На таинственную «базу» никого не пустили. Крестный вышел из салона и хлопнул дверцей. Геша глянул в лобовое стекло: частный сектор, справа – кирпичный забор, слева – бетонный, из-за бетонного выглядывают ели. Вернувшись, Крестный раздал всем одинаковые обрезы и шокеры.
– Стрелять умеете? – спросил он, глядя на Настю (вот привязался!).
Настя со знанием дела осмотрела ствол, сняла курки с предохранителя и кивнула. Проводник перевел взгляд на Гешу, тот сказал:
– Я с двенадцати лет охочусь. Со старушкой ТОЗ, а тут все так же.
Греков с интересом повертел обрез в руках, вставил патроны – охотничьи, с дробью, и проговорил:
– С таким работать не приходилось, но ничего, разберемся. Та-а-ак… Стреляные гильзы извлекаются механически – неудобно. Ну, ладно, сойдет.
– К оружию относиться бережно и по окончании операции сдать мне, – поучал Крестный.
Оказалось, что лишь друг Грекова, болтливый Костик, ни разу не держал в руках ствол. Генка на его месте от стыда сгорел бы, а он – ничего, только кривился на подначки Грекова.
«Хаммером» Греков решил не рисковать, оставил его на платной охраняемой стоянке. Пересели в УАЗ Крестного. Машина дергалась диким мустангом и ревела стадом носорогов. Геша сидел рядом с водителем и, сжимая зубы, чтобы не откусить себе язык, таращился по сторонам: запустение. Выбитые окна. Поваленные столбы. Ржавые шлагбаумы, ткнувшиеся в кучи опавшей хвои. За несколько лет все пришло в упадок, вымерли коттеджные поселки, их оккупировали бомжи и контрабандисты. Да что там говорить: в Секторе целые города вымерли, и то, что за окном, – только начало.
Геша даже позабыл о своей беде, жадно вдыхал запах бензина, впитывал ощущения. Не, все же стоило тысячу заплатить! И то ли еще будет!
Вскоре поселки кончились; теперь по обе стороны трассы тянулись к небу сосны. Фыркая, УАЗ съехал с обочины и остановился на заброшенной заправке, спрятался за будку диспетчера. Спешились, нацепили рюкзаки и цепью двинулись в сосняк. Генка шагал позади зеленоглазого Ромы, замыкал Костик. И Настя – совсем рядом, позади… Протяни руку – и вот она, близкая, но безнадежно чужая.
По протоптанной тропинке шли минут пятнадцать. Каждый нес огромный рюкзак, Крестный волок ранцевый огнемет – от вырвиглоток, Геша – АК. Лес хрустел хвоей под ногами, звенел синицами, стучал и поскрипывал; сосновые стволы колоннами вздымались вверх. Остановились перед вырубкой, уже поросшей молодыми сосенками и травой. За вырубкой высился Барьер – ограда с колючей проволокой поверху, совершенно гладкая. Если взбираться по ней, то с помощью кошки.
Крестный повернулся и начал вещать:
– Не вздумайте ходить по этой дороге сами. Во-первых, за забором все заминировано, чтоб не лазали любопытные, а во-вторых, если нарветесь на патруль, вас повяжут, и ни папа, ни мама, – Крестный взглянул на Грекова, – вам не помогут. Я знаю безопасные пути, так что – за мной, и шаг в шаг.
Брать штурмом ограду не стали, повернули налево и двинулись вдоль нее той же тропой. Такие экскурсии не были редкостью, военные из патрулей в нерабочее время водили зевак по относительно безопасным окраинным местам Сектора. Случись что с туристической группой – свои же армейские примчатся и помогут; опасность гостям Сектора угрожала минимальная.
Вскоре пришлось лечь на живот и протискиваться в дыру между бетонными плитами.
Подождав, когда пролезут все, Крестный воровато огляделся и замаскировал лаз хворостом. Геша вдохнул полной грудью, зажмурился. Вот он, Сектор! Сколько про него читано – рассказов и научной литературы, сколько фильмов смотрено, и вот – сбылись мечты… Точнее, начали сбываться. Он даже о Настеньке забыл.
Вроде бы здесь все так же: вырубка, за ней – сосняк; лес просто разрезали полосой Барьера, но одно осознание того, что это за место, делало запахи насыщенными, а краски – яркими, густыми. Щелкнул фотоаппарат, Генка оглянулся: это Олег снимал окрестности с совершенно бесстрастным видом. Настенька обнимала его за талию.
Костик хлопал длиннющими ресницами и, разинув сомиковый рот, вертел головой. Рома выплюнул травинку и проговорил, щурясь на солнце:
– Всплеском долбанет – накроется твой фотик.
– Новый куплю, – ответил Олег, не удостоив его взглядом. – А если обойдется без Всплеска, у меня останется память.
– Ну что, салаги, за мной, и смотрите в оба! – объявил Крестный и, размахивая руками, зашагал по тропинке вперед и влево. – Не забываем: след в след.
Крестному было лет двадцать пять, но второкурсникам он казался тертым калачом, и они безоговорочно приняли его лидерство.
Не прошло и пяти минут, как Костика прорвало. Волновался бедолага, а может, считал Крестного обычным экскурсоводом, из которого нужно выжать максимум информации:
– Г-говорят, искажений тут столько, что шагу не ступить, а мы идем и идем – ничего пока. Когда мы что-нибудь увидим? И вообще, что у нас в п-п-планах?
– Два дня шараханья по лесу, – ответил Крестный. – Лично тебе гарантирую море ощущений. Но непрерывный поток впечатлений такого рода тяжеловат для, хм, неокрепшей психики.
– А к-когда будет ближайшее искажение, и какое оно будет?
– Узнаешь.
– А почему вас называют Крестным? Это что-то значит?
Крестный громко и тяжко вздохнул:
– Я вожу в Сектор новичков, у которых еще нет прозвища. Если Сектор вас примет, вы получите второе имя. У меня хорошо получается давать имена, я наблюдательный. Тебя я бы назвал Балаболом, так что молись… Хотя, будь я Сектором, не стал бы тебя принимать.
Греков хмыкнул, Рома сдержанно хохотнул. Крестный продолжил:
– А теперь представьте, что меня нет. – Он остановился, пропуская группу вперед. – Идите медленно, прислушиваясь к своим чувствам. Недалеко от нас искажение. Если у кого-то есть талант проводника, то он сработает. Ну, вперед!
– А м-м-мины? – вопросил Костик. – Ты говорил – заминировано? Или эта… л-лоза?
– Помолчи уже, а? – оборвал его Греков. – Мины далеко.
Геша смотрел под ноги и думал, что по этой тропинке слишком часто ходили, а раз ходили, никакой опасности нет и не будет. Разве что, может, вон там, на развилке?..
Рома повернул голову и крикнул Крестному:
– Теперь куда?
– Как тогда, налево. Я все-таки надеюсь, что среди вас есть одаренные.
Повернули и пошли черепашьим шагом. Что значит «как тогда»? Рома в Секторе не первый раз? И что значит «Сектор принял»? Как это – чувствовать искажения? Геша думал, проводники ощущают что-то типа озарения, будто на голову выливают ушат холодной воды. К своему разочарованию, он ощущал лишь легкое головокружение от избытка кислорода, да сердце частило – от напряжения, видимо.
