– И где этот сканер? – нетерпеливо запрыгал аббат.
– Такие сканеры есть в перстнях у всего столичного дворянского собрания, членов государственной думы и высших дипломатических чинов, – поднял и растопырил пятерню с изящным украшением граф. – После рукопожатия с подлинным царем или с его кровным родственником рубин ярко светится.
– Надо же, а я не знал, – признался аббат, – как все просто. – Потом поднес микрофон к губам и заорал: – Господа! Так вперед же! Изобличим иноземную тварь!
Гости уставились на графа, тот развел руками, оперся на стол и поднялся.
– Ну что ж, пойдемте, навестим Его Величество. Засвидетельствуем ему свое почтение, – сказал он и обратился к слуге: – Подайте для всех транспорт.
Спустя пятнадцать минут и гости, и братство уместились в низко висящих над землей двухэтажных туристических автобусах и, не спеша, двинулись на другую сторону магнитной магистрали, именуемой Московским трактом.
* * *
Автобусы графа вплыли в дворцовые ворота и остановились, чуть покачиваясь, на магнитных полях у парадной лестницы Янтарного дворца. Пассажиры вывалили наружу, швейцары растворили двери перед знатью, и все спокойно поднялись в наполненный прессой вестибюль. Защелкали фотовспышки, репортеры засуетились и устремились к вновь прибывшим.
Аббат Коза, Блюмкин, Ванечка, Даня и Маша вырвались вперед, аббат ударом распахнул дверь и наши герои вломились в приемную, где вовсю шла пресс-конференция. Маленький царь в белом мундире с эполетами и лампасами восседал на возвышении.
– Попался! – воскликнул аббат. Но не успел он ступить и шагу, как его сцапали телохранители.
– Он сумасшедший. Я его не знаю, – отстранился от потасовки Блюмкин.
Тут в зал, бряцая оружием, ворвались вся толпа лунных монахов.
– Уведите царя! – крикнул кто-то. – Уведите Государя, пока не прекратятся беспорядки.
– Пропустите! – пробился через толпу старичок Томский. – Я сейчас все объясню.
Телохранители уже скрутили крикливого аббата и потому спокойно ждали, что скажет граф.
– Эти люди только что вторглись в мое имение и утверждали, будто бы Его Величество подменен двойником. Я, естественно, не верю этому. Но, чтобы глупые сплетни не распространялись далее, предлагаю немедля же перед представителями прессы развеять все сомнения с помощью боярского знака, и возмутителей порядка наказать. Полагаю, здесь найдется несколько уважаемых господ обладающих подобными перстнями, и у нас есть все основания для проведения законной процедуры династической индикации. В конце концов, сие приспособление предназначено именно на такой случай, и государь простит нас.
Все одновременно обернулись и застыли, изумленно глядя на опустевшее царское место. Оторопевшая охрана отпустила аббата.
– Сбежа-а-ал! – завопил тот. – Ловите самозванца! Бей лже-Максима!
– Без разрешения его величества государя-императора никаких процедур не будет, – с акцентом заявил, взойдя на возвышение, где только что восседал мальчик-царь, придворный француз.
– Нет, мосье Лукен, для этой процедуры царского разрешения не требуется, – возразил бесстрашный граф Томский. – Это прописано в конституции Российской Империи.
– Вы правы, граф, но в данной ситуации, – махнул Лукен рукой на повстанцев, – присутствие государя здесь и сейчас противоречит интересом государственной безопасности.
– Где змееныш?! – заорал аббат. – Отвечай, прихвостень, – побежал он к Лукену.
– Идите вы к черту! – выпалил тот и бросился наутек.
– За ним! – закричал аббат, и все общество вместе с монахами и репортерами кинулись его преследовать. Но вдруг раздался щелчок, и погас свет.
– Что это? – вскинул глаза аббат в полумраке.
По стенам забегали лучи фонариков охраны, а присутствующие начали светить мобильными телефонами. За этими маячками все и ринулись, и вскоре вывалили в смежный зал-амфитеатр.
– Братья, приказываю рассредоточится! Все на поиск лже-Максима! Закрыть все входы и выходы! Не дайте ему уйти!
В течение двадцати минут темный дворец был более всего похож на муравейник, в который угодила колония светлячков.
– Попался! Попался! – закричали аббат, вместе с Блюмкиным волоча кого-то обратно в конференц-зал. – В подвале, гад, прятался…
На пойманного устремились фонарики, но им оказался вовсе не царь, а снова Лукен.
– Где царь, сволочь? – мутузил аббат поверенного.
– Он ушел! Ушел потайным ходом! – хныкал тот. – Трехкилометровый ход автоматически заваливается камнями, как только царь им воспользуется.
– А чего ж сам туда не сбежал? – грозно спросил его богатырь-Ванечка, замахнувшись секирой.
– Не успе-ел, – взвыл перепуганный Лукен.
– И где его теперь ловить? – зарычал на него настоятель. – Где выход из потайного тоннеля?
– Не помню, забыл.
– Ну-ка подайте мне железные башмаки святого Игнатия или стигматические перчатки мученика римского Банифация, ну, или, на худой конец, хотя бы мое не совсем обычное распятие! – сказал инквизитор.
– Не надо, вспомнил!
– И где?!
– В старой крепости, что в Лощине братоубийц! – раскололся Лукен.
– Только не в Лощине братоубийц! – схватился за голову лунный аббат. – Проклятое, проклятое место, я знаю его.
Рисовать черта легко,
рисовать тигра трудно.
Китайская пословица
Тайными непролазными тропами углубились они со всей толпой и репортерами в сырую уральскую долину. Каменистые косогоры дыбились тут над голыми лесами, приоткрывая кое-где темные лощины с застывшим, как в корытах, туманом. Аббат отыскал нужную дорожку, и преследователи один за другим побежали вниз по лесистому склону. Трпинка то ныряла в скользкие ложбины, то пряталась под кручами, виляя меж валунов. Вдруг аббат остановил колонну и приказал всем спуститься в заросший сырой овраг.
– Мы уже совсем близко, – сказал настоятель. – Тащите сюда Лукена, мне надо кое о чем его спросить. – И громко обратился ко всей публике: – Теперь наша задача – не дать самозванцу узнать о нас прежде, чем мы появимся у развалин крепости. Запомните! Наше главное оружие – внезапность. Обнаружиться раньше времени – значит проиграть! А теперь помолимся святым Бенедиктам, с тринадцатого по девятнадцатого, чтобы они защитили нас и помогли нам изловить инопланетного демона.
Когда братья в полголоса пропели молитву, аббат объявил перекур.
– Мы что, добрались до места? – с тревогой спросил его Аркадий Эммануилович.
– Да, – окидывая верх оврага, напряженным взглядом подтвердил Анджей Коза.
– И вам, как я понял, оно знакомо?
– Боюсь, что да, – вперив в него жесткий взгляд, ответил аббат, как бы готовый сообщить самое худшее.
