Женька отодвинула нагретую солнцем доску, незаметно выскользнула из-за забора, втянула голову в плечи, подкралась к сестре, прижалась к ее спине и жалобно пролепетала:
— Оля… Оля — ты ругаться не будешь?
Девушка вздрогнула от неожиданности, оглянулась и оглядела младшую сестру — живую и здоровую. Ольга сразу насупилась, схватила младшую за плечо и потащила с улицы на дачную веранду:
— Буду!
— Ну ругайся, — согласилась Женя и позволила сестре отвести себя на веранду. — Оля, ты только бровями не дергай и не плачь, пожалуйста! Плакать я и сама умею…
Ольга побледнела и оперлась рукой о столешницу:
— Что стряслось?
— Ты не думай — ничего страшного… Просто такой, знаешь, случай… Странное, непредвиденное происшествие…
Женька, не умолкая ни на секунду, налила в стакан чая и откусила пряник — значит, с младшей все в порядке. У Ольги отлегло от сердца, но виду она не показала, а стала строго отчитывать сестру:
— Мы тебя прождали на станции целый вечер!
— Кто мы?
Ольга смешалась — не сестрино это дело, с кем она знакомится и ходит в кино.
— Мы — значит, люди. Тут такое творится — милиция с ног сбивается! А ты шатаешься неизвестно где! Женя, я волновалась! Ты отправила телеграмму? Где книги? Расскажи все толком. Почему ты не приехала вчера?
— Я приехала вчера. Только как-то все не заладилось. Иду со станции — вижу, девочка ходит по улице… Беспризорная!
— Евгения! В советской стране нет беспризорных детей! Прекрати выдумывать!
— Да я правду говорю! Иду я со станции, а мне навстречу товарищ в полосатом костюме. Я ему здрасте — и он мне здрасте. Я ему — как пройти на Зеленую улицу? А он мне говорит — так мы соседи! Наверное, твою сестру зовут Ольга?
Ольга вспыхнула, — ну конечно, он знал, знал, как ее зовут!
— А ты что?
— Я? Отвечаю — нет у меня никакой сестры!
— ЧТО? — ужаснулась Ольга. — Как ты могла? Нельзя врать взрослым!
— Но ты же сама, сама сказала мне ничего не рассказывать незнакомым…
— Я тебе с незнакомыми запретила раз-го-ва-ри-вать! Вообще! Понятно?
— А я не разговаривала! — пожала плечами Женька и налила в блюдечко варенье. — Он мне — аааааааа… Я ему — беееееееееее… Сразу видно — положительный человек!
Ольга здорово разозлилась на сестру, крикнула:
— Ты мне все врешь! — ухватила за плечи и сильно встряхнула. — Ты негодная девчонка! Говори мне правду!
— Ничего я не вру! Я ключ потеряла — от квартиры, книги где-то забыла. Телеграмму тоже не отправила — понятно! Пусти меня — дура!
Пока сестры ссорились на веранде, вдоль забора их дачи, пригнувшись, крался мальчишка в бриджах. Он вытащил из кармана рогатку, затем листок с запиской, подобрал камешек, взвесил на ладони, завернул в листок и выстрелил в сторону веранды.
Камень шлепнулся прямо на стол, чай выплеснулся из чашки у Ольги, девушка тут же кинулась в сад, выглянула за забор, крикнула:
— Кто там хулиганит! Я тебя сейчас поймаю и отведу к участковому!
Но мальчишки и след простыл.
Оставшись на веранде одна, Женя быстро схватила и развернула записку. На листке было крупно написано чернильным карандашом: «Девочка, не бойся никого и ничего. Телеграмму отправил сегодня утром. Квитанцию вместе с книгами и ключами найдешь около двери в сарай. Все в порядке, никто от меня ничего не узнает. Тимур».
Она сразу запихнула записку в карман, как завороженная, повторила: «Тимур… Тимур… Тимур…» — вприпрыжку побежала в сад, повисла у Ольги на плечах и радостно закричала:
— Ага! Поверила! Поверила! А я все придумала! Я просто пошутила! Приехала сегодня первой электричкой и телеграмму отправила, а книги просто спрятала около сарая. Оля, знаешь, как я тебя люблю? Я тебя буду слушаться всегда-всегда!
— Прекрати! Перестань сейчас же! — Ольга, улыбаясь, стряхнула сестру в траву. — Вот малахольная — отстань от меня. Шутки у тебя нелепые какие-то… Я все отцу расскажу, он тебе задаст взбучку. Погоди, я возьму бидон у молочницы!
Молочница Сычиха уже караулила у калитки. Извечная соперница тети Нюры стала отмерять девушкам молоко и тяжко вздохнула:
— Такие дела творятся. Слышали уже? — Она прикрыла рот уголком платка, прошептала: — НКВД сегодня приезжало, врачей с города вызвали…
Ольга протянула деньги и вопросительно посмотрела на молочницу.
— Не знаешь, что ли? — всплеснула руками Сычиха. — Ночью мальчуган один озоровал, влез в колхозный сад, а сторож возьми и пальни в него. Божится, что солью. Только малец враз упал замертво. Участковый сторожа — под замок. Ясно, что перепутал, морда пьяная, соль с патроном. Нюрку Никифоровну понятой записали, сидит с ночи в милиции, так я думала, расторгуюсь сегодня молочком-то… Вышла пораньше, вижу — доктор бегут на станцию, к телефону. Никакой дыры от пули не нашел, на теле у мальчика ни единой царапины. Странное, говорит, дело. Все утро сирены воют. Смотри, чтобы твоя сестренка не болталась по поселку — мало ли что, пусть лучше дома посидит денек. Столько понаехало в синих фуражках, что господи спаси!
Тайком перекрестившись, молочница запихнула деньги в карман выцветшей кофты и пошла дальше своей дорогой, а Ольга вернулась на веранду.
Перелила молоко в кастрюлю, велела сестре поставить на примус и пошла к рукомойнику. Женька наблюдала, как молоко льется белой струйкой, пузырится в кастрюльке — в груди у нее крепло, как весенний росток, новое, незнакомое чувство.
Она потрогала лежавшую в кармане записку и спросила:
— Оля, бог есть?
— Нету, — ответила Ольга и подставила голову под умывальник.
— А кто есть?
— Отстань! — с досадой ответила Ольга. — Никого нет!
Женя помолчала и опять спросила:
— Оля, а кто такой Тимур?
— Это не бог, это один царь такой, — намыливая себе лицо и руки, неохотно ответила Ольга, — злой, хромой, из средней истории.
— А если не царь, не злой и не из средней, тогда кто?
— Тогда не знаю. Отстань! И на что это тебе Тимур дался?
— А на то, что, мне кажется, я очень люблю этого человека.
— Кого? — И Ольга недоуменно подняла покрытое мыльной пеной лицо. — Что ты все там бормочешь, выдумываешь, не даешь спокойно умыться! Вот погоди, приедет папа, и он в твоей любви разберется.
— Что ж, папа! — скорбно, с пафосом воскликнула Женя. — Если он и приедет, то так ненадолго. И он, конечно, не будет обижать одинокого и беззащитного человека.
— Это ты-то одинокая и беззащитная? — недоверчиво спросила Ольга. — Ох, Женька, не знаю я, что ты за человек и в кого только ты уродилась!
