Второй этаж сохранился куда лучше первого – главным образом из-за своей недоступности. В самом деле, чтобы сюда попасть, нужно для начала пройти через первый этаж, где всегда по щиколотку воды – затхлой, с пиявками и неприятным запахом, и хорошо, что сейчас мороз превратил это безобразие в лед, уже достаточно крепкий, чтобы я мог по нему пройти.
Оказавшись на лестничной площадке второго этажа, я увидел перед собой длинный коридор, тянувшийся через весь этаж, а по обе его стороны зияли дверные проемы комнат, бывших прежде кабинетами. Я осмотрелся. Ага, на тропинку, по которой мы вчера шли, выходят окна справа. Какое же из них могло светиться? Вроде бы где-то по центру здания, окон-то здесь много, узких, старинных…
В конце коридора что-то тихо скрипнуло. Я остановился и прислушался – нет, наверное, послышалось. Или это старый деревянный пол от мороза потрескивает, мало ли? Я реалист и не склонен видеть происки дьявола в каждом шорохе. Правда, после приключений в лагере мне пришлось признать существование потустороннего, но ведь это – явление крайне редкое, думаю, второй раз в жизни я с подобным не столкнусь. Единственное, чего здесь стоит бояться, это встречи с какими-нибудь криминальными личностями, но я же видел – на снегу не было никаких следов, кроме моих. Значит, никого здесь нет, да и какого идиота – это я не о себе, конечно! – может принести сюда нелегкая в такой мороз?
Этими логичными рассуждениями я утешал себя, а у самого все же холодок пробежал по коже, и вовсе не от мороза. Тем более что в конце коридора что-то снова скрипнуло.
Я решительно прошел туда, заглядывая по пути в каждый кабинет, но не обнаружил никого и ничего подозрительного. Кабинеты были пусты, на стенах сохранились допотопные обои, на полу – всякий хлам, местами припорошенный снежком, но спрятаться человеку здесь было решительно негде. Меньше надо себя накручивать, подумал я.
И начал поиски. Заходил в каждую комнату, начиная с конца коридора, и старательно осматривал ее. Иногда даже по стенам стучал. Что я искал – сложно было сказать, и сам я вряд ли бы ответил на этот вопрос.
Кабинетов было много, по девять штук с каждой стороны коридора, я осматривал их по очереди, но сам понимал: окно светилось по центру здания, а значит, принадлежало одной из трех центральных комнат. Четвертая, пятая и шестая двери по счету. Значит, в одной из них может быть… что? Этого я и предположить не мог, но перед тем, как войти в четвертую дверь, старательно посветил туда фонариком. Ничего особенного вроде бы. За исключением того, что комната была самой большой из всех мною исследованных, в ней имелось целых три окна, тогда как в предыдущих – по два. Наверное, это было что-то вроде зала для совещаний, подумал я. А ведь и правда – на полу валялись остатки стульев, когда-то скрепленных рядами. Я добросовестно поворошил их ногой, осветил фонариком потолок, где на месте люстры чернели остатки проводов, стукнул несколько раз по стенам – на меня посыпалась штукатурка. Нет, снова ничего особенного.
Пятый кабинет был как все, с парой окон. На стенах сохранились зеленые в золотую полоску обои, а в одном окне каким-то чудом уцелело стекло. Но больше ничего удивительного не нашлось.
Подойдя к шестому кабинету, я стал в двери и… не решился войти. Нет, ничего опасного внутри не наблюдалось – это была маленькая комнатка с одним окошком и рваными обоями. Да только меня озарила гениальная в своей простоте догадка: если светилось одно окно, значит, оно одно в комнате и было. Действительно, как же иначе? Выходит – это она! Для уверенности я снова прошел до конца коридора и убедился – во всех остальных кабинетах по два окна. Тогда я вернулся к шестой комнате и – опять не смог в нее зайти! Словно какая-то невидимая преграда не пускала меня – или, может быть, страх? Обругав себя трусишкой, я снова занес ногу над порожком и снова отпрянул, как будто меня оттолкнули. Да что же это такое! Не сказать, чтоб я так сильно боялся, может, это самовнушение откалывает такие номера?
Нет уж! Я не позволю никаким животным чувствам мной командовать. Если я решил туда войти, значит, войду! Медленно, как сквозь вату, я приблизился к дверному проему вплотную и занес ногу над порогом, вытянув вперед обе руки, и они, словно преодолевая какой-то плотный барьер, первыми «вошли» в комнату. На миг меня будто сдавило, перестало хватать воздуха, но уже в следующую секунду я сделал глубокий вдох и оказался внутри.
И ничего здесь страшного нет. Как и необычного. Правда, в этой комнатке, в отличие от остальных, обои висели клочьями или были испещрены дырами, как будто их пытались срывать, поддевая края чем-то острым, но делали это крайне бестолково. Тут надорвано, там отодрано, а вот здесь стену, кажется, ножом скребли… Интересно! Может быть, конечно, кому-то было нечего делать, но у меня создалось впечатление, что в этой комнате что-то искали. Это уже интриговало. Что можно искать под обоями? Только тайник! Интересно, нашли или нет?
Я старательно осветил фонариком все стены по очереди, но не увидел никаких намеков на внутренние пустоты. Зато нашел кое-что другое. Хорошо, что догадался поворошить ногой хлам на полу! Под тем местом, где стену скребли ножом, среди мусора валялся и сам нож, пыльный и ржавый. Я поднял его. Да, пролежал он здесь не одну зиму. Пластмассовая рукоятка потрескалась, хотя на ней еще можно было различить пятиугольный знак качества советских времен. А лезвие из нержавеющей стали было полностью ржавым и резать, конечно же, давно уже было не способно. Но когда-то это явно был хороший ножик, и почему его бросили? Забыли? Или уронили при спешном бегстве? Я был уверен, что именно этим ножом скребли стену и срывали обои. А потом неведомого искателя приключений что-то испугало, и он бежал, потеряв ножик, а возможно, еще и оставив здесь кожаную сумку, остатки которой тоже валялись на полу.
Но тайника в стене он так и не нашел. Так может, я найду? Эх, и чем я не Шерлок Холмс, вон до чего докопался! Я подошел к нетронутому участку стены в дальнем темном углу и принялся найденным ножом обдирать обои, стараясь тем не менее не поворачиваться спиной к двери.
Лентяи, однако, здесь ремонтом занимались – поверх старых обоев клеили новые, и так в несколько слоев. Под обоями обнаружилась покраска – стены были выкрашены в несуразно-зеленый цвет, а под ним – в белый. И это была не побелка, а именно краска, до сих пор белоснежная, что меня удивило. Это что же – все стены были выкрашены в белый? Странно как-то для шахтной конторы, ладно бы это была больница!
Я представил себе белые-белые помещения – коридор, кабинеты, мебель тоже белая, и по коридору деловито снуют люди, одетые во все белое… Впрочем, не все. Среди людей в белом царственной походкой шла красивая женщина в бордовом деловом костюме, с короткими белокурыми локонами и продолговатым холеным лицом. Вот она замедлила ход, неспешно повернула голову в мою сторону… Ледяной взгляд ее бледно-голубых глаз вдруг встретился с моим, и я застыл от ужаса: блеклые глазки, обернувшись черно-багровыми дырами, сверлили меня насквозь, а тонкие губы искривились в торжествующей, победоносной улыбке.
