И ауры, Ральф… он и про них говорил.
Ну, Эд не использовал это слово, «ауры», но Ральф был уверен, что он говорил об аурах по меньшей мере дважды. Ральф, иногда мир полон цветов. Это было в августе, незадолго до того, как Джон Лейдекер арестовал Эда за жестокое обращение с женой. И потом, почти месяц спустя, когда Эд звонил Ральфу по телефону: Ты уже видишь цвета?
Сначала цвета, потом маленькие лысые доктора; если так пойдет дальше, то уже очень скоро появится и Кровавый Царь собственной персоной. Но если отвлечься от всего этого, то что же все-таки следует предпринять по поводу увиденного сегодня ночью?
Ответ пришел сам собой. Самым важным сейчас было вовсе не его душевное здоровье, не ауры и не маленькие лысые доктора; самым важным сейчас было здоровье Мэй Лочер. Он только что видел, как два незнакомых мужчины вышли из дома миссис Лочер, ночью… а в руках одного из них были ножницы. Потенциально смертельное оружие.
Ральф протянул руку к телефону, снял трубку и набрал 911.
5– Говорит офицер Хаген. – Женский голос в трубке. – Чем я могу вам помочь?
– Выслушайте меня внимательно, а потом действуйте быстро и оперативно, – решительно проговорил Ральф. Рассеянность и заторможенность, которые были его неизменными спутницами на протяжении последних месяцев, теперь исчезли. Он весь подобрался. Он сидел, выпрямившись в своем кресле-качалке, и выглядел не на семьдесят лет, а на пятьдесят пять, не больше. – Может так получиться, что вы спасете жизнь одной женщине.
– Сэр, назовите, пожалуйста, ваше имя и…
– Не перебивайте меня, пожалуйста, офицер Хаген, – сказал человек, который буквально недавно не мог вспомнить последние цифры телефона соседнего кинотеатра. – Я недавно проснулся, не смог заснуть снова и решил немного посидеть у окна. Окно моей комнаты выходит на Харрис-авеню. Я только что видел…
Тут Ральф на секунду замялся, думая не о том, что он видел, а о том, что из того, что он видел, надо рассказывать офицеру Хаген. И решение снова пришло мгновенно и как бы само собой, как и решение позвонить в Службу спасения.
– Я видел, как двое мужчин выходят из дома, который находится рядом с магазином «Красное яблоко». Этот дом принадлежит женщине по имени Мэй Лочер. Л-О-Ч-Е-Р, первая буква Л, как в слове Лесингтон. Миссис Лочер тяжело больна. Раньше я никогда не видел этих двоих мужчин. – Он опять замолчал, на этот раз для того, чтобы пауза произвела должный эффект. – У одного в руках были ножницы.
– Адрес дома? – Голос у женщины на телефоне был очень спокойный, но Ральф понял, что она среагировала правильно.
– Я точно не знаю, – сказал он. – Возьмите адрес в телефонной книге, офицер Хаген, или просто скажите офицерам, которые поедут, что это такой желтый дом с розовой отделкой в половине квартала от «Красного яблока». Может быть, им придется воспользоваться фонариками из-за этого идиотского оранжевого света уличных фонарей, но они найдут его без труда.
– Да, сэр, я уверена, что они его найдут, но мне все же нужно записать ваше имя и номер телефона для…
Ральф аккуратно повесил трубку. Пару минут посидел, глядя на телефон, почти уверенный, что он сейчас зазвонит. А когда этого не случилось, он подумал, что либо они не успели отследить звонок и у них нет такого навороченного оборудования, которое он видел в кино в фильмах про полицейских, либо аппаратура просто не была включена. И это было хорошо. Конечно, вряд ли это поможет ему решить, что делать или говорить, если Мэй Лочер вынесут по частям из ее кошмарного желто-розового дома, но у него хотя бы будет время подумать.
Улица за окном была по-прежнему пустынной и тихой, освещенной только оранжевыми фонарями, которые стояли по обеим сторонам и расходились в обе стороны, как какое-то сюрреалистическое видение. Пьеса – короткая, но полная драматизма – вроде бы закончилась. Сцена вновь опустела.
Нет, все-таки не совсем опустела. Из переулка между «Красным яблоком» и магазинчиком скобяных изделий выбежала Розали. У нее на шее болталась выцветшая бандана. Сегодня был не четверг и мусорных баков на улице не было, так что Розали нечем было поживиться, и она побежала к дому Мэй Лочер. Там она остановилась и начала принюхиваться (глядя на ее длинный и очень даже красивый нос, Ральф вдруг подумал, что где-то в роду у Розали наверняка были колли).
И только потом Ральф разглядел, что на тротуаре что-то блестит.
Он снова достал бинокль и направил его на Розали. Ему вдруг вспомнилось десятое сентября, когда он встретился с Биллом и Луизой возле входа в Строуфорд-парк. Он вспомнил, как Билл положил руку Луизе на талию и повел ее по улице, и как они напомнили ему Джинджер Роджерс и Фреда Астера. А лучше всего он запомнил следы, которые оставались за ними на тротуаре, серые следы Луизы и оливково-зеленые – Билла. Галлюцинация, подумал он тогда, в те благословенные дни, когда он еще не привлекал к себе пристального внимания всяких невменяемых психов типа Чарли Пикеринга и ему не мерещились по ночам маленькие лысые доктора.
И вот сейчас Розали принюхивалась к похожему следу на тротуаре. Он был таким же зеленым с золотым, как и ауры, окружавшие Лысого доктора номер раз и Лысого доктора номер два. Ральф перевел бинокль с Розали на тротуар и увидел две цепочки светящихся следов, которые вели к Строуфорд-парку. Они медленно исчезали – Ральф почти видел, как они исчезают, – но все же они там были.
Ральф перевел бинокль обратно на Розали, неожиданно почувствовав к ней странную симпатию… а почему бы и нет? Если он хотел получить окончательное и неоспоримое доказательство, что он действительно видел то, что видел, он его получил в лице Розали.
А если бы здесь была маленькая Натали, она бы тоже увидела эти следы, подумал Ральф… а потом его вновь одолели сомнения. А увидела бы? Или нет? Ему показалось, он видел, как девочка хватала призрачные следы, оставшиеся в воздухе от его пальцев, и ему показалось, что она смотрела на зеленую дымку, которая окружала умирающие цветы, но мог ли он быть уверен? Как вообще можно быть уверенным в чем-то, что касается маленьких детей?! Кто их там разберет, куда они смотрят и что они видят?
Но Розали… ты посмотри не нее, видишь?
Но вот что странно: он ведь не видел следы на тротуаре, пока Розали не начала принюхиваться. Может быть, это были следы почтальона или какой-то съедобный мусор, и то, что он сейчас видит, это не более чем плод его воображения, воспаленного от недосыпа… как и сами лысые доктора.
Увеличенная линзами бинокля, Розали трусила по Харрис-авеню, опустив голову и принюхиваясь к тротуару; ее косматый хвост болтался из стороны в сторону. Она переходила от зелено-золотых следов Лысого доктора номер раз к следам Лысого доктора номер два, а потом возвращалась к следам первого Доктора.
