На условленном месте, заброшенной детской площадке, ждал Крестный; заведя руки за спину, покачивался с пятки на носок. На бордюре сидел незнакомый парень с зелеными глазами и грыз огромное яблоко. Рядом с ним на траве черным холмом возвышался видавший виды рюкзак. Генка глянул на часы: без пяти девять – не опоздал.
Крестный задрал голову, приподнял кепку и со значением поздоровался – кивнул. Геша в ответ дернул головой и, чтобы проводник не комплексовал из-за Гешиного роста (он до двух метров не дотянул совсем чуть-чуть), опустился на бордюр, косясь на незнакомого парня. Был он одного с Генкой возраста, худ, узколиц; на смуглом лице глаза горели, как два изумруда. Густые темно-русые волосы стояли торчком, хотя длины были приличной, на затылке длинный клок спускался до самых лопаток. Парень переложил яблоко в левую руку и протянул правую:
– Рома.
Геша представился, отмечая, что имя новому знакомому не идет. Ладонь у парня была шершавая, липкая от яблочного сока.
Осталось дождаться Настю и двоих ребят, которых она обещала привести с собой.
– Ну, и где они? – с деланным возмущением спросил Крестный у Геши.
Вид у Крестного был совершенно не героическим и не соответствовал романтическому образу проводника. Его будто слепили из двух людей: тело принадлежало тяжелоатлету, простецкое лицо с пухлыми розовыми щеками – офисному работнику или кондитеру. А вот глаза его Геше не нравились – льдистые, глубоко посаженные буравчики.
– Скоро будут. – Геша потянулся за сигаретой.
Не успел он это сказать, как зарокотал мотор, и во двор въехал «хаммер». Гена думал, что машина покатит себе дальше, – но нет, затормозила. Открылись дверцы, и на землю спрыгнули два студента юридического: известный в узких кругах мажор Олег Греков и его друг, имени которого Геша не помнил. Может, у Грекова друзья и менялись, но Олег затмевал их всех, и они казались серыми и затрапезными, а лица сливались в одно.
Подобные развлечения – для богатых. Сводил Крестный пару богатеньких буратин – состриг капусты. Генка прикинул: пять штук за два дня шараханья по Сектору. Некисло. Потом можно и на смену заступать, патрулировать Сектор.
Геша денег жалел, они ему по́том и кровью достались, но уж очень хотелось прикоснуться к неизведанному и показать себя с лучшей стороны, с ним ведь будет Настя! Ага, с ним – три раза ха! Друг Грекова помог Насте спуститься.
Геша сглотнул и заерзал на бордюре. Настя – молодец! Не в шортах белых, а в камуфляжных штанах. Но неужели она – с вот этим сутулым хлюпиком со скошенным подбородком? Или они просто друзья? Она яркая, живая, у нее много друзей. Генка встал, отряхнул джинсы. Настя помахала ему рукой и защебетала с Грековым. То руки его коснется, то плечом заденет.
Геша рухнул обратно, ударившись задом о бордюр. А чего ты хотел? Чтобы самая красивая девушка университета – и с тобой? Губу закатай! Греков… что ни говори, Греков – альфа самец с повадками хозяина мира. Рост чуть выше среднего, брюнет, стрижка – волосок к волоску, тело спортсмена, в качалку, небось, лет с пятнадцати ходит, и «хаммер» вот этот – его. А у тебя что? Самомнение, какие-никакие мозги и неуемная жажда жизни. Так что усохни, лошара!
Деньги стало еще жальче, но отступать было уже поздно. Рома так громко хрустнул яблоком, что Геша вздрогнул и подумал: а ведь он тоже небогат, судя по изношенным кроссовкам, и за экскурсию отдает последнее.
Крестный подошел ко вновь прибывшим, хлопнул в ладоши, собирая туристов вокруг себя, и скомандовал:
– Знакомимся.
Друга Грекова звали Костиком.
Крестный, собирая деньги, завозмущался, – мол, девку в Сектор не поведет, – но получил от Грекова тысячу сверху и успокоился. После этого он начал инструктаж:
– Вот что я вам скажу, meine liebe Kinder[2]…
Греков, скрестивший руки на груди, проговорил:
– Я бы попросил выбирать выражения.
– У папы денег просить будешь, – окрысился Крестный, сверкнул глазками-буравчиками. – Ты поступил в моё распоряжение, я за тебя отвечаю, ясно? Сектор – это вам не игрушки, вы скоро в этом убедитесь. Сектор смертелен. Неуклюжий шаг – и ты труп, с Сектором шутки плохи. Вот если докажете, что вы мужики, тогда поговорим на равных.
Геша думал, что Греков пошлет проводника куда подальше, экскурсия отменится и деньги останутся в кармане, но Олег вскинул смоляную бровь и смолчал, брезгливо поджав губы, – любопытство пересилило. Опершись о ржавую горку для катания, обнял Настеньку за талию – механически, без чувства. А она так и льнет к нему, так и млеет. «Ну, Греков, погоди! Если ты ее обидишь, задушу как собаку!» – мысленно пообещал Генка.
– Итак, – продолжил Крестный. – Если вы это уже слышали, не перебивайте. По Сектору ходим цепью, след в след. Если по нужде приперло – делаем дела при всех, никаких кустов! В кустах вас может подстерегать кто-нибудь голодный. Про хамелеонов читали? Могут принимать обличье животных, часто сразу нескольких. Так вот, они – самые дружелюбные там. Увидев хамелеона, не надо мочиться в штаны и прикидываться трупом, вопить и удирать, – он посмотрел на Настю, – тоже не надо. Стреляем из дробовика, бьем шокером. Еще может быть лоза… она тоже способна вас «хрум-хрум», ее следует бояться не меньше зверья. А вообще, правила просты: видишь зверя – стреляй! Не переживайте, оружие получите на базе. В Секторе ведем себя тихо, не нарываемся, слушаемся старших и не хамим. Мы теперь команда, от каждого зависят жизни остальных. В поле проводим сутки, завтра вечером возвращаю вас, надеюсь, в целости. Участок, по которому мы пойдем, относительно стабильный и неопасный, но Сектор изменчив, про это забывать не надо.
– Да поехали уже, – подал голос прилипала Грекова. – М-мы все это знаем!
Вот же зануда! Рома, слушавший курс молодого следопыта все так же сидя, достал второе яблоко, желтое в крапинку, и с хрустом в него вгрызся.
На базу за оружием ехали в «хаммере» Грекова. В салоне друг напротив друга расположились два пафосных дивана леопардовой расцветки, а вместо стекла – огромное зеркало, где отражалась Настенька: ясноглазая, сияющая, со вздернутым носиком. Напротив нее – поджавший губы Крестный, из-за которого выглядывал Геша с кислой физиономией и колени Ромы. Его, похоже, ничего, кроме яблок, не интересовало. Вел машину Греков, рядом сидел Костик и болтал, болтал…
Генка с недовольством отметил, что Греков даже машину водит изящно, с достоинством, и понял, что не видать ему Настеньки ни сегодня, ни когда бы то ни было еще. Такие, как она, принадлежат Грековым по праву рождения. Пока Геша учится и горбатится на двух работах, чтоб не сдохнуть с голоду, Олег посещает спортзал, сауну, курсы английского и испанского. Дополнительные заработки Геша тратит не на себя, а отсылает матери, чтоб сестру поднимала, а Греков покупает себе новые золотые часы или машину. Любимая хочет бриллиантовую подвеску? Получите, распишитесь. Машину хочет? «Тойоту» или «субару»? Пожалуйста! И ведь противопоставить нечего, как ни поступи – тебя все равно обставят. И дорога в будущее у Грекова вымощена золотыми слитками, а у него, Генки, нет дороги: какую протопчешь, такая и твоя.
