Молния ударила в землю совсем недалеко, в районе парка. Ветвистая плеть ушла в землю.
Фагор не успел удивиться, как что-то обрушилось на плечи и сбило с ног.
* * *
— Борись, Светик, борись. Нам нельзя уходить. Я исчезну как сущность, а твоя душа за пленение ангела не найдёт покоя. Долго будешь бродить меж мирами, пока разберутся, — как в бреду шептала Люция, заставляя себя шагать через парк.
Без того редкие прохожие исчезли вовсе. То ли непогода заставила попрятаться по укромным местам, то ли просто день был будний. Гадать, почему вокруг никого, можно было долго. Возможно, просто так сложились обстоятельства? Но разве они складываются просто так? Всё имеет причину… Кому, как не Люции, было об этом знать.
По растрёпанным, нечесаным волосам болеющей женщины, в теле которой бился за жизнь ангел, заструились первые капли дождя. Болезненное состояние Светланы никак не давало Люции понять, что вокруг происходит. Мир ангела сконцентрировался лишь на проблемах тела, как часто на них фокусируется человек, не замечая ничего вокруг.
Среди обезлюдевшего парка мелькнул силуэт кудрявого ребёнка. Мальчик лет четырёх-пяти махнул рукой, подзывая к себе. Люция не сразу заметила малыша, но он настойчиво махал ей рукой, пока она, наконец, не обратила внимания.
«Ребёнок? Что он делает один посреди парка?» — подумала Люция и почти заставила ноги идти к малышу. Те стали ватными и слушались плохо. Казалось, ангел шла на одной силе воли.
Весёлый кудрявый парнишка хихикнул, рот до ушей. Не похоже, что испугался или потерялся, но рядом вокруг никого. Чей он?
«Где его родители? Погода-то совсем не для прогулок. Да и возраст не тот, не для самостоятельности», — подумала ангел и от досады, что не может видеть линии событий, прикусила губу.
Малец требовательно махал рукой, подзывая к себе, но едва Люция делала шаг к нему, отбегал на несколько шагов.
— Мальчик, постой, — хрипела ангел, но малыш делал вид, что не слышит. — Погоди, мне тяжело идти, — почти шептала ангел, но продолжала заставлять ноги передвигаться. И шаг за шагом шла к цели.
* * *
Чуткий к магии ведьмак ощущал над парком такое сгущение разнополярной магии, что из дома пришлось едва ли не бежать, чтобы поскорее узнать, что происходит. Максим едва успел захватить с собой нужный инструментарий. Пригодится. Чутьё подсказывает, что обязательно пригодится.
Интерес и временные обязательства инквизитора гнали в самую гущу событий. Более того, они манили, как пчелу мёд.
Ведьмак Максим, сам лишённый способностей к колдовству, в последние несколько минут почти ощущал на губах вкус этой самой магии. И чем ближе приближался к водовороту событий, тем острее чувствовал цимус этого блюда. То ли над их небольшим районом города сферой интересов навис купол разных сил, то ли взял в свои руки власть хаос.
Во всём предстояло разобраться на месте. И немедленно, пока орден не дал по шее за допущенную катастрофу… А она, судя по внутренним ощущениям, надвигалась.
Быть беде!
«Жалко, матери поблизости нет. Посмотрела бы, чьи там нити сплелись. Хоть знать, к чему быть готовым», — размышлял Максим на бегу.
Хохот, донёсшийся от одной из скамеек в парке, невольно заставил сбавить темп. Странный человек, гогочущий в небо, едва ли не кричал:
— И ничего! Совсем ничего! Делай, что хочешь, заметай следы, и никто никогда тебя не найдёт! Вот и всё! Представь себе, что законы больше не действуют!
Его собеседник с огромной собакой на поводке что-то едва слышно ответил, затем резко поднялся и зашагал прочь.
Первые ощущения не подводили: ни один из собеседников не являлся человеком.
Лучше приготовиться к битве.
* * *
Вячеслав приготовился направить молнию на себя, но в десятке шагов вдруг появилась и застыла в тревожном ожидании более чем странная женщина. Определить сразу, в чём странность, он не мог, да и не хотел. Был занят своим делом — самоубийство всё-таки, а тут умереть спокойно не дают! — но внутреннее отрицание отчётливо говорило, что есть в женщине то, что влечёт и пугает…
Загадка, изюминка, которую совсем не хочется пробовать на вкус. Только не сейчас! А потом и вовсе не до этого будет.
— Уйди, — пробормотал Вячеслав, из последних сил сдерживая намерение влияния. Природные каналы, подключённые к ветру, уже набирали мощь. Ветер не мог дать сил на излечение от проклятья, но для изменения погоды подходил как нельзя кстати.
Разность потенциалов, накапливаемая в небе, искала выход. Оставалось только дать направление. Вот его Вячеслав и сдерживал до последнего, не желая отвлекаться на незнакомку. Промазать не хотелось.
— Сам уйди! За что опять претензии? — с ходу вспылила Диана.
— Претензии? — едва слышно прошептал Вячеслав, с холодком в груди ощущая, что перестаёт контролировать вызванное действо.
Небо разрезало ветвистой молнией.
* * * Ещё несколькими минутами ранее
— Ты можешь хоть минуту помолчать? Тебе не дорога твоя никчёмная жизнь, шелудивый ты пёс?
— Да брось, Сар, — ответил Кан. — Я единственный, кто у тебя остался. К жене вернуться всё равно не могу. А Аргону уже столько должен, что не посмею его тревожить, даже если будут пытать. Так что ты — моя последняя зацепка за реальность. А я твоя. И давай не будем больше поднимать эту тему.
— Как хочешь, — пожал плечами Саркон. — Только не смей меня больше называть сокращённо. Так меня могло называть только одно существо. И это не ты даже в самых сокровенных своих мечтах! Понял?!
— Скучаешь по ней? — тоном джентльмена, неспешно попивающего кофе, спросил Кан.
Саркон резко повернулся, полыхнув взглядом на аристократа на прогулке. Не так, как умел раньше, но глаза демона и в новом человеческом образе могли светиться искрой Преисподней. Нельзя забрать всю суть.
— Всё, всё, молчу, — пошёл на попятную собеседник. — Больше ни слова, — добавил верфольф и вздохнул. — О тебе, о ней, о случившемся. Тоска это всё. Везде тоска, куда ни посмотри.
— Кан!
— Да молчу, молчу. Понимаешь, у самого слова в горле застревают. Так бы рта и не открывал, — клятвенно заверил оборотень.
Оба шли вдоль дороги и вели вполне понятный обоим разговор. Разве что один из собеседников был развоплощённым демоном в пожизненном обличье человека, а второй — оборотнем и шёл за первым на поводке. Шкура плешивой лайки — вот до чего довёл трансформацию демон-покровитель Аргону, пряча подопечного в мире людей от инквизиторов.
Собаками тем точно некогда заниматься.
Разве что брат Саркона Кану возможность речи оставил. Было предложение — большая, грозная, молчаливая собака или мелкий, облезлый, но всё же говорливый напарник поверженного адом демона…
