На этом рассказ судьи закончился, и хотя я еще минуты три сидел, ожидая его продолжения, мой собеседник молчал. Наконец я не выдержал и спросил:
— И она полагает, что ее мужа убил…
— Что его убил Итаква? Да, именно так, хотя она верит и в куда более неприятные вещи, представьте себе.
И он продолжил, словно хотел избежать новых моих вопросов:
— Скажу еще вот что. Во-первых, температура ее тела с тех пор остается аномальной. По словам Люсиль, медиков не перестает шокировать, что ее температура никогда не поднимается выше отметки, которая в случае любого другого человека означала бы смерть. По мнению врачей, это симптом сильного нервного расстройства, однако они никак не могут увязать этот факт с ее нормальным — во всех других отношениях — физическим здоровьем. И еще вот это. — Судья протянул мне медальон. — Пусть он пока побудет у вас. Его нашли на растерзанном теле Сэма — тот крепко сжимал его в руке. Люсиль его отдали вместе с другими вещами ее мужа. По ее словам, есть в этой вещи… нечто странное. Если это ее утверждение соответствует истине, вы наверняка заметите что-нибудь интересное.
Я принялся изучать медальон. На нем был малоприятный на вид барельеф — сцены битвы между какими-то монстрами, которых мог вообразить разве что гениальный художник в приступе помешательства. Потом я спросил:
— Это все?
— Пожалуй, да. Впрочем, нет, подождите. Ну, конечно же! Кирби, сын Люсиль. Видите ли, во многих отношениях он пошел в отца: капризный, нервный, питает склонность ко всякой эзотерике и, сдается мне, большой скиталец в душе. До сих пор матери удавалось держать его в рамках — так сказать, привязанным к земле. Как бы то ни было, он недавно пропал без вести. Люсиль полагает, что он отправился на север. По ее убеждению, парень намеревается посетить место, где погиб его отец. Не спрашивайте меня почему. В том, что касается его отца, Кирби — сущий невротик. Возможно, это качество досталось ему от матери.
В общем, она намерена отправиться на его поиски и вернуть парня домой. Разумеется, если не найдется никаких свидетельств, что он в здешних краях, то вам там делать нечего. Однако если Кирби действительно бродит где-то здесь, то вы окажете мне великую услугу, составив Люсиль компанию и присмотрев за ней во время поисков. Одному Богу известно, что с ней станется, когда она после стольких лет вновь окажется посреди белой пустыни, с которой у нее связаны не самые лучшие воспоминания…
— Я выполню вашу просьбу, и даже охотно, — ответил я. — По правде говоря, чем больше я узнаю о Бриджмене, тем больше меня завораживает связанная с ним тайна. А ведь тайна все-таки есть, вы со мной согласны?
— Тайна? — Судья задумался над моими словами. — Белая пустыня — довольно странное место, Дэвид. Избыток снега и страданий подчас порождают фантастические иллюзии. Как миражи в пустыне… Посреди белого безмолвия люди порой видят сны наяву. И опять-таки еще этот пятилетний цикл — когда в здешних местах начинают происходить необъяснимые вещи… Лично я думаю, что всему этому имеется какое-то совсем простое объяснение. Тайна? Знаете, мир вообще полон тайн…
Той ночью я впервые соприкоснулся с необъяснимым, мистическим, потусторонним. А еще мне стало ясно, что этот странный пятилетний цикл влияет и на меня. Либо это так, либо я слишком туго набил желудок на ночь глядя…
Сначала мне привиделся сон о циклопических подводных городах, с их невообразимой планировкой и пропорциями; вскоре города растаяли, уступив место пугающей пустоте межзвездного пространства, сквозь которую я не то шел, не то плыл на скорости, во много раз превышающей скорость света. Туманности проплывали мимо меня, словно пузырьки в шампанском, странные созвездия вырастали передо мной, чтобы затем исчезнуть позади. Это парение (или прогулка) сопровождалось звуком тяжелой поступи, словно где-то рядом шагал некий чудовищный гигант. Помимо всего прочего я ощущал дуновение эфирного ветра, который разносил вокруг меня запах звезд и осколки планет.
Вскоре эти образы померкли, уступив место черной бездне. Я чувствовал себя мошкой, затерявшейся где-то во мраке мертвых эонов. А затем вновь появился ветер — нет, не тот, что доносил до меня пыльцу цветущих планет, а настоящий, с воем и свистом. Это был мощный ураган, который все кружился и кружился вокруг меня, пока наконец мне не стало дурно, и я испугался, что сейчас меня разорвет на мелкие куски. Тогда сон оборвался.
Проснувшись, я понял, почему мне приснился такой странный сон, этот кошмар, столь не похожий на все прежние. Там, снаружи, бесновался ураган; он свистел и завывал, заполнял своим ревом мою комнату, и я едва ли не кожей чувствовал, как на крыше стучит, грозя оторваться и улететь прочь, черепица.
Я встал с постели и подошел к окну. Осторожно отодвинув занавеску, я выглянул на улицу — и тотчас отшатнулся, открыв от удивления рот. Из горла моего вырвался крик. Там, за окном, ночь была тиха… более того, ни разу мне еще не доводилось видеть столь тихой ночи. На небе, яркие и ничем не замутненные, мерцали звезды, и даже легкий ветерок не шевелил лап небольших елей в саду перед домом.
Я отпрянул от окна. Окруженный ревом и свистом — источник которых, очевидно, находился здесь же, в моей комнате, хотя я не чувствовал никаких дуновений воздуха, и ничто, даже занавески, не колыхалось под его порывами, — я случайно задел медальон, который перед сном положил на подоконник. Темно-желтый диск со звоном упал на гладкий пол, и в то же мгновение рев исчез, и осталась только звенящая тишина. Какофония безумного ветра не «стихла», она в буквальном смысле «выключилась».
Я нагнулся и трясущейся рукой подобрал медальон с пола. Хотя в комнате было тепло, тот казался чуть ли не ледяным на ощупь. Я машинально поднес медальон к уху — и на какое-то мгновение, словно звук прибоя в морской раковине, уловил далекий шум ветра, дующего далеко-далеко, где-то на самом краю мира.
Утром мне стало ясно, что все это, разумеется, был сон — не только подводные и космические грезы, но и то, что якобы произошло после моего «пробуждения». Тем не менее я поинтересовался у судьи, не слышал ли он ночью каких-то странных звуков — и получил отрицательный ответ. Признаюсь честно, у меня тотчас отлегло от сердца.
Через три дня, когда всем уже стало казаться, что опасения Люсиль Бриджмен относительно ее сына совершенно необоснованны, — несмотря на все ее попытки доказать обратное, — пришла весточка от полиции Еловой Долины. Оказывается, двое свидетелей видели некоего молодого человека, по описанию похожего на Кирби Бриджмена. Он был замечен в компании какого-то сброда, как пришлого, так и местного, который облюбовал себе для жилья развалины Стилуотера. Очевидцы — двое немолодых уже, но несгибаемых золотоискателей — в последний раз перед наступлением холодов отправились на разведочные работы и по пути наткнулись на этого юношу. И хотя стариков приняли в Стилуотере не с распростертыми объятиями, они, тем не менее, успели заметить, что молодой человек пребывал в состоянии ступора или транса и что другие относились к нему с явным почтением, удовлетворяя все его нужды и заботясь о нем.
