Я кивнул, выпуская колечко дыма.
— Пока горит костер, эти твари не посмеют к нам приблизиться.
Пока я нанизывал куски мяса, Гуфи с благоговейным трепетом разглядывал оружие. Закончив, я разложил мясо на углях и взял его в руки. «ИЖ-27, ЕМ», — прочитал я на стволе.
Прольется ли еще чья-то кровь в результате нажатия на спусковой крючок этого ружья?
Убедившись, что оно заряжено, я положил его рядом. Вит не знал о том, что во время обследования хижины Клима я нашел несколько патронов и ничего не сказал ему об этом. Сейчас я сосчитал их. Четыре штуки — три с дробью и один с картечью.
— Как ты думаешь, он действительно что-то видел… в лесу? — прошептал Игорь. — В кого-то же он стрелял?..
— Я не знаю, Игорь, — все, что я смог сказать.
— Ты знаешь… Я хотел тебе сказать, что… В общем, если что — я на твоей стороне, — Игорь выжидающе смотрел на меня.
Я улыбнулся:
— Я премного тебе благодарен за поддержку, но мне очень хочется верить, что этого «если что» не произойдет.
Некоторое время мы молчали. Спать совсем не хотелось. Я курил, глядя в небо, Гуфи жарил мясо, периодически прикладываясь к бутылке. Завывания шакалов становились все тише и наконец прекратились вовсе.
— Дима, ты слышал об озере Архуарон?
— Нет.
— Оно расположено в Казахстане, в степях Талды-Курганской области, в самой глуши. Местные жители с опаской оглядываются, когда заходит речь об этом озере, — начал Гуфи. Он сделал маленький глоток из бутылки.
— Само оно очень маленькое, не больше футбольного поля, но очень глубокое. Так вот, в самую жару, когда почва прогревается до такой степени, что на ней впору жарить яичницу, озеро не пересыхает и температура в нем редко достигает 8–10 градусов тепла! В нем нет ни рыбы, ни лягушек, ни вообще каких-либо растений.
— Ну и что? — Я почти не слушал Игоря, разглядывая ночное небо. Оно завораживало своим величием. Звезды были похожи на рассыпавшуюся алмазную крошку.
— В нем утонуло очень много людей, — тихо продолжал Гуфи. — И трупы никогда не всплывали. Они просто стояли на дне и колыхались как свечи. Водолазы…
— Игорь, тебе мало страшилок на сегодня? — я перевел взгляд на собеседника.
— Да послушай ты. Водолазы, обследовавшие дно, через несколько минут начинали задыхаться, и никто не мог объяснить почему. — Игорь замолчал.
— И к чему ты это рассказал? — я с трудом подавил зевок.
— Не знаю, — Игорь не смотрел на меня. — Мне кажется, наша ситуация очень похожа на это озеро — все мертво, холодно, и никто ничего не знает. Вечность и покой.
ТАМ ВЕЧНОСТЬ И ПОКОЙ.
Я вздрогнул. Если мне не изменяет память, это были слова Дэна, когда мы нашли его в лесу.
— Что это значит? — спросил я.
Игорь поднял на меня недоумевающий взгляд.
— Чего?
— Ты сказал «вечность и покой».
— Разве?
— Да, — я начал злиться.
— Не помню, — рассеянно сказал Гуфи и снова глотнул водки. Только тут я заметил, что он уже порядочно нализался, опорожнив бутылку почти на две трети.
— Послушай, я напишу об этом книгу. — Гуфи оживленно вертел импровизированные шампуры на огне. — Ты только представь себе! А книгу назову…
— А ну-ка, — я наклонился к нему и забрал бутылку. — Тебе еще сегодня дежурить, помнишь?
— А разве мы не вместе? — Игорь с обиженным видом посмотрел на меня, словно ребенок в песочнице, который вдруг открыл для себя, что его лучший друг не хочет лепить с ним куличики.
— Нет уж. Каждому из нас нужно хоть немного вздремнуть. Завтра денек будет не из лучших.
Заунывный вой раздался совсем рядом.
Гуфи вздрогнул.
— Опять… — прошептал он, бесцельно вороша угли. Мясо было уже почти готово.
— Даже если все это благополучно закончится, я не смогу спать без снотворного. Я никогда не смогу этого забыть. Ты знаешь, Димон… — Речь Игоря становилась все более невнятной, язык заплетался, и мне стоило больших усилий понять, о чем он говорит. — Мне вчера приснился сон. Страшный.
Я испытующе посмотрел на Гуфи, он сгорбился, низко опустив голову.
— Мне снова снилась моя мать. Опять снилась… Будто она выбралась из своей могилы. Раскопала землю и вылезла наружу, вся почерневшая и в дырках. А теперь она прячется днем в грязных трущобах и подвалах, а ночами ковыляет, пытаясь добраться до меня — полуразложившаяся, в лохмотьях… — Пьяные слезы скатывались по лицу Игоря.
— Может, хватит?! — не выдержал я, но Игорь продолжал, словно не слыша меня:
— И я понял, что моя мать и есть та самая тварь из болота, которая теперь никуда не торопится. Она знает, что бежать нам некуда, мы в западне. Все, птичка в клетке! — Гуфи издал нервный смешок. — Мы разбудили дремлющую тварь. Я не виню тебя, Стропов, хотя было бы полным безумием верить легенде, рассказанной Климом. Ни ты, ни Оля не виноваты. Как это называется? Есть такое выражение… Во, толчок судьбы. Только ни фига это не толчок. Это зло, Стропов, зло в чистом виде, — Гуфи устало прикрыл глаза. — Надо было внимательно слушать старую цыганку… — Он уже шептал: — И какого черта я согласился ехать сюда. — Гуфи завалился назад, задев ногой один из «шампуров».
Я растолкал его.
— Все, пора баиньки, — сказал я, помогая ему подняться на ноги. — Иди, покемарь немного. — Я поглядел на часы. — Через пару часов я тебя разбужу.
— Дима?
— Ну?
— А ты что-нибудь видел? В лесу?
Я замялся. В памяти вновь мелькнуло видение — невыносимый смрад гниющей плоти, испытываемый мной при этом густой липкий страх, сжимающий костлявыми пальцами все внутренности. Но Игорю я, по понятной причине, ничего говорить не стал. Я довел его до палатки и стал потихоньку проталкивать внутрь.
— Иди поспи, потом поговорим.
— А, вот и не знаешь. — Гуфи засыпал у меня прямо на руках. — А я знаю. Это моя мамаша пришла за вами. Вот так. А когда она придет… — Однако он не успел мне сообщить о планах своей покойной мамаши, поскольку через секунду уже громко храпел.
Вернувшись к костру, я завернул мясо в полиэтиленовый пакет и накрыл его курткой, а сверху привалил рюкзаком. Только сейчас я вспомнил, что мы забыли на прежней стоянке вещи Ирины. Я стал лихорадочно припоминать, что ценного было у нее в рюкзаке, но, кроме посуды с котелком, ничего вспомнить не мог. Кажется…
Чьи-то прохладные руки мягко легли на мои обожженные солнцем плечи. Я дернулся так, словно меня ошпарили кипятком, и кинулся к ружью. В прозрачном воздухе поплыл тонкий аромат духов. Ольга!
Скудного освещения от пышущих жаром углей было достаточно, чтобы увидеть на ее лице улыбку.
