С этими словами я подошла к Марго. Похоже, теперь один мой вид вызывал у нее ужас. Что ж… В данной ситуации это, возможно, даже и к лучшему. Склонившись над девушкой, я проговорила:
– Я хочу, чтобы ты рассказала мне все о своем доме, о том, как там все устроено. Охотники же живут там, куда я тебя подвозила, так?
– Откуда… – начала было Марго, и тут же осеклась. – Я не знаю! Не знаю!
– Не нужно врать. Я чувствую твою ложь на кончике языка. Я видела в твоих мыслях, что это не так.
– Тогда ты и так уже все знаешь, – едва слышно проговорила девушка, избегая смотреть мне в глаза.
– Да, но кое-что требует уточнения. Тебе лучше помогать нам, как говориться, оказывать содействие. И тогда стая не отвернется от тебя. А тебе нужен будет приют, как бы там не вышло.
– Приют?
– Сама подумай, твой отец так тиранил тебя, когда только предполагал, что ты можешь стать оборотнем. И что он сделает сейчас, когда ты все-таки им стала?
– Нет! – отмахнулась Марго. – Вы… вы знали! Вы нарочно заставили меня перекинуться!
– Не будь дурой! – фыркнула я. – Это было предопределено с самого твоего рождения. Не стоит судить обо всех по себе. Мы хотели тебе помочь. А в твоем нынешнем положении виноваты только те, кто тебя подослал и ты сама. Но, еще раз повторю, у тебя есть шанс спасти себя.
– Вряд ли это мне поможет, – ответила девушка, избегая смотреть кому-либо в глаза.
– Молчание не поможет точно.
– Но… есть вещи, которых я не знаю. Их много. Отец никогда не делился со мной планами. Теперь понятно почему.
Все, противник был сломлен. Я переглянулась с остальными. Мы все понимали, что теперь Марго расскажет все. Мне не слишком нравилась моя роль в этом, но другого выхода нет. И я начала спрашивать:
– Почему вы въехали именно в этот дом?
– Не знаю. Мы получили этот адрес. Сказали, что там все готово. Вроде бы этот дом давно принадлежит нам.
– В доме есть скрытые комнаты, подвал?
– Насчет первого не знаю, но подвал есть. Большой. В одной из его комнат иногда держали меня.
Я вспомнила обрывки ее мыслей по этому поводу, и внутри что-то предательски похолодело. Я поспешила отогнать это чувство и спросила:
– Ты сможешь нарисовать план дома?
– Не знаю… попробую.
– Андре, сможешь вести ее мысленно, чтобы она не сбилась?
– Да, конечно, Лео. К тому же, Зак, думаю, сможет мне помочь.
– С радостью.
Оба они придвинулись к Марго. Я придвинула ей стул с блокнотом. Когда девушка взяла карандаш, ее руки заметно дрожали. На это Андре сказал:
– Расслабься, рука сама будет вести карандаш.
Он и Зак положили руки Марго на плечи. Для усиления эффекта нужен был физический контакт. Марго занесла руку над блокнотом, а я сказала:
– Давай начнем прямо со двора и входа.
Ее рука застыла над бумагой, веки затрепетали, полуприкрыв глаза. Я заметила на кончике карандаша маленький голубой огонек. Потом Марго начала чертить. Быстро, уверенно, почти без отрыва. На бумагу ложились ровные линии, словно их чертили по линейке.
Во дворе обозначились каждое дерево, каждый куст. Еще один вход в подвал, гараж, главный вход. План первого этажа, второго, третьего, чердака, подвала.
Все выверено до метра, вплоть до указания толщины стен и количества ступенек. Каждая комната подписана: гостиная, комната для тренировок, столовая… Если она не знала назначения какого-то помещения, то ставила знак вопроса. Особенно много знаков вопроса было в подвале и верхних помещениях, и, судя по непонятным поворотам местах в двух, тайные комнаты все-таки были.
Дом представлял крепость с человеческой точки зрения. Камеры слежения, лазерная сигнализация. Единственное, что могло бы доставить неудобства – так это тепловые датчики и датчики движения.
Начертив последнюю линию, Марго обессилено опустила руки. Андре и Зак отпрянули. Экстрасенс поежился, сказав:
– Да, неприятное место. Слишком сильная отрицательная аура.
– Согласен, – кивнул Андре. – Но ауру, в большинстве своем, создают люди, а не место.
– Что же за люди там живут?
– Бывшие военные, наемные убийцы. В общем, не обремененные морально-этическими нормами, для которых убийство мало что значит, – ответила я.
– Хм… Тогда Константин им подходит.
– Разберемся, – хмыкнула я, и, забирая блокнот, добавила, – Да, отличный вышел план.
Я уже хотела спуститься к Иветте, когда вспомнила еще об одном деле. Я сказала, обращаясь к Заку:
– Я знаю, экстрасенс может ставить людям блоки на память, полностью или избирательно. И некоторые могут подобное проделывать с оборотнями…
– Да, я же тебе рассказывал.
Я бросила взгляд на Марго, и снова спросила у Зака:
– А ты мог бы узнать, стоят ли такие блоки у Марго и снять их?
– Первое – да, насчет второго… могу попробовать, но стопроцентной гарантии не дам.
– Попробуй, – попросила я. – Не хочу, чтобы вылез какой-нибудь фокус.
– Хорошо.
Он подошел к Марго. Та попыталась отпрянуть, но оказалось, что особо некуда, и тогда она зажмурилась. Но Зака это нисколько не обеспокоило. Он обошел кресло вокруг, положил пальцы, даже кончики пальцев девушке на виски и заговорил тихо, успокаивающе, немного странно растягивая слова:
– Ну-ну, успокойся девочка, расслабься. Я вовсе не хочу по неосторожности обжечь тебе мозг. Вот так уже лучше. Так, хорошо. Стань тихой и податливой, как вода. Хорошо.
Дальше он заговорил так тихо, что слов не разобрать, но его голос чарующе успокаивал. Я никогда не думала, что экстрасенсы могут говорить так. Если они все такие, то им цены нет в сексе по телефону.
Зак говорил, а кончики его пальцев то несильно светились голубоватым светом, то снова тускнели. Через некоторое время я заметила, что у Зака на лбу залегла напряженная морщинка. Кончики пальцев стали едва заметно подрагивать, и на лбу появились бисеринки пота. Это продолжалось еще минут десять, потом Зак шумно вздохнул, убрал руки и отошел от кресла. Вид у него был усталый. Он даже вытер платком лоб.
– Как ты? – осторожно спросила я.
– Ничего. Она поспит некоторое время, но, когда проснется, советую быть настороже. Мало ли что.
– Что-то нашел?
– О, да! Ей не редко ставили блоки. Чаще на воспоминания, чем действия. Он как-то слишком сильно заставлял Марго забыть мать.
– Но та ведь умерла едва ли не при ее рождении, – нахмурилась я.
– Не совсем. Насколько я понял из тех обрывков, ей тогда было лет пять.
– Странно.
– Да. И один блок я так и не смог снять. Он укреплен ее собственным нежеланием вспоминать. Очень сильным нежеланием. Если рисковать и пробивать этот блок силой – я не знаю, что вышло бы.
