Лена пришла наконец в себя и обрела дар речи. Теперь она заплакала. Слезы хлынули у нее из глаз в два горючих ручья.
- Что…вы от меня… хотите? – рыдая и запинаясь, произнесла она сквозь слезы. – Что я сделала?.. Зачем я здесь?
Ее мучительница неспешно подошла к колоде, накрытой пленкой, и взяла с нее книгу, которую и показала своей пленнице. Лена, приподнявшись на свободной руке, тотчас узнала в книге тот злосчастный учебник, который она увидела перед тем, как ее шарахнули головой о стену. Та самая «Русская литература 19-го века», которую она когда-то так неосмотрительно разорвала в клочья на глазах у старшего библиотекаря.
- Ты видишь? – зловеще спросила Лилия Николаевна. – Эта книга, загубленная тобой. Посмотри, - она раскрыла учебник и, взяв девушку за волосы, грубо ткнула ее носом в титульный лист. – Видишь, сколько авторов? Эти люди работали, трудились над ней, вкладывали в этот труд свою душу… Эта книга писалась годами! Эти авторы хотели хоть чему-то научить молодых оболтусов, которым недосуг взять и прочитать первоисточник. А ты…- Лилия Николаевна взглянула на коленопреклоненную перед ней девушку так, словно та была даже не лабораторной лягушкой, а каким-то мерзким насекомым – вошью, например. – Ты порвала этот труд за несколько минут! Кто дозволил тебе это делать? Кто разрешил тебе
убивать книгу? Как ты посмела в одно мгновение растоптать тяжкий и благородный труд стольких образованных и культурных людей? Ты на этот вопрос можешь мне ответить?
Лена взирала на нее снизу вверх, и было невозможно понять, чего больше в ее взгляде – мольбы, страха или искреннего изумления. Все эти мучения – из-за книги? Из-за какого-то дрянного учебника?..
- Простите меня…- прошептала она в ужасе, умоляюще глядя снизу вверх на свою мучительницу. – Я больше никогда так не поступлю…
Пожалуйста!..простите…
- Не можешь ответить! – вскричала госпожа Гончарова, словно и не слыша обращенной к ней мольбы. – Я так и знала… Ну что ж, Лена! Мне остается лишь дать тебе возможность почувствовать на себе все то, что чувствовала загубленная тобой книга, и что ощущали те люди, которые ее создали, вложив в нее свою душу. Ты тоже ощутишь это сполна… Одну минутку…
Она вдруг отодвинулась от привязанной к стене девушки и хитровато улыбнулась, как будто Лену поджидал какой-то необыкновенный сюрприз. Лилия Николаевна отошла на пару шагов и вдруг направилась к двери.
- Я сейчас, - заговорщически сказала она, открывая дверь, и вышла.
Когда дверь с лязгом закрылась, Лена попыталась( в который раз уже!) освободиться. Ее запястье было намертво прикручено тугой веревкой к стальной скобе, заделанной в стену. При малейшей попытке потревожить этот узел пальцами свободной руки или зубами жесткие путы еще глубже впивались в плоть, причиняя мучительную боль. Подняться во весь рост Лена тоже не могла: для этого следовало вывернуться так, чтобы оказаться лицом к стене, а это не позволяла сделать слишком короткая веревка – девушка сразу же начинала испытывать такую боль в руке, что впору было лишиться чувств. Она могла лишь сидеть, обратясь спиной к стене, либо лежать на полу с поднятой и притянутой к скобе рукой…
Прошло несколько минут, и послышался лязг открываемой двери. В помещение вошла госпожа Гончарова.
Едва только Лена взглянула на нее, как сразу же невольно прекратила дергаться, настолько поразительное зрелище ей открылось.
Лилия Николаевна величественно выступила на середину комнаты и остановилась перед своей пленницей с таким видом, как будто была на подиуме. За эти несколько минут она переоделась. Она распустила заколотые ранее волосы, и они теперь двумя волнами спадали ей на плечи и грудь, а вот туалет претерпел немалые изменения. Сейчас на ней красовалась нежно-розовая сорочка с длинными свободными рукавами, перехваченными в запястьях узкими манжетами; на бедрах висела короткая кожаная юбка, а ноги были облачены в туго облегающие лосины угольно-черного цвета и блестевшие в свете потолочной лампы. И обуты были эти мощные, высокие и стройные ноги в черные изящные полусапожки на головокружительно высоких каблуках – тонких и острых! С чисто женской взыскательностью Лена невольно прикинула, что каблуки имели высоту не менее семи дюймов! Госпожа Гончарова выглядела столь ошеломляюще, что девушка на миг даже забыла о своем бедственном положении! Однако стоило ей взглянуть в глаза своей тюремщице, как в ту же минуту она вернулась к реальности. Взгляд Лилии Николаевны был таков, что девушка сразу все поняла.
- Не убивайте меня, Лилия Николаевна! – горячо взмолилась она сквозь слезы.– Пожалуйста… делайте со мной, что захотите, только не убивайте! – и Лена отчаянно зарыдала.
- Не надо плакать, милая! – сочувственно обратилась к ней мучительница. - И бояться тоже не надо! Это будет недолго, уверяю тебя…
- Что… будет недолго? – пролепетала Лена в ужасе.
- Ну зачем ты снова притворяешься, - воскликнула Лилия Николаевна с мягким
укором. – опять пустое притворство! Ты что, так ничего и не понимаешь? Ну так я говорю тебе открытым текстом – ты доживаешь последние минуты, это тебе ясно? И не ломай передо мной комедию, все равно это ни к чему не приведет. У таких как ты, не бывает эмоций, чувств, переживаний – все это лишь имитация, не более, причем заметная с первого же взгляда! В твоем теле заключена мелкая, жалкая, пустая душонка, черная и вонючая, душа микроба. Каким-то недоразумением она оказалась в человеческом теле… Я должна вернуть все это в изначальное состояние, а ты должна мне помочь! Неужели ты сама не чувствуешь, что занимаешь чужую оболочку, находишься в чужом теле, и оно тебе явно не по силам?
- Нет! Нет! – отчаянно закричала Лена, цепляясь за последнюю возможность, которая была лишь призраком. – Я хочу жить… Вы слышите? Я хочу жить! Не убивайте меня! Я на все согласна! На все! Делайте со мною, что захотите…Лилия Николаевна! Пожалуйста!..Хотите, я стану вашей рабыней, вашей половой тряпкой, хотите – буду по утрам приносить вам ваши тапочки в зубах, я буду вылизывать вас после туалета – все, что вам будет угодно, только оставьте мне жизнь! Пожалуйста, не убивайте меня!
Гончарова взяла девушку за волосы и, приподняв ее голову, внимательно посмотрела ей в глаза.
- А ты, оказывается, способна хитрить, - сказала она с легким удивлением. – Очень примитивно, конечно, самым простейшим образом. Ты, видимо, думаешь, что я поведусь на твои жалкие выдумки – вроде вылизывания после туалета, тапки в зубах и прочую дребедень…Подразумевается, что я тебя отсюда выпущу, поселю в своем доме, стану кормить, одевать и так далее, а ты в один прекрасный день удерешь на улицу и бегом кинешься в милицию, да?..
