Она застонала, и ее шепот замер.
– Серена? – подняв голову, он увидел, что женщина упала набок, ее веки трепетали, а губы тряслись. С тошнотворным ужасом агент повернулся к сканеру души.
На мониторе царил хаос зеленых завитков.
Устройство соскочило с молочной корзины и с треском упало на пол, и Дэн почувствовал, что вокруг его шеи затянулся пучок проводов от электродов.
– Хочешь запереть меня здесь? – прошипел голос Серены в его ухо. – Тогда я хочу, чтобы ты составил мне компанию.
Она знала мантру Серены, осознал Дэн чуть позднее, чем следовало. Не в состоянии закричать, он бросался из стороны в сторону, колотя руками женщину позади него. Но Сондра не сдавалась, используя натренированые в Академии Контактеров Айрис мускулы, чтобы туже затянуть связку.
Жаждущий кислорода мозг Дэна корчился, и темнота в оклеенном фольгой чулане становилась мрачнее и тише. Повинуясь рефлексу, он выдернул Т-38 из кобуры и направил его через плечо, взводя курок.
– Ну, давай, – произнес голос позади него.
Палец Дэна задрожал на спусковом крючке. Это Серена! Ты убьешь Серену!
Направив дуло пистолета в потолок, он выстрелил четыре раза. Пятая пуля пробила стену, потому что Сондра схватила его за руку и вывернула ее за спину, вывихнув ему плечо.
Удавка соскользнула с его шеи, когда она ее отпустила, и кислород ворвался в его легкие. Дэн хотел закричать, но из поврежденного горла раздался только скрипящий сип. С обжигающей болью в плече он едва чувствовал, как Сондра вывернула пистолет из его руки.
Вспомнив, что ее правая лодыжка все еще была привязана к креслу, Дэн схватился за одну из ножек кресла и перевернул его. Сондра взвизгнула от удивления, ударившись головой о стену, когда с грохотом упала на пол. Кусочки пластыря все еще покрывали ее голову в тех местах, откуда она оторвала электроды. Она в бешенстве билась, пытаясь освободить ногу от якоря перевернутого кресла, пока Дэн поворачивался, чтобы навалиться на нее.
В этот момент дверь слева от них распахнулась, и Стюарт Йи засунул свой пистолет в чулан, направив дуло на Серену.
– Получай!
– Не стреляйте! – просипел Дэн, все еще глотая воздух.
Увидев открытую дверь, Сондра изобразила извращенную пародию на коронную улыбку Серены:
– Думаю, моя очередь идти. Увидимся, Дэн.
Она подняла Т-38, направив его прямо в голову Этуотера.
Натали, подумал он.
И Сондра нажала на курок.
Дэн не почувствовал пулю, пробившую его череп. Прежде чем клетки его мозга успели отозваться болью, выстрел из дула пистолета взбил его серое вещество в кашу. К тому времени, когда его кровь запятнала фольгу на стене чулана, а тело упало на пол, он уже давно ушел.
Ты должен жить в мире с собой, пока можешь, так что можно будет проститься, когда придет время.
Дэн вспомнил слова Дэна, пытаясь сориентироваться в не имеющем направлений мире мертвых. Он так много еще не сделал: он снова хотел помочь племяннице искать пасхальные яйца, хотел обнять маму, хотел рыбачить с пирса вместе с отцом и ничего не ловить. Он бы хотел еще раз извиниться перед Сьюзен и вымолить прощение у жены и детей Аллана Пеллетьера. Но больше всего он жаждал обнять Натали и заглянуть в ее бездонные фиолетовые глаза. Теперь – слишком поздно, слишком поздно для всего.
Кроме, пожалуй, одного.
Не в состоянии видеть, слышать, нюхать, трогать или пробовать на вкус, Дэн обладал только чувством собственного разума, который неожиданно показался необычайно широким. Бесконечно малые ответвления его души тянулись к каждому атому, до которого он когда-либо дотрагивался – от песчинок на Мауи, где он гулял вместе со Сьюзен в их медовый месяц, до кожи на ладони Сида Престона. Триллионы триллионов «камней преткновения», и каждый накладывал крошечное квантовое притяжение на энергию его сущности.
Натали – «камень преткновения», подумал он. Если я смогу ее найти... если есть шанс... Обнадеженный, он начал ее искать.
Но он не рассчитывал на то, что пересечется душами с Алланом Пеллетьером.
Словно материя и антиматерия, бесплотные духи жертвы и убийцы притянули друг друга, точно направленные на обоюдное уничтожение. Появилось небольшое деформационное нарушение личности, и Пеллетьер влился в Дэна расплавленной магмой.
Кукла разума другого человека, Дэн увидел себя стоящим перед темной деревянной дверью – хотя он не видел сцену настолько, насколько помнил. Его мозолистые коричневые руки на ощупь искали нужный ключ на кольце в тусклом свете закрытой решеткой лампочки над ним.
– Стоять! – прокричал голос откуда-то справа из аллеи.
Он не думал, что обращались к нему. В конце концов, он был ночным сторожем этой прачечной и всего лишь выполнял свою работу.
– Руки за голову, немедленно! – рявкнул другой голос.
Казалось, голоса обращались к нему, но он не мог понять, почему. Он обернулся, чтобы посмотреть, чего они хотят, держа ключи в руке.
Нет, пожалуйста, нет! – умолял Дэн в беспомощном ужасе, по мере того как сцена разворачивалась с неизбежностью повторяемой телевизионной программы. Он едва успел взглянуть на трех мужчин в форме в конце аллеи, прежде чем пули пробили в его плоти красные скважины агонии.
Следующее, что он понял, – он лежит на спине. Дэн попытался сделать вдох, и его легкие наполнились жидкостью, отверстия в груди захрюкали и забулькали. Мысль, что он, возможно, умирает, показалась слишком невероятной, чтобы поверить: он не мог умереть. Кто будет заботиться об Андреа и детях? Бобби только восемь, а Оливия только вылезла из пеленок...
Трое мужчин в форме смотрели на него, лица под шлемами были белыми от страха. Кто они? Почему они это сделали? Один из них снял куртку и склонился, чтобы прижать ее к кровоточащим ранам. Дэн смотрел на собственное лицо и чувствовал пылающую внутри себя неугасимую ярость. Ни прощения, ни оправдания – только бесконечная ненависть к этому человеку, укравшему у него семью и будущее.
Было ли это наказанием – роком вечной ненависти к себе?
О боже, Натали, зачем ты солгала мне?
Этуотер чуть было не сдался проклятию, когда произошла странная вещь. Как только ярость и горе Пеллетьера затопили Дэна, его собственное чувство вины и боль пропитали сущность другого мужчины. Аллан Пеллетьер увидел, как прямо перед ним застрелили двух близких друзей, узнал страх преследования убийцы по окутанным ночным мраком городским улицам. У него все внутри сжалось от сожаления, когда он узнал, что от его руки погиб невинный человек, и его лицо горело от стыда, когда он выходил из зала суда мимо жены, братьев и матери убитого. Он чахнул перед телевизором, смотря мультфильмы, в то время как его брак, когда-то счастливый, не выдержал тяжести угрызений совести. На мгновение два человека стали одним, и, с полным проникновением, в конце концов поняли друг друга.
