Сусанна потрогала пальцами край футболочки и кивнула:
— Да, мягонькая… Я рада, что подошло и по вкусу!
— Мне тоже, — заявила Надежда, показывая ей легкий зеленоватый костюм, почти как Женин. — Восточное гостеприимство?
— Как же иначе? Вы самые дорогие гости в этом доме!
— А есть еще гости? — спросила Женя.
— Нет, это я к слову. Может, к бассейну пойдем? Искупаемся, фруктами побалуемся и зеленым чаем?
— Можно, — согласилась Надя, а Женя поморщилась:
— Сумки надо распаковать, а не охо-ота-а-а…
Сусанна рассмеялась:
— Понимаю, устали. Сейчас позову слуг, они распакуют. Кстати, почему Кенжап не проследил за этим?
— Мы попросили. Я лично не люблю, когда в моих вещах роются…
— Какое роются? — возмутилась женщина. — Прелести наличия слуг. Короче, подъем! Быстро за купальниками и к бассейну в шезлонги, а я отдам нужные распоряжения и буквально через десять минут присоединюсь, — объявила приказным тоном. Встала и вышла, а подруги переглянулись и скорчили друг другу рожицы:
— Мадам Бен-Хаджар! Еще не жена, но уже госпожа!
— Как быстро люди портятся, просто …
— Завидно? — хихикнула Надежда.
— Угу, как же! Интересно. Вот ведь плакала о несчастной любви, понурая ходила, где деньги взять на дубленку думала, а сейчас погляди: звезда Востока! В глазах блеск, осанка королевы, одежда…
— Одалиски! И тон прапорщика, — прыснула от смеха Надя. — В чем-то ты права, но я, как бы ни изменилась Сусанна, надеюсь, наших отношений перемены в ее характере не коснутся.
Женя задумалась:
— По-моему это как раз дело десятое, главное, она счастлива, и это видно издалека.
— Дай Бог… Переодеваться-то будем?
— О! Правда, надо поторопиться, а то госпожа Бен-Хаджар будет зело недовольна и отправит на гауптвахту, — встала Женя, от души потянулась, радуясь, что все довольно хорошо складывается и у подруг, и у нее.
— На ближайший базарчик, — засмеялась Надежда, скрываясь в своей комнате.
Евгения быстро переоделась в голубенький купальник, геройски откопав его в сумке. Покосилась на кинутые на постель вещи и мысленно махнула рукой: потом уберу. Пошла к Наде, завязывая лямки лифчика на ходу. Заглянула к ней:
— Слушай, мне давно интересно, но спрашивать у Сусанны как-то неудобно.
— Чего? — поправляя бретельки, спросила девушка.
— Я о вероисповедании. Она же христианка, а он мусульманин, как они вместе-то?
— Понятия не имею, — бросила Надежда, подхватывая подругу под руку. — Во-первых, это не наше дело, во-вторых, если родичи Самшата согласились и благословили его на союз с иноверкой, значит, вопрос, что ты задала, уже не актуален.
— Да? Вообще-то ты права, — задумчиво протянула Евгения. — Сирия не Ирак, фанатиков, конечно, везде хватает, но прогрессивно мыслящих тоже. Да, наверное, этот вопрос уже давно решился.
— Наверняка, — плюхнулась в шезлонг Надя. — Обалдеть! Я в шезлонге, на краю бассейна! В Сирии! Мама!
Женя села рядом, но на стул и продолжила рассуждения, в пылу раздумий поедая засахаренные фрукты с вазы на столике:
— Здесь люди не так консервативны и более терпимы к другим вероисповеданиям. Высок процент армянского населения — христиан.
— Это ты откуда знаешь? По лицам прочла?
— В инете для малоразвитых писано.
— А-а.
— Ага! А если судить по обстановке в доме: кондишены, интерьер спален, ну и так далее, то Самшат больше тяготеет к западному образу жизни…
— Держи карман шире, — хмыкнула Надя, напялив на нос солнцезащитные очки. — И кончай политученье, дома вся эта ерундистика надоела. Дай отдохнуть от болтовни.
— Это не болтовня, а просвещение тебя, отсталой.
— Можно, я неучем поживу две недели?
— Не получится. Ты находишься на территории исламского государства, твоя самая любимая подруга выходит замуж за мусульманина.
— Новости, — фыркнула Надя.
— Не новости, но предупреждение об особенностях общения с представителями других традиций. Вечером ужин с мадам Мегерой, не забыла?
— А мне-то что?
— Да и мне тоже ничего, но Сусанну подводить не стоит. Да и вляпываться в истории неохота.
— Ты уже вляпалась. В переводчика, — хихикнула девушка. — Горячий персидский скакун! Как он жарко смотрел на тебя, а?! Не взгляд — зажигалка!
— Ну-у, так и знала, говорили о религии перешли на личности!
— Нет, Женя, признайся, ничего мальчишечка.
— Ничего, — кивнула. — Если далеко.
— Вот, Борисова! — выставила палец Рыжова. — Об этом и речь! Запомни, выучи наизусть и четко следуй инструкции: не смотреть, не улыбаться, глазки не строить! А то будут неприятности.
— Это ты мне? Я что, на больную похожа? — возмутилась Евгения. — Ты себе это скажи!
— Женя, ты понятия не имеешь, до чего арабы дурные в плане секса. Они готовы на все ради банального траха. Темпераментные, сладострастные и абсолютно невменяемые.
— Какие познания, — хохотнула девушка. — Это ты по собственному опыту?
— Да, я между прочим прошлой весной в Турцию летала…
— На два дня!
— Выше головы хватило! Шагу ступить не давали, озабоченные!
Из зарослей за спинами подруг вынырнула Сусанна и, сев в свободный шезлонг спросила:
— О чем спор?
— О менталитете местных самцов.
— Кто-то приставал? — удивилась она.
— Вот! — теперь уже Наде выставила палец Женя. — Человек удивлен подобным предположением! Значит, здесь такого нет, это тебе не Турция.
— Ой, не рассказывай сказки! …
— Серьезно, кто-то приставал? — выгнула бровь Сусанна.
— Ага, к Наде. Прошлой весной, — хохотнула Женя.
— Тьфу, Борисова! Я тебе о чем говорила?! Нет, Сусанн, ты глянь на нее! Я ей о небе, она о земле.
— А что случилось-то? — нахмурилась женщина.
— Пока ничего, слава Богу, голова на месте еще. Поэтому и втолковываю, чтоб поздно не было!
— Ты перестанешь ребусы загадывать или нет?
— Я о Хамате, переводчике…
— О ком? — наморщила лоб Сусанна.
— О Хамате! Ну, посмотрел, ну, подышал, а Надька вот разоряется, словно мы уже согрешили! — бросила Женя недовольно, но не оттого, что подруги развили неприятную ей тему, а потому что от одного упоминания имени Хамат Жене стало жарко и на душе волнительно. И что с ней происходит, она понять не могла.
Евгении в принципе не нравились мужчины восточного типа. Она чуралась любых восточных наций. С их представителями ей приходилось общаться не раз и по долгу службы и по домашним обязанностям. Последнее случалось настолько часто, что чаще просто не бывает — из-за рынка, что был расположен неподалеку от редакции, как раз Жене по дороге домой. Покупая фрукты, зелень, девушка не раз смогла убедиться во всех тех отрицательных качествах, что приписывали доброхоты восточным темпераментам. Навязчивость ‘абреков’, переходящая в немотивированную злобу, агрессию и злопамятность, порой не только возмущала, оскорбляла до глубины души, но добавляла отвратных красок в общий портрет восточных мужчин. А сколько она слышала печальных историй о их вероломстве, хитрости, подлости, мстительности? О том, как они похищают понравившихся женщин, отправляют в свои гаремы, бросают с детьми, врут, используют. Нет, статьи и рассказы очевидцев она фильтровала как любую другую информацию — профессиональная привычка, но все равно создала определенное мнение, свое собственное, основанное на собственном опыте, и хорошо, что малом, косвенном. И жила по принципу — это есть, поэтому помни и не лезь в чужие монастыри. Действительно, кому хочется стать жителем гарема, предметом сексуального домогательства, мести, злости, добровольно залезть под пяту темпераментного и агрессивного гегемона?
