— Этот мальчик — небесный ангел, — сказал Л'Оглав. — Мы призвали его на землю, а потом искалечили и совратили.
Патрисия рассмеялась.
— Наш собственный маленький падший ангел, — продолжал Л'Оглав. Ангел, подойди сюда.
Волоча ноги, мальчик прошел через комнату — медленно, как лунатик. Его крылья шуршали, как сухая бумага.
— И что мне с ним делать? — спросила Патрисия, покачивая бокал в руке.
— Я хочу, чтобы ты это выпила, — сказал Л'Оглав. — Пей.
Патрисия коснулась языком теплой пенки слюны.
— У него, разумеется, СПИД, — между делом заметил Л'Оглав. — Это несчастное существо было игрушкой бог знает какого количества развратных старых шлюх и извращенцев. Как и следовало ожидать, его слюна — резервуар для болезней. — Он умолк на мгновение и улыбнулся своей невозможной улыбкой, которую было почти что слышно. — Но так или иначе, я хочу, чтобы ты это выпила.
Патрисия слышала, как всхлипнул мальчик, которого силой поставили на четвереньки. Она взболтала жидкость в бокале.
— Пей медленно.
Она слышала треск и скрип кожаных ремней. Чиркнула спичка. Интересно, есть ли предел тому, что он может потребовать от нее?
— Хорошо, — сказала она, поднося бокал к носу, как эксперт-дегустатор. Содержимое вообще не имело запаха. — Я уже говорила. Я сделаю все.
И она выпила — медленно, смакуя слабый и пресный вкус слюны. Все, до последней капли. Она пила, вслушиваясь в хриплое дыхание мальчика. Л'Оглав насиловал его сзади. Патрисия облизала края бокала.
— Ты соврал, — сказала она. — Про СПИД. Я знала, что ты мне врешь.
Мальчик вскрикнул, как напуганная птица. Л'Оглав, видимо, сотворил с ним какое-то новшество. Патрисия подождала, пока Л'Оглав не снимет кожаную сбрую и не сядет рядом с ней.
— Я не ошибся насчет тебя, когда мы встретились в первый раз, — сказал он и потянул за кольцо у нее в соске, привлекая ее к себе. Патрисия уже знала, что сейчас будет. Она открыла рот, чтобы он положил ей на язык нечестивое лакомство. — Я знал, что ты достойна посвящения.
— Посвящения? — удивилась Патрисия. — Посвящения во что? — Звук ее собственного голоса, казалось, плавал где-то в пространстве, то приближаясь, то отдаляясь. Ей стало не по себе.
— Помнишь, я упоминал Энциклопедию Брайля? — спросил Л'Оглав.
— Да. — Отрывки музыки искрились у нее в голове. Хоровые сотрясения. Ощущение было такое, как будто она падает вниз. Сквозь пространство, объятое ужасом. — Энциклопедия Брайля. Да. А что это?
— Это не вещь, — сказал Л'Оглав. — Это сообщество. Сейчас я тебе покажу. На колени. Дотронься до меня. Он взял ее руку.
— По ты никогда раньше не разрешал мне… — начала она, возбуждаясь все больше и больше. Белый звук гремел у нее голове, словно музыка стерео. Переливаясь от уха к уху.
— Теперь разрешаю, — ответил он. — У тебя редкая тяга ко всем гнилостно-сладким плодам разложения. У тебя редкостный аппетит. Иногда меня просто пугает твоя одержимость. Теперь, я думаю, время пришло. Тебе пора вкусить самый изысканный деликатес. — Он положил ее руку на свою голую грудь. Ее пальцы скользнули по его коже.
— Что это? — Патрисия легонько прошлась по маленьким приподнятым шрамам. В душе опять поселилась тревога. Все его тело — от шеи до ног было искалечено шрамами и рубцами. Ее пальцы метнулись вдоль колонки твердых бугорков, и у нее перехватило дыхание.
— Это же Брайль! — растерялась она. — Господи, это же азбука Брайля… Как странно…
Он заставил ее замолчать, заткнув ей рот своим органом, уже содрогающимся в оргазме. Как младенец у материнской груди, она сосет и глотает. Ее руки скользят по его обезображенной коже;
— Ты пила слюну ангела, — говорит Л'Оглав. — Ты попробовала редчайший из наркотиков. Теперь пришло время читать меня, Патрисия. Читай!
Она читает.
Глава 103 Деформация детских душ.
Глава 45 Рог разложения.
Глава 217 Чудо ожесточенного лица.
Глава 14 Свирепая невеста.
Глава 191 Тирания солнца.
Глава 204 Кровоточащие окна.
Патрисия в ужасе отдернула руки и отшатнулась. Л'Оглав кончил ей на лицо, забрызгав невидящие бесполезные глаза.
— Кто ты? — прошептала она. Веки ее инстинктивно дрогнули, и по щекам потекли слезы из спермы. Где-то рядом, во тьме, плакал падший ангел.
— Нас несколько сотен, — сказал Л'Оглав. — И вместе мы составляем самую полную энциклопедию темных знаний. Страшные книги, которые долгое время считались уничтоженными, сохранились в виде отметин на нашей плоти. Мы — хранители нечестивых традиций.
— А я вам зачем? — выдыхает Патрисия.
— Один из наших недавно умер, — отвечает Л'Оглав. — Мы ведь тоже не вечны. Обычно мы посвящаем кого-то из родственников. Чаще всего — ребенка. Мой дед, к примеру, был Оглавлением до меня. Однако в данном конкретном случае это было никак не возможно. Среди моих многих обязанностей есть и такая: найти преемника, который заменит меня потом…
Охваченная запредельным ужасом, Патрисия рухнула на пол.
— Не бойся, Патрисия, — успокоил ее Л'Оглав. — Это не ты.
Пока она лежала на полу, он помочился ей на волосы. Она подняла голову, подставляя лицо под горячий поток. Благодарная за это унижение, которое ей еще было понятно. Оно означало, что Л'Оглаву еще не все равно.
— Готова ли ты отбросить последние притязания на самое себя? Готова ли ты принять предельное освобождение, Патрисия? Вот чего я прошу от тебя. Чтобы ты перешагнула порог в новый мир. Ты готова к последнему шагу?
— Ты говоришь, как какой-нибудь проповедник. Моча струится по ее распущенным волосам. Патрисия глубоко дышит, впитывая ароматы живых минералов. Постепенно биение ее сердца подлаживается под ритм алой пульсации стен. Она размышляет о том, кем она была и кем она стала теперь. Кем он помог ей стать.
Она задерживает дыхание и считает до десяти.
— Да, — говорит она хрипло. — Да.
Они приходили в одиночку, они приходили парами и группами: Энциклопедия Брайля. Одних привозили в черных лимузинах с зеркальными стеклами и без номеров. Другие шли сами, запинаясь на каждом шагу. Мужчины, женщины, дети с пустыми глазами. Они приходили со всех сторон — по тайным дорогам, известным лишь нескольким диким или униженным душам. Они пришли, и двери Особняка открылись, чтобы принять их. В воздухе скопилось почти физическое напряжение, какое бывает перед сильной грозой. Его токи текли через зачарованную плоть, порождая во тьме статические поля. Голубые искры играли на кончиках пальцев. Энциклопедия Брайля вливалась в Особняк. Все до единого были слепые, даже самые молодые. Молчаливые и слепые, синеватые призраки, они вошли в темноту. И двери закрылись за ними.
