она проклята! Я долго ждал, когда же встречусь с ней в открытом море, где у меня будет шанс дать бой, и клянусь всем святым, что есть на этой земле, я намерен последовать за ней!
– Я видела местные траулеры в бухте, – сказала Яна. – Вы что, хотите гнаться за ней на одном из них? Вы с ума сошли! Эта лодка разнесет такой кораблик в мелкие щепки…
– Хватит, – жестко оборвал Чейн. – Уходите отсюда. Идите в Кокину нянчиться со своими мертвецами, оба. Я не хочу, чтобы вы околачивались в Карибвиле; до рассвета еще час, а у меня много дел.
На несколько секунд их взгляды скрестились, потом Чейн вдруг отвернулся от Яны и опять подошел к старухе; он опустился рядом с ней на колени, заглянул ей в глаза и поцеловал в щеку. Она погладила морщинистой рукой ту половину его лица, где не было шрамов. Когда Чейн снова поднялся, старуха обхватила его ноги, но он высвободился, отошел и остановился рядом с женой и ребенком. Он взял малыша на руки и прижал к себе.
– Мой сын, – негромко сказал он, обращаясь к Муру. – После моей смерти он станет следующим Отцом-Вождем и будет править честно и справедливо, он будет сильным и никогда не узнает страха, который пожирает нутро человека, так что тот делается слабым и плачет по ночам. Нет. Кет будет свободным, бесстрашным, он вырастет стройным и прямым, не обезображенным шрамами. – Чейн вернул малыша матери, что-то прошептал ей на ухо и чмокнул в щеку. Когда он отстранился, Яна увидела, что по лицу женщины ползет одинокая слеза, но смотрела индианка по-прежнему твердо, холодно и храбро. Больше не взглянув на нее, Чейн взял ружье, прихватил керосиновую лампу и решительным шагом вышел за дверь.
