Взгляд Моны мечется из стороны в сторону из-под длинной челки, потом девушка поспешно качает головой.
— Нет, ничего.
Но морщинка занимает привычное место между бровей. Теплее. Еще теплее. Скоро станет совсем горячо. Это когда мы труп найдем, осадила лошадей Скалли, не спускавшая с Моны глаз.
— Вы не представляете, когда они могли говорить в последний раз?
— Я не знаю… честно…
Скалли кивает, больше сама себе, нежели собеседнице, и принимается рыться в кармане.
— Вот моя визитка, — произносит она еще одну хрестоматийную фразу. — Звоните, если что вспомните.
Тем временем Молдер в компании полицейских бродил по окрестным лесам. Лес был скромный, размером с парк, но запущенный и непролазный из-за густого подлеска и колючего кустарника. Впрочем, сейчас, по весне, он был насквозь прозрачный, и не совсем было понятно, как тут можно спрятать тело. Разве что засунуть в какой-нибудь неожиданный овражек. Но ни оврагов, ни низин пока не попадалось, и все мероприятие больше походило на прогулку. Молдер отстал от весело переговаривающихся копов.
Хотелось сидеть на солнечной поляне под березой, жмурясь от яркого света, а не лазать по грязи в поисках пропавшего трупа. Сверху за Молдером наблюдали, но он этого не знал. Наблюдатель негромко сопел в густые усы и прижимал уши, недовольный вторжением в свои владения.
— Молдер! — этот сипловатый мальчишеский голос мог принадлежать только одному человеку.
Точно. Сквозь кусты колобком катилась Скалли, взмокшая в теплом пальто. Рыжие волосы солнечным зайчиком светились между ветками молодых деревьев.
Наблюдатель, фырча, поволок охотничий трофей, но тот зацепился за сучок почти над головами у людей. Шипя от досады, охотник обмотал добычу вокруг ветки. Если двуногим придет в голову покуситься на нее, они будут вынуждены хорошенько потрудиться.
— Ну как? Труп не нашли? — без особого вдохновения поинтересовался Молдер, не подозревающий о возне сверху.
— Нет, — Скалли чуть было не помотала головой, как малышка Мона, но вовремя спохватилась. — Перерыли всю территорию музея. А ты нашел здесь что-нибудь?
Пришла очередь Фокса мотать головой:
— Нет. Но если доктора Льютона и притащили сюда, это будет очень сложно определить. Похоже, всю ночь шел сильный дождь.
— Ну, по крайней мере, установили, что он открывал капот, и еще нашли фонарик возле машины, — сообщила Скалли. — Похоже, что он проверял двигатель, когда на него напали.
Почему-то эта информация повергла Призрака в очередной приступ разглядывания горизонта — очень интересную, по его мнению, линию, соединяющую земную твердь и небеса.
— Может быть, кто-то хотел, чтобы машина не завелась? — наконец предположил он, вернувшись к жизни через несколько секунд.
— Я так не думаю, Молдер.
— Почему?
— Мы нашли там улики…
Богатое воображение вот, что меня погу-. бит, решила развеселившаяся при воспоминании об «уликах» Скалли:
— По крайней мере два расчлененных крысиных трупа в двигателе.
— Крысы? — скривился Фокс.
— У музея всегда была проблема с крысами, — пожала плечами Скалли. — Наверное, крысы залезли в теплый двигатель погреться.
— Уй..-.
На этот раз любой мог спокойно и недвусмысленно распознать выражение лица Фокса Молдера. То ли у него тоже было богатое воображение, и он представил обмазанный шерстью и кровью двигатель. То ли просто не любил крыс.
Скалли бросилась вдогонку за бредущим куда-то вдаль напарником.
— Знаешь что, Молдер? В этих смертях что-то не сходится.., Фокс без удивления мотнул головой:
— Как примерно ты оцениваешь время смерти?
— Где-то между девятью тридцатью и полуночью, когда охранник обнаружил кровь…
Высокие каблуки заскользили по грязному склону. Пришлось поднажать, чтобы догнать Призрака, который как раз кивнул, не заметив неожиданного исчезновения Скалли из поля зрения.
— Примерно во столько же, что и в случае с Крегом Хорнингом, — сообщил в пространство Молдер.
Ну и что?
— А какая связь? — теперь длинные полы пальто Скалли запутались в кустах, зацепившись за колючки.
— Не знаю, — честно отозвался Молдер.
— Думаю, Мона Вустнер может что-то знать, — Дэйна с победой вышла из схватки с шиповником.
— Почему?
— Ну, она вроде как нервничала, когда я спросила ее про Билака. Может, она пытается его защитить?
В этот момент Молдеру приспичило опуститься на корточки и переворошить толстый слой прошлогодних листьев. Поэтому ему пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на Скалли — наверное, впервые за все время их знакомства. И тут что-то мокрое и холодное капнуло ему на лицо.
— Это что, дождь опять пошел? Очень уместное замечание, учитывая, что с самого утра все вокруг просто тонет в ярком солнечном свете. Молдеру захотелось посмотреть наверх, что это за дождь такой с ясного неба, но особого энтузиазма он почему-то не испытал.
Скалли протянула руку и стерла темно-красные капли с его скулы.
— Да нет, Молдер, — медленно сказала она, показывая напарнику испачканные пальцы, — не похоже.
Молдер подскочил, мазнув ладонью по скуле. Оба агента разом задрали головы. Прямо над ними на ветку березы был намотан приличный кусок окровавленного кишечника.
— Это еще что за чертовщина? — удивился Молдер, яростно растирая щеку ладонью.
* * *
Мона торопливо поднялась по щербатым высоким ступенькам, напоминающим об индейских пирамидах. Решимость таяла по мере приближения к двери. Стук получился совсем уж робким, и Мона постучала еще, и еще, в перерыве попытавшись заглянуть внутрь через темное стекло дверного окошка. За стеклом было темно и тихо. Мона нажала на дверную ручку, и дверь, уступив, приоткрылась. Собравшись с силами, девушка сутгула в щель голову.
— Лонни?
Из щели потянуло запахом незнакомых трав и влажным спертым воздухом. Камин не освещал комнату, лишь рассеивал по ней красноватый полумрак.
— Лонни!
Жалюзи на окнах были опущены, и Мона удивилась, потому что Лонни никогда не трогал их, он не любил тени. Она протянула руку, чтобы впустить в комнату немного дневного света.
— Не надо, — сказал у нее за спиной незнакомый голос.
— Лонни…
Полумрак сгустился в человеческую фигуру. Мона приготовилась удариться в бега, но призрак сделал еще один шаг, и она узнала хозяина дома.
Ввалившиеся щеки доктора Билака покрывала давно небритая щетина. Волосы прилипли к мокрому лбу.
— Я пришла сказать тебе…
Он не реагирует. Стоит, пошатываясь, как слишком рано вставший с постели больной.
— … доктор Льютон мертв.
Никакой реакции, если не считать странных движений губами, как будто он пытается то ли что-то беззвучно сказать, то ли сглотнуть липкий ком в горле.
