– Конечно, – Дима удивленно пожал плечами, – ты решила купить себе нормальную мебель?
– Нет. Я решила, что мы поедем в Румынию.
– Куда?!
– В Румынию. Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
Дима не собирался задавать глупых вопросов, типа «а зачем мы туда поедем?» Он знал ответ, но какова сама идея?!..
– Как ты это представляешь? Приезжаем мы в Бухарест…
– Нам поможет Андрей, – перебила Ира.
– Ты все рассказала ему и думаешь, он поверил?.. Нет, конечно, он хочет, чтоб ты поехала с ним… не прикидывайся дурочкой! Заберет он твой паспорт и продаст тебя в какой-нибудь публичный дом! Ты ж телевизор-то смотришь?..
– Дим, – Ира ладошкой прикрыла ему рот, – ты помнишь кота Тихона, который внезапно появился, исполнил свою миссию и исчез? Андрей – это тот же Тихон. Ты так не думаешь?..
– Не думаю!.. – Дима отвел ее руку, – любой факт можно объяснить, как с позиций мистики, так и с позиций здравого смысла. Кто во что верит! – понимая, что для Иры это не аргумент, он сменил тактику, – тут еще момент – я уж не говорю о своих коммерческих делах, но как бросить дом? Мы ж уедем не на день и не на два! Не забывай, сейчас зима. Я не могу отключить отопление, но и оставлять его без присмотра нельзя. Сколько лет этим АОГВ? Постольку не живут! Разлетится все к чертовой матери!.. Летом надо ездить!
– С домом все будет нормально, – уверенно заверила Ира.
– Извини, – Дима улыбнулся, – но я не до такой степени верю в могущество призраков, чтоб они тушили пожары.
Ире совершенно не хотелось спорить. Каким-то седьмым чувством она тоже понимала, что, наверное, Дима прав, и нельзя принимать таких скоропалительных решений, но поскольку она уже приняла его, то остальное не имело значения.
– Тогда я поеду одна. Ты дашь мне денег?.. Только учти, что отдавать мне нечем.
Денег Диме не было жалко, но внезапно его пронизало тоскливое чувство надвигающегося одиночества, и еще смутное ощущение, то ли собственного предательства, то ли малодушия …нет, это просто реальность, нормальный трезвый расчет… Пока он судорожно искал компромисс, Ира успела встать, взять сигарету и снова вернуться.
– Выбирай, ты даешь денег или едешь.
– Я подумаю, – он пытался заработать себе передышку.
– Вот и хорошо, – подытожила Ира, – только учти – времени у нас всего две недели.
* * *
Они успели, хотя вся эта гонка изрядно утомила обоих. Ира занималась паспортами, билетами и прочими документами (благо, на срок до двух недель визу румыны не требовали). С работы, естественно, пришлось уйти, но об этом она не жалела. Сама идея настолько захватила ее, что, казалось, она вообще не думала о возвращении – оно стало таким необозримо далеким будущим, которое и предугадать-то невозможно, не то, что спланировать.
Дима сумел распродать все плиты, вытряс с клиентов деньги и даже успел смотаться в Волгоград. Вопрос с домом тоже решился, правда, не самым корректным, но, с Диминой точки зрения, единственно возможным способом – он предложил вернуться Вале. Она была настолько поражена, что немедленно согласилась, уточнив только, завязал ли он со «своей шлюшкой»? Ира не могла слышать этого вопроса, но криво усмехнулась, когда Дима стал объяснять, что ему надо время для принятия решения, и поэтому он уезжает. Он периодически переводил на Иру взгляд, видел выражение ее лица, и ему становилось стыдно называть жену «рыбкой» и «киской», но иначе она б не поверила в его благие намерения.
– Все, Валентина приедет, – он, наконец, положил трубку и вытер несуществующий пот.
– Я и не думала, что ты умеешь так убедительно врать, – заметила Ира с издевкой.
– А что ты хотела?! – вспыхнул Дима, – ты думала, я предложу ей посторожить помещение, пока сам с любовницей отправлюсь за границу, да?!
– А потом, что ты будешь ей говорить?
– Это не твоя забота! – Дима вышел, демонстративно хлопнув дверью, которая обычно не закрывалась никогда. Он чувствовал, что с этой дурацкой поездкой уже наделал кучу глупостей, начиная с того, что приостановил на месяц поставки, вызвав явное неудовольствие партнеров, и кончая этим мерзким разговором с женой. Давно уже он не чувствовал себя так гадко. …А тут еще эта… со своими подколками!.. Он подошел к окну. Свет лампы выхватывал белый бок сугроба, тонкие прутья жасмина, торчавшие из него – а дальше темнота, такая успокаивающая. …Черт с ними, со всеми! И с той, и с другой!.. – отвернувшись от окна, он оглядел кухню. Все-таки было очень тоскливо покидать обжитой мир, но он уже столько сделал для этой поездки, что альтернативы просто не существовало.
– Не психуй, – Ира тоже вошла на кухню, – думаешь, приятно, когда ты так с нею сюсюкаешь?
– Я не психую, – после того, как Дима подумал «черт с ними, со всеми», раздражение улеглось, – только как же тогда все наши договоренности об отсутствии взаимных обязательств? По-моему, ты сама была ярым их сторонником.
– Я знаю. Но не с женой же…
– Какая разница?.. И хватит об этом! У нас есть цель, которую, кстати, придумала опять же ты. Раз начали, мы должны закончить, а потом будем разбираться.
Ира вздохнула и молча вышла. Дима почувствовал себя очень одиноко и, наверное, в другой момент пошел бы за ней, чтоб сгладить ситуацию, но… черт с ними, со всеми… Его мысли были заняты уже только поездкой. Это ведь целая эпоха! А потом будет другая жизнь, все будет потом!..
* * *
Накануне решающего дня Ира уехала домой собирать вещи. Диму это не огорчило, потому что их отношения так и не вернулись в прежнее русло. Хотя спать они продолжали вместе, но какое-то злобное упрямство мешало разрешить возникшие недоразумения самым древним способом, известным мужчинам и женщинам. Стоило Диме коснуться ее тела, как Ира сразу напрягалась и отодвигалась на другой край дивана. Правда, уже через минуту она сама, вроде случайно, искала его руку, но тогда уже он притворялся спящим.
Эта глупая ночная игра подтачивала и дневную жизнь, все больше напоминавшую отношения деловых партнеров. Для Димы это являлось нормальной формой общения – он привык таким образом общаться с женой – даже более того, он стал чувствовать, что Ира раздражала его совсем так же, как жена. …Вот, если б ее не было, я бы… Но она была – перемещалась по дому, что-то предлагала, что-то делала. Все это уже происходило однажды, только тогда на его стороне оставался дом, а сейчас он не вмешивался, давая им возможность решать проблемы самостоятельно.
Ире приходилось хуже. Она тосковала без ласки и понимания, но мысль о том, как нежно разговаривал Дима с женой, и то, что она будет жить в доме полной хозяйкой, да еще с надеждой вернуться в него навсегда, мешала предпринять более активные шаги к восстановлению мира. Это чувство напоминало ревность в ее классическом проявлении, хотя Ира усиленно вдалбливала себе, что никакой любви между ними нет и не было, что она хочет видеть рядом совершенно другого человека (правда, кого именно, и сама не знала). А Дима – просто друг, который достаточно много для нее сделал; она благодарна ему …причем здесь тогда ревность?.. За друзей надо радоваться, если у них начинает складываться личная жизнь… Впрочем, она старалась думать обо всем этом как можно меньше, откладывая выяснения отношений на потом, в бесконечно далекое будущее, когда они вернутся из своего сумасшедшего приключения.
