Я услышала движение. Кто-то приближался. Я попыталась освободиться, но не смогла этого сделать. Не смогла. В комнату кто-то вошел. И этот кто-то смотрел на меня.
Это был молодой человек лет, наверное, восемнадцати. Он был одет в черное и выглядел мрачно. Его кожа была желтой, а лицо — злобным. Мне его вид очень не понравился. Над губой у него был намек на усы, а лоб был усеян темными точками. И тут я заметила у него на ноге металлическое кольцо, к которому присоединялась цепь. Кто же приковал его?
— Сэр! Ох, сэр, — позвал он своего хозяина, — вам нужно это увидеть. Здесь есть что-то новое. Что-то совсем новое.
Из задней комнаты донесся ответ:
— О, во имя Господа, Подставка для гренок, что опять? Вот я тебе всыплю!
— А я пну тебя под зад, ты, болван!
— Так что там?
— Да одна хреновина, что же еще. Сам посмотреть не хочешь?
— Ты мне говорил, что поработаешь над своими манерами.
— А ты говорил, что отвяжешь меня. Но нет, ты приковал меня цепью. Мы все лгуны. Прирожденные лгуны. Впрочем, мне плевать. Кретин. Давай же, сэр Мутькус, взгляни на это. Посмотри, что сюда принесла буря.
— Я пытаюсь относиться к тебе по-человечески, подставка для гренок.
— А толку? Мне-то что с того?
— Нам нужно научиться вести себя цивилизованно. Извлекать из сложившейся ситуации максимум пользы.
— Я ненавижу тебя. Ты ненавидишь меня. В этом вся суть.
— Нет, Подставка для гренок, я тебя не ненавижу. Я очень тебя люблю. Ты много для меня значишь.
— Ну а я ненавижу вас, сэр!
— Я всыплю тебе, и ты об этом знаешь.
— Нет, не всыплешь. Я надеру тебе зад, как и в прошлый раз.
— А я сломаю тебе нос.
— А я так дам тебе по голове, что она будет болеть целый месяц. А потом я проломлю тебе череп.
— Прошу тебя, давай попробуем относиться друг к другу по-человечески.
— Это ты начал.
— Тогда извини.
— Как мило с твоей стороны!
— Ну же, Подставка для гренок, давай пожмем друг другу руки. Я нашел для тебя кое-что новое и ценное. Кое-что для твоей коллекции.
— По-моему, у меня это и так уже есть.
В комнате показался еще один молодой человек. На нем был шелковый халат с медалью, приколотой к груди. В отличие от первого, он был красив.
— Так-так, что тут у нас?
— Оборванка, — сказал тот, кого называли подставкой для гренок. — Я нашел — чур, мое!
— Я застряла, — сказала я. — Помогите мне выбраться.
— Что это и что нам с этим делать? — сказал красавчик.
— Помогите выбраться, говорю! Я застряла! — заорала я.
— Я не буду ее есть, — проворчал урод.
— Я застряла! — продолжала орать я.
— Чем бы она ни оказалась, — заявил красавчик, — ситуация подводит нас к следующему вопросу: хотим ли мы ее вызволять? Какая нам от этого будет польза?
— Мне больно. Застрять так — это очень больно! Больно, черт вас возьми!
— Не знаю, — сказал Подставка для гренок. — Она может оказаться забавной.
— Что у нас здесь на полу? — сказал тот, что без цепи. — Пепельница. Не твоя пепельница, я видел ее раньше. А это? Булавка для галстука. Чья же она? Выглядит так знакомо. А это что? Туфля, женская туфля! И это не простая туфля, правда? Я узнаю ее где угодно. Она принадлежит Борнобби. Но как она оказалась здесь? Подожди минуту. Ты воровка, правда? Маленькая дрянная воровка. Ты украла все эти предметы рождения. Теперь мне ясно. Зачем ты это сделала? Кто ты? Подожди минуту, подожди-ка одну чертову минуту, ты ведь и мой собиралась украсть.
— Нет-нет, не собиралась.
— Ты пришла сюда, чтобы украсть мой Предмет рождения.
— Тогда вот он я, — отозвался Подставка для гренок.
— Успокойся, Подставка для гренок, никто тебя отсюда не заберет.
— Я так благодарен, мой герой, — протянул тот уныло.
— Он — твой Предмет рождения? — спросила я. — Он? Но он же человек.
— Ты так наблюдательна, — снова протянул Подставка.
— Да, он человек, если его можно так назвать, — сказал красавчик.
— Я тебя вздую! — окрысился Подставка.
— Но он не всегда был таким. Правда, Подставка? Он был…
— Подставкой для гренок! — сказала я.
— Ну конечно, подставкой! Чем же еще?
— Подставкой для гренок! — воскликнула я.
— Серебряной подставкой для гренок, — сказал Подставка. — Серебряной. Я был сделан из серебра.
— Но как он… Как это могло… Как он стал… человеком?
— Тебя это не касается.
— Мы не знаем, — сказал Подставка.
— Заткнись, Подставка.
— Подставка?! Разве?! — выкрикнул тот. — Нет, я уже не подставка. Я — Роуленд Коллис, так меня зовут. Роуленд Коллис. Но он никогда так не говорит. Никогда не называет меня Роулендом. Он никогда не говорит «Роуленд Коллис»!
— Ты подставка для гренок, Подставка. Знай свое место.
— Я все здесь разнесу! Разнесу! У меня плохое настроение. Мне нужно что-нибудь разнести!
— Успокойся, успокойся сейчас же!
— Не могу! Не могу!
— Вот тебе лекарство. Выпей это.
Щеголь протянул ему бутылку. Роуленд Коллис схватил ее и с шумом к ней приложился. Я принюхалась. Запах был довольно знакомым. Джин.
— Бабушка сказала, что его нужно держать здесь, — сказал парень с медалью, — пока все не станет понятно. Так что он здесь, и он — моя вещь. Никто о нем не знает. Только бабушка и теперь, похоже, ты. Так кто ты такая? Что ты делаешь в моей комнате и как достала все эти вещи?
— Я упала.
— Это я и сам вижу.
— Ты поможешь мне? — спросила я. — Пожалуйста, помоги мне выбраться. Думаю, я могла что-то сломать.
Он стоял передо мной, пуская дым из трубки и качая головой. Внезапно он остановился и присмотрелся ко мне повнимательнее. Он даже протянул руку и приподнял прядь моих волос.
— О… боже!
— Что? — сказала я. — Что? Что?
— Я только что понял, кто ты.
— Нет, я не… о ком бы ты ни думал… Я не она. Я служанка. И да, воровка тоже.
— Ты ведь не здешняя, не так ли?
— Нет, нет, я пытаюсь выбраться отсюда. Ты мне поможешь? Пожалуйста, помоги.
— Нет, я не могу тебе помочь. Подставка для гренок, принеси мои туфли!
— А я так надеялся отдохнуть, сэр.
Из-за джина Роуленд Коллис казался очень расслабленным. Ссутулившись, он ушел и вскоре вернулся с парой лакированных штиблет.
— Надень их на меня.
Роуленд Коллис подчинился.
— Ты уходишь? — спросила я.
— Ухожу, чужачка. Ухожу!
— Пожалуйста, помоги мне! Пожалуйста!
— О, я приведу помощь довольно скоро. Сторожи ее, Подставка, а когда я приду, вернись на свое место и ни звука. Я вознагражу тебя за хлопоты.
— Две бутылки! — сказал Роуленд Коллис.
