– Очень! – Прошкин признавал – даже многоумный отец Феофан не восстановил бы истории событий с такой логической безупречностью!
– Ну что, же Николай – пора тебе делать самостоятельные выводы! Излагай, в свете новых фактов, откудова по-твоему взялся этот трижды клятый чемодан?
Прошкин – сознание которого прояснилось благодаря произведенному начальником ритуалу или просто от приема горячей пиши – Хомичев уже приволок из столовой ужин в блестящих больничных судочках – успел разработать вполне приемлемую версию. Не подлежит сомнению, что некоторые офицеры из числа изображенных на фотографии клуба «Странников» проживают сейчас за рубежом. Они знакомы с научными достижениями профессора фон Штерна, а так же владеют информацией, что Ковальчик – Ульхт – его талантливый ученик. Факт исчезновения Ульхта – популярного в эмигрантских кругах персонажа, конечно же, мог насторожить их, и коварные враги решились отрядить в Россию эмиссара, что бы перехватить результаты изысканий фон Штерна до того, как они станут достоянием Советского государства. Что бы получить советские документы и деньги они связались с располагающей большим количеством качественных фальшивок и разнообразной информацией об СССР подрывной организацией – скорее всего так называемого РОВС – российского объединения военных союзов…
Корнев досадливо перебил увлекшегося собственным построением Прошкина:
– Что ты за человек, Николай – ну не хочешь в реальности жить хоть плач! То ведьмы у тебя летают, то шпионы за каждым углом притаились! Ну, с чего ты взял, что тут РОВС замешан, будь он трижды неладен!
– Нет, не обязательно конечно РОВС, – вынужден был согласиться с начальством Прошкин, – может и другое объединение белоэмигрантов… Я ведь как считал, Владимир Митрофанович – похитить эти бланки в процессе производства не могли – и номера и серии у них не подряд идут, а разные – за несколько лет. Значит, надо признать – что документы эти, – он кивнул в сторону опасного чемодана, – изготовлены на высоком полиграфическом уровне, в стационарной типографии – такого качества в кустарных условиях не добьешься. Я и подумал, что настолько профессиональную типографию можно только за рубежом оборудовать!
Корнев посмотрел на сотрудника с интересом:
– Значит, есть добротная типография. Можно в любой момент напечатать подобных банков во множестве. Тогда ответь мне Николай на один простой вопрос – зачем было иностранному шпиону все это крайне опасное хозяйство отдавать на хранение такому неуравновешенному субъекту как Мазур, вместо того, что бы попросту уничтожить?
Прошкин на минутку задумался, но так и не нашел подходящего ответа. А Владимир Митрофанович продолжал его экзаменовать:
– Или еще скажи – почему же в такой замечательной зарубежной типографии не додумались изготовить бланков удостоверений сотрудников НКВД?
– Может быть, у этого шпиона и было такое удостоверение – просто он носил его при себе, а фотографии и бланки не успел уничтожить по тому, что… физически не мог этого сделать – например, был задержан, или умер…
– Да если бы был хоть мало-мальски подходящий задержанный, или тело – мы наверняка знали бы! Ведь получаем отчеты и от милиции, и от больниц – обо всех подозрительных лицах, которые туда поступают! – Николай Павлович очень явственно представил охолонувшее тело первого Борменталя – которого для удобства именовали Генрихом, и подумал, что обнаружить его труп действительно было бы неплохо, а начальник продолжал, – Ох, Прошкин – у нас в этой истории просто катастрофа какая-то с мертвецами. Всего-то навсего один полноценный труп – человека, известного как фон Штерн. И тот в реке утоп, без всяких признаков насилия. В остальном – торжество гуманизма. Господин Ульхт жив, хотя лежит в коме. У отравленного товарища Баева здоровье поправляется так, что волосы растут с невиданной скоростью, а еще один почетный покойник шастает по городам и весям и раздает страждущим детские книжки! – после этой разгромной речи, Корнев перешел к предметам более оптимистичным, – А ведь умеем работать! Вспомнить хоть историю с любовскими сектантами… Ты тогда как дополнительные паспорта для секретных сотрудников получал?
История с сектой богомилов много лет безнаказанно действовавшей в Любовском районе Н. составляла предмет профессиональной гордости Прошкина. Именно за операцию по разоблачению этой вредностной секты он лично получил звание майора, Н-ское НКВД – переходящий бронзовый бюст Дзержинского, Корнев сделал триумфальный доклад на объединенном партхозактиве, а секретный сотрудник Ваня Курочкин, в течении полугода под чужим именем героически посещавший тайные собрания и молельные дома сектантов, бесплатною путевку в крымский санаторий. Воспоминания наполнили грудь Прошкина приятным теплом, и он ответил:
– Я подготовил рапорт с планом операции, в нем указал, с какой целью понадобится паспорт… Вы же сами мне этот рапорт визировали! – Корнев утвердительно кивнул, – Потом – передали в управление второго отдела, получили их визу, потом третий спецотдел мне бланк паспорта выдал – как положено по описи, я и в их журнале еще расписался. Послали письмо на паспортный стол. Там нам фотографию вклеили, и печать на нее поставили…
– А когда операция закончилась? – коварно полюбопытствовал начальник.
– Сдал паспорт обратно уже в архив, тот что в первом спецотделе, по описи… А потом его уничтожили, по акту. Я присутствовал…
– А не сдал бы ты этот паспорт – что, Прошкин, было бы?
Отвечать не имело никакого смысла – Корнев и так прекрасно знал – был бы грандиозный скандал – чрезвычайное происшествие. Многочисленные внутренние и служебные расследования, завершающиеся не просто строгим выговором, а полновесным уголовным делом… Прошкин с ужасом понял, к какому логическому выводу подводит его руководитель. Конечно – если шпион мог безнаказанно уничтожить неиспользованные бланки, завершив свое черное дело, то совершенно настоящие бланки, полученные для проведения спецоперации реальным сотрудником НКВД – нужно было бережно хранить, не считаясь с трудностями – что бы сдать по описи. Значит… человек с разрисованной фотографии был им коллегой… В том, что Н-ские чекисты не знали о секретной операции собственного ведомства не было ничего особенного – подобное происходило сплошь и рядом – и когда нежданно, без передачи дел сменялись отельные руководящие работники, а иногда целые узкоспециализированные отделы, и когда операции проводились внутренней безопасностью или политуправлением, и даже просто – в следствии осторожничанья отдельных должностных лиц, опасавшихся получить справедливый нагоняй в случае провала запланированного начинания! Картина происшедшего представилась Прошкину совершенно удручающей, и он готов был тоже стащить и вывернуть гимнастерку как минимум раз сто, но не сдала этого, поскольку не представлял, как на подобный жест отреагирует Владимир Митрофанович. Тот как раз начал излагать свою версию происшедшего.
