Гоша проснулся первым.
«Ночь, видимо, продолжается», – подумал он, понимая, что проснулся от жажды. Он осмотрелся. Было по-прежнему темно, и лишь стон Донована убедил его в том, что он не один.
В помещении было нестерпимо жарко. Словно кто-то раздул под его стальным полом мартен. Поднявшись, он некоторое время ходил, ощупывая стены. Его интересовала дверь. Вчера она была. Наткнувшись рукой на задвижку, отпирающую дверь, он выкрутил ее влево, и дверь издала слабый щелчок. И тут же качнулась в сторону Гоши. В щель тотчас проник слабый, растворившийся в темноте других помещений, сизый свет. Он потянул ручку на себя. Луч превратился в широкую полосу, и она разрезала пол помещения на две части, осветив лежащего Донована.
Вид доктора Гоше не понравился. Донован был бледен, и лицо его блестело от пота.
– Донован! Донован! Проснитесь, черт вас побери!
– Я не сплю, Джордж… – пробормотал тот. – У меня горит нога. Если в течение часа мы не найдем здесь хотя бы стрептоцида, мне придется туго, дружище…
Идти он не мог. Взвалив англичанина на спину, Гоша поволок его наверх. Сейчас было проще – дорогу подсказывал свет. Идти нужно туда, где его больше и где он ярче.
– Ума не приложу, как можно было вчера сюда забраться?
– А где мы находимся?
– В трюме, полагаю… Если у авианосцев бывает трюм…
Маленькая, с него ростом, дверь преградила им дорогу. Он был вынужден к ней спуститься, когда стало ясно, что наверх по лестнице не попасть – дверь задраена. Гоша тащил доктора и с немалым удивлением пытался представить маршрут, каким вчера шли. Как бы то ни было, в эту дверь они не заходили.
Доктор встал на ноги и, чтобы не упасть, схватился за плечи геолога. А тот, вцепившись в задвижку, повернул ее в сторону. Странно, но все вращалось и двигалось без особых усилий и скрежета. Между тем вчера он заметил, что авианосец порядком поржавел снаружи.
Дверь, как и первая, отъехала от косяка. Оставалось только сдвинуть ее в сторону. Не глядя внутрь, Гоша почувствовал запах машинного масла. Шагнув через порог, он оступился, и подошва, соскользнув с выступа, ударила по полу. По помещению прокатилось странное долгое эхо.
Подсев под Донована, он снова взвалил его на себя и, сделав шаг, услышал:
– Ущипните меня, Джордж… и поскорее… А лучше врежьте пощечину… Ибо отказываюсь я доверять глазам своим…
Соображая, с чем может быть связана такая просьба, Гоша остановился, выпрямился и осмотрелся…
До вчерашнего дня он сомневался, что выражение «не доверять своим глазам» жизнеспособно. Можно не доверять чему угодно – женщине, суду, пьяному другу, собаке, машущей хвостом. Но за последние шесть или восемь часов он уже дважды отказывался верить своим глазам. Впервые он засомневался в их дееспособности, когда увидел посреди равнины авианосец. И сейчас, когда он как следует рассмотрел ангар площадью не менее трех тысяч квадратных метров, он не поверил глазам во второй раз.
– Что это? – сказал он, осознавая, что вопрос не из каверзных.
– Самолеты, насколько позволяет мне судить медицинское образование.
Стряхнув Донована с плеч, как мешок, Гоша направился к ближайшей из машин.
Взявшись за крыло, качнул. Крыло подалось, но не оторвалось. С оглушительным скрежетом он подтянул к кабине одного из них стоящую у стены лестницу-треугольник и поднялся. Фонарь был закрыт, но он без труда сдвинул его в сторону. Забрался в кабину и осторожно потрогал штурвал. Потом взялся за него и повернул сначала вправо, потом влево.
– Крылья шевелятся, что вы делаете, Джордж? – встревожился доктор.
Из этого следовало, что самолет – настоящий. А это, в свою очередь, указывало на то, что в огромном ангаре перед ним – он хорошо их видел отсюда, с места пилота – четыре самолета. Настоящих. Он – в пятом.
Перебравшись с места пилота в задний отсек самолета, Гоша увидел еще несколько рабочих мест. Рядом с одним из них виднелись рычаги. Взявшись за один из них, он, не раздумывая, потянул на себя.
Когда от днища самолета отделилось что-то цилиндрической формы и стукнуло о металлический пол, в ушах доктора появилась такая резь, что он присел. И боль от рваной раны на ноге тут же пронзила все его тело.
– Что вы там делаете?! Здесь что-то отвалилось!
Гоша показался из кабины. Лицо его светилось от радости, когда он крикнул:
– Это самолеты, док!
– Разве не я вам об этом сказал? Спускайтесь, геймер.
Спрыгнув, он направился к предмету, на который показывал доктор. Им оказался цилиндр серо-зеленого цвета с округлым концом и мощным винтом внутри цилиндрической формы стабилизатора. На головке конуса имелась полоска желтого цвета шириной в три дюйма, на корпусе надпись, тоже желтым: BLU – и, далее, еще буквы, и еще цифры…
– Что это? – спросил, тыча пальцем, Донован.
– Это… – Гоша чесал затылок, испытывая непреодолимое желание уйти отсюда как можно дальше. – Это кондиционер.
– Кондиционер?
– Да, иногда пилоту в кабине бывает жарко, и он включает его… для доступа свежего воздуха… Ну, летчик летит, захотелось свежим воздухом подышать, он открывает заслонку и дышит… ветер лицо обдувает… Короче, пойдемте, мы здесь уже все посмотрели.
Закинув доктора на плечи, он пошел к двери.
– Какой большой кондиционер, – бормотал тот, поглядывая на самолет через спину Гоши. – А что же он отвалился тогда? Плохо прикрутили?
Тот под ним поморщился.
– Понимаете, там датчик установлен. Когда пилот садится в кабину, компьютер тут же начинает соображать, и, если за бортом прохладно, он отстегивает кондиционер перед полетом. Лишний груз…
– А что это за надпись желтым посредине: TNT?
– Да откуда я знаю, я что, летчик?!
Они вторые сутки ничего не ели. Гоша волок доктора наверх, стараясь не обращать внимания на фиолетовые, расползающиеся в стороны и снова появляющиеся круги перед глазами. Через десять минут он откинул в сторону дверь и вынес Донована на свежий воздух…
Это была та самая палуба, откуда они начинали свое путешествие по авианосцу. Но вышли они с другой стороны и теперь растерянно осматривались, пытаясь сообразить, где та гора, курс на которую они держали.
– Послушайте, Джордж, – обратился к Гоше Донован. По лицу его пробежала судорога боли. – Как вы думаете, в самолетах есть аптечки?
– Да. И домкраты с огнетушителями.
– Скорее всего, вы не представляете серьезности ситуации. Дай бог, чтобы у меня было просто воспаление, а не заражение крови… Мне почему-то кажется, что те твари представления не имеют о «Колгейте»…
Гоша засуетился.
– Я посмотрю.
Дорогу обратно он запомнил.
Донован приподнялся и почувствовал легкое головокружение. Посмотрев на палубу, которая уже парила и расплывалась перед глазами, он выставил руку вперед и направился в тень – к западной стороне палубной пристройки на правом борту. Заползшее на четверть высоты неба солнце било жаром в пристройку с востока, и до середины палубы расстилалась густая тень. Туда-то, напрягшись, и отправился доктор. Но зайдя за угол и едва не натолкнувшись на лестницу, он остановился как вкопанный.
