— О, Господи… — вздрогнул Тио, прижав ладонь к сердцу и, наспех отцепив свой плащ, накинул его на спящего друга, спрятав того под ним с головой. — Мне это теперь будет сниться.
— Мои глаза! — зажмурился Джулиан. — Не тебе одному…
— Где его вещи? — осматривался Тэррос, опускаясь в кресло. Он устал, поранился, был голоден и ненавидел весь мир лютой ненавистью. Но больше всего даже не Хароса, а ту упорную девчонку, что не дала ему поесть. Ему одному придется идти на охоту повторно, и, плевать на красавицу, он покусает эту, и высосет из неё столько, что она от слабости не поднимется на следующий день с кровати!
— Вот они, — нагнулся Джерри к горке из черных одежек, расшитых серебром и белоснежными оборками. Все они лежали на плаще. Младший едва коснулся его, как что-то под ним зашевелилось. — А-а!
Подпрыгнув, он подлетел на спинку дивана и поджал ноги, чуть не перекувырнувшись через голову и не напоровшись на накрытого Хароса, но вовремя выставив руку.
— Там что-то живое! Оно шевелится! — повысившимся голосом пролепетал он. Тэррос хотел приподняться, чтобы удостовериться в том, что Джерри показалось, но Джулиан уже был у полотна и, отведя его угол, с острым скрытым наслаждением нашел под ним молодую спящую девицу.
— Так-так… Харос принес доедать сюда…
— Что?! — Тио присел на корточки и тоже глянул. — Вот подонок. Это баба.
— Этого ещё не хватало! — сомкнул веки Тэррос и откинул назад голову. — Нужно её вернуть, пока она не проснулась. Надеюсь на то, что она пьяна до граничащей с безумием кондиции, и не вспомнит ничего, если что-то видела.
— Да как же мы её вернем? — Джерри указал на окно, которое они перед уходом задвинули тяжёлыми ставнями. — Мы не сможем выйти, и придется ждать до заката, а до заката она тридцать три раза проснется!
— Задница-то какая… — плюхнулся на то, что упомянул Тио, опершись руками позади себя. Джулиан украдкой водил пальцами по плечу похищенной.
— Ну, может, мы убедим её в том, что мы обычные парни, пошутившие над ней, отпустим её с миром, и она уйдет сама? — конечно же, он рассчитывал на то, что до этого сумеет договориться до чего-нибудь другого.
— Нет, нельзя разоблачать наше укрытие никому до того, как мы убедимся, что это надежный человек, согласный сотрудничать с нами и дружить. — Тэррос неохотно поднялся и встал над распростертым под одеждой Хароса телом. Про самого Хароса уже все забыли. — Интересно, он с ней ничего не успел сделать?
— Нет, она ещё пахнет как надо, — улыбнулся Джулиан. — Да и, ты же знаешь, Хароса раздевается просто так, когда охмелеет, а не для чего-либо приятного.
— Погодите, а где Рум? — втерся между ними Джерри.
— Наверное, уже дома, а что? — спросил Тэррос, но тут же понял ход мыслей юноши. — Ты гений!
— А зачем нам Рум? — увлекшись разглядыванием розовых губ, не ухватил идеи Джулиан.
— Он может ходить под солнцем — вот зачем! — постучал легонько по его голове старший. — Звоните ему домой скорее! Это наша возможность замести следы, пока эта девушка не пришла в себя.
Добудиться уже давно спавшего в родной постели сном подстреленного ленивца Рума было трудно, но возможно. К телефонному аппарату подошла его сестра и, с тоской поинтересовавшись у звонившего Тэрроса, где сегодня был Джулиан, поплелась поднимать брата. Медленно приходящий в себя, он был моментально отрезвлен информацией о том, что в нем нуждаются вампиры. Не прошло и десяти минут, как он добежал до забытого Богом храма и, постучав, вошел с самодовольным и ликующим лицом, подобно болельщику выигравшей футбольной команды, подняв руки, так что между ними не хватало лишь шарфа с символикой победителей.
— А, что я говорил? Куда без меня? — окинув присутствующих приветливым взглядом, он не получил взаимности. Все были вымотаны и хотели лечь спать, поскорее избавившись от постороннего человека в своем логове с помощью другого человека, не столь, но все же, также постороннего относительно характера и свойств биологии и физиологии их организмов. Зябко поёжившись от утреннего холода, цеплявшегося опустившимся на лес туманом, сквозь который пронесся через поселок, Рум обратился к Тэрросу: — Ну, где оно?
— Вот… — жестом регулировщика на перекрестке откинул Джерри руку в сторону блондинки под плащом (этим словосочетанием Джулиан про себя уже обозначил двоякоупотребимое блюдо, по аналогии мяса под соусом), опередив замедленную реакцию вымотанного и поскверневшего настроением вожака.
— И куда её нести? — уточнил Рум, проявляя редкую для него заботу о мелочах. Обычно он напоминал бредущего напролом медведя, не задумывающегося о действиях и их последствиях. Тэррос чуть не сказал «найдешь по запаху», но вспомнил, что говорит не с кем-то из подобных себе.
— Донеси до крайней к озеру беседки. Думаю, она решит, что над ней пошутили ребята из лагеря, или сама напилась до того, что не помнит, как туда забралась. — в самом деле, пытаться запихнуть её обратно в кровать было уже почти невозможно. Никто из ловких вампиров идти не может, а Рум разбудит весь домик, пока только сделает в нем первый шаг.
— Хорошо, — внял он инструкциям и, стряхнув все вещи Хароса в сторону, обернув девушку его плащом, поднял её на руки. Она показалась ему достаточно легкой, и он, не мешкая, принялся выполнять просьбу товарищей, пойдя прочь.
Джерри тут же устало опустился на освобожденное место перед камином. Постелив себе подобранное сползшее с дивана из-под Хароса покрывало, он свернулся калачиком, потерев нос и уподобившись безобидному щенку, словно не он несколькими часами раньше пил чью-то кровь. Тио развалился на кресле напротив Тэрроса, которому привычно было дремать полусидя. Никаких гробов, разумеется, не имелось. До такой бутафории парни не доходили в своей игре в уподобление идеальному образу кровососов. Кто-то из них был верующим, кто-то суеверным, потому никогда бы не поддался тому, чтобы спать в склепе или ящике, обитом изнутри бархатом. Джулиан устроился на удаленной в углу кушетке, даже во сне умудрившись застыть в призывной позе, увидев которую, не каждая дама смогла бы пройти тему секса стороной. Вынужденные брать на все солнечные часы сиесту, вампиры погрузились в ожидание темноты.
Рум шел по тропе, ведущей к турбазе, широкими шагами егеря. В молочном тумане, обматывающим стволы сосен, как сладкая вата на ярмарке палочку, щебетали птицы, до того первые и ранние, что их чириканье скорее клонило в сон, чем бодрило, напоминая, что ещё очень, очень ранний час. Лучи солнца пронзали кроны и золотящимися нитями ложились на эти белёсые клубы. Парень безмятежно зевнул, остановившись, чтобы поудобнее перехватить ношу, иногда скользящую в руках в черном атласе, и пошел дальше. Через несомую, однако, не виделись подробности пути, и вскоре он споткнулся о кочку, удержавшись на ногах, но тряхнув не подозревавшую о том, что она ею является пленницу. Сверток зашевелился, поставив Рума перед неразрешимой задачей: припустить вместе с ней, или бросить пострадавшую от похищения прямо здесь? Пока мысли его находили лад сами с собой, девушка проснулась и стала вертеться в плаще до того сильно, что Рум был вынужден поставить её перед собой на ноги.
