И следом: ЛАЗАРЬ, ИДИ ВОН!
И сонный голос Элли: НАМ В ВОСКРЕСНОЙ ШКОЛЕ РАССКАЗЫВАЛИ… ИИСУС ВЕДЬ МОГ ВСЕ КЛАДБИЩЕ ОЖИВИТЬ.
Его охватила такая сильная, безудержная дрожь, что пришлось вцепиться руками себе в плечи. Вспомнился первый школьный день Элли, она взахлеб рассказывала родителям, как они пели, а Гейдж подремывал на коленях у отца. Потом он понес сына в спальню… и вот тогда, словно страшная птица задела крылом, дохнуло холодом… там на лестнице. Сейчас Луис понимал: то было предчувствие беды, какими-то клеточками души он уже знал, что Гейдж умрет. Знал еще тогда, в сентябре. Знал, что ВЕУИКИЙ И УЖАСНЫЙ где-то совсем-совсем рядом. Чушь, глупость, предрассудки какие-то! Накрутил, напридумывал черт знает что… Нет, не накрутил. Он ЗНАЛ уже тогда.
Не заметив, Луис пролил пиво на рубашку. Чуткий кот встрепенулся: не сигнал ли это к началу глупого человечьего развлечения — изгонять кота пинками из дома.
Луису вдруг вспомнился вопрос, который он задал Джаду. Вспомнил он и то, как вздрогнул Джад, опрокинув неуклюжей рукой две пустые пивные бутылки. Одна упала и разбилась. ДА О ТАКОМ И ГОВОРИТЬ-ТО ГРЕХ, ЧТО ВЫ, ЛУИС!
Но ему очень хотелось поговорить об этом. Ну, а уж думать о Кошачьем кладбище никто не запрещает. О том, что находится за ним. До чего ж опасно привлекательны эти мысли. И как легко выстраивается логический мостик. Чера задавило машиной; и Гейджа задавило машиной. Сейчас Чер рядом, пусть другой, переменившийся, в чем-то даже отвратительный, но — ЖИВОЙ. И Элли, и Гейдж, и Рейчел видели его изо дня в день, и вреда он им не причинил. Ну, убил двух-трех птиц, ну, растерзал несколько мышей, но ведь кошки — хищники, им такое пристало. Не превратился же он в чудище Франкенштейна под кошачьей личиной. Во многом он такой, как и прежде.
САМ СЕБЯ ОБМАНЫВАЕШЬ, шепнул внутренний голос. ВОВСЕ ОН НЕ ТАКОЙ. В НЕГО ВСЕЛИЛАСЬ КАКАЯ-ТО КОЛДОВСКАЯ СИЛА. ПОМНИШЬ ВОРОНУ? ТО-ТО!
— Боже Праведный! — воскликнул Луис и не узнал собственного голоса: дрожащий, слабый.
Конечно, самое время воззвать к Богу. В романах про вампиров и привидения именно в такие отчаянные минуты герой обращается с мольбой ко Всевышнему. Славненько получается! Сам замышляет неслыханное, даже самому до конца не понятное святотатство и еще молит Бога! Да, он сам себя пытается обмануть. И ничем это не прикрыть, не оправдать. Он нагло лжет себе!
ХОРОШО, А ЧТО ЖЕ ТОГДА ИСТИНА? РАЗ УЖ ТАК ТЕБЕ НЕВТЕРПЕЖ, В ЧЕМ ОНА?
Так вот: Чер — никакой уже не кот, начать хотя бы с этого. Он только похож на кота и видом, и поведением, да и то подлог уж больно заметен. Люди, возможно, и не видят этого подлога, но они его чувствуют. Вспомнил, как однажды незадолго до Рождества к ним заехала Чарлтон — ее пригласили на обед. После трапезы разговорились. И тут Чер запрыгнул на колени к гостье. Она тут же, не скрывая гадливой гримасы, согнала его.
Ничего страшного, конечно, не произошло. Никто за столом и словом об этом не обмолвился, однако… Чарлтон чутьем угадала подменного кота.
Луис прикончил очередную банку пива и направился за следующей. Вернись Гейдж к людям в подобном же виде и состоянии — не дай Бог!
Он потянул за кольцо, открыл банку и смачно глотнул. Да, сейчас он набрался! Набрался как следует! Как-то завтра на хмельную голову он будет управляться? «КАК Я С ПОХМЕЛЬЯ ХОРОНИЛ СЫНА», произведение Луиса Крида, автора всем известного «КАК Я УПУСТИЛ ЕГО В РОКОВУЮ МИНУТУ» и множества других творений.
Да, он пьян. И пьян крепко. А пил-то как раз для того, чтобы трезво поразмыслить о дальнейшем. Да, мысль опасная тем и привлекает. Так вдруг безудержно потянет к самой грязной шлюхе. И не просто привлекает. Мысль эта ЧАРУЕТ.
Снова в ушах зазвучали слова Джада:
…И ВАС ТЯНЕТ ТУДА СНОВА И СНОВА. ЭТО МЕСТО — ТАЙНОЕ, И ВАМ ХОЧЕТСЯ ЭТОЙ ТАЙНОЙ ВЛАДЕТЬ, ВОТ И ВЫДУМЫВАЕТЕ РАЗНЫЕ, САМЫЕ БЛАГОВИДНЫЕ ПРЕДЛОГИ… НО ГЛАВНОЕ — ВАМ САМОМУ ТУДА ХОЧЕТСЯ. ВАС ТУДА ТЯНЕТ… Говорил Джад как всегда тягуче-певуче, сливая слова и глотая окончания. И от его слов мурашки бежали по спине, «гусиной кожей» покрывались руки, и волосы вставали дыбом.
ЕСТЬ МНОГО ТАЙН, ЛУИС… СЕРДЦЕ МУЖЧИНЫ ТВЕРЖЕ КАМНЯ… КАМНЯ, ИЗ КОТОРОГО СЛОЖЕН ИНДЕЙСКИЙ МОГИЛЬНИК… И ВЗРАЩИВАЕШЬ В НЕМ, ЧТО МОЖЕШЬ… И ВОЗДЕЛЫВАЕШЬ.
Луис старался вспомнить, что еще говорил ему старик об индейском могильнике. Он сопоставлял даты, тасовал события, отбрасывал лишнее — так давным-давно он обыкновенно готовился к экзаменам.
Ага. Собака. Пестрый.
ДАЖЕ ПРОПЛЕШИНЫ ОСТАЛИСЬ, ТАМ, ГДЕ ЕГО КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКОЙ ПРИХВАТИЛО, И ВРОДЕ КАК ВМЯТИНКИ.
Бык. Еще одна страница перевернута в памяти…
ЛЕСТЕР МОРГАН ПОХОРОНИЛ ТАМ СВОЕГО БЫКА. ЧЕРНЫЙ, ЗДОРОВУЩИЙ… ХАНРАТТИ ЗВАЛИ… ЛЕСТЕР ЕГО ТУДА ВОЛОКОМ ТАЩИЛ… А ПОТОМ ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ ВСЕ-ТАКИ ПРИСТРЕЛИЛ… ЗЛЫМ БЫК СДЕЛАЛСЯ, ВРОДЕ КАК ВЗБЕСИЛСЯ… НО БОЛЬШЕ Я О ТАКИХ СЛУЧАЯХ НЕ СЛЫШАЛ.
…ЗЛЫМ СДЕЛАЛСЯ…
…МУЖСКОЕ СЕРДЦЕ ТВЕРЖЕ КАМНЯ…
…ВРОДЕ КАК ВЗБЕСИЛСЯ…
…БОЛЬШЕ ТАКОГО НЕ БЫЛО…
…СТОИТ ПОБЫВАТЬ ТАМ РАЗ, И ТЯНЕТ СНОВА И СНОВА. НЕ УДЕРЖАТЬСЯ. ЭТО УЖЕ ВАШЕ МЕСТО.
…НА ШКУРЕ ВМЯТИНКИ ОСТАЛИСЬ…
…ХАНРАТТИ — НУ И ИМЕЧКО ДЛЯ БЫКА!
…ВЗРАЩИВАЕШЬ В СЕРДЦЕ, ЧТО МОЖЕШЬ… И ВОЗДЕЛЫВАЕШЬ.
…ПТИЦЫ… КРЫСЫ… ОНИ НА МОЕЙ СОВЕСТИ.
…ЭТО ТАЙНОЕ МЕСТО. ОНО — ВАШЕ, НО И ВЫ — ЕГО РАБ…
…ОН ВРОДЕ КАК ВЗБЕСИЛСЯ… НО БОЛЬШЕ Я О ТАКИХ СЛУЧАЯХ НЕ СЛЫШАЛ…
Ну, что, каков будет следующий шаг? Когда ночью завоет ветер и луна осветит тропинку, бегущую лесом к кладбищу. Что, снова карабкаться по каменным ступенькам могильника? Когда смотрят фильм ужасов, зрители знают, что по глупости герой или героиня делают роковой шаг. А сами? В жизни? Они курят, не пристегивают ремни сидений в самолетах, увозят свои семьи к черту на рога к опасным шоссе, где днем и ночью снуют огромные грузовики. Ну, так как, Луис, полезешь наверх? Выбирай: либо сын останется мертвым, либо рискнуть и… Что-то ждет за дверьми неведомого? Вперед — раз-два, горе — не беда.
…ВРОДЕ КАК ВЗБЕСИЛСЯ… НО БОЛЬШЕ… ВМЯТИНКИ… МУЖЧИНА… СВОЙ…
Луис выплеснул остатки пива в раковину, он явно перебрал, его мутило. Комната кружилась перед глазами.
Вдруг в дверь постучали.
Луис долго слушал, так долго, что подумал: наверное, прислышалось. Но стук повторился, терпеливый и неотвратимый. Вспомнился страшный рассказ об обезьяньей лапе, и холодный ужас сковал душу. Он кожей чувствовал ледяную мертвую руку, ожившую сама по себе. Вот она пробралась к нему под рубашку, вот схватила за сердце. Глупый детский страх, а у страха глаза велики. Нет, ничего глупого в своем страхе Луис сейчас не видел.
