Я вспомнила и о том, что у убитой жены Кибиткина, Нели, по словам соседей имелся молодой любовник. Теперь и здесь все встало на свои места. Федя, уверенный, что она может рассказать, или уже рассказала мне о тайне Кибиткина, решил подстраховаться и придумал «несчастный случай» с сердечным приступом. Именно от Нели Федя мог узнать некоторые подробности чудесного превращения Кибиткина из обычного серенького человека в знаменитого писателя. И тогда он нанял Ксению, рассчитывая использовать добытые ей сведения для шантажа. Интересно, что в подслушанном мною разговоре Кибиткина с шантажистом, речь шла не о творчестве писателя, а о чьей-то смерти. Тогда я подумала, что говорят о смерти секретарей или Нели, но теперь мне кажется, что дело было совсем не в них. Уверена, что поначалу Смуров не придал значения путанице с документами Инны Теодоровны и мог сказать об этом Кибиткину просто так, для пущего эффекта. Представляю, каково было его удивление от того, что писатель, услышав об этом, испугался больше, чем узнав о подозрениях в плагиате. Мне и самой не ясно, почему это так испугало Кибиткина, а ведь я сама слышала панические нотки в его голосе, когда он кричал в трубку: «Вы ничего не сможете доказать». Вот наверное Федя повеселился, ведь у него на руках копии свидетельства о смерти, которые ему доставила Ксюша.
Почему же Ксению пытались убить в доме Кибиткина? Самое вероятное – заподозрили в ней частного сыщика. Если старуха увлекалась колдовством, то, естественно, она воспользовалась своими знаниями. Если бы я не видела своими глазами того, что произошло с девушкой, когда я распарывала куклу, я бы никогда не поверила в такую возможность, но собственным глазам я привыкла верить. Значит придется поверить и в колдовство.
– Послушай, Ксения, а как же тебе удалось ускользнуть из дома Кибиткина? – Спросила я девушку.
– Сама не знаю. Я чувствовала себя ужасно, как будто в полусне в последние дни. Но, наверное, сказалась хорошая физическая и психологическая подготовка. У меня отличная школа за плечами. Нас учили противостоять психологическому воздействию, даже гипноз на меня почти не действует. Я и представить не могла, что меня можно отключить вот так вот запросто. У нас была назначена очередная встреча со Смуровым, но в тот день я не смогла подняться с постели, ужасно хотелось спать, я почти теряла сознание. Наверное, он пробрался в мою комнату через окно. Старуха днем не показывалась, собаки были на привязи, а Кибиткин мог отлучиться куда-нибудь по делам, думая, что я все равно не смогу сдвинуться с места. Учти, это только мои предположения. В реальности же я помню только, что Федя вдруг оказался рядом, он тормошил меня, шипел что-то в ухо, мешая заснуть. Потом, когда я снова очнулась, то почувствовала, что меня куда-то несут. Больше ничего не помню.
Мерседес мчался по шоссе, стремительно удаляясь от Москвы, а я все продолжала думать о Смурове и преступлениях, которые он совершил. Зачем, например, он убил Галицкую? Мне неприятно было сознавать, что я во многом послужила причиной этого убийства. Федя ведь не мог знать, что попала я на съемки совершенно случайно, больше из желания побывать в таком интересном месте. Он решил, что я иду по его следу, вычислив Марго, хотя я в тот момент даже не подозревала о ее существовании. Он занервничал, ему казалось, что я вот-вот докопаюсь до истины, а я, идиотка несчастная, бродила себе в блаженном неведении. Марго тоже оказалась хороша, притащила браслет, который я видела и могла узнать. Возможно, она специально дала его Анжелике, которую невозможно было заподозрить при всем желании: Анжелика была намного ниже Галицкой, даже вспомнив браслет на руке цыганки я решила бы, что это совпадение и скорее всего не стала бы расспрашивать Лику о браслете. Но Лика сторонилась меня и я просто не имела возможности заметить браслет на ее руке. Теперь я догадывалась, что за дверью в подвале мог прятаться не кто иной, как сам Смуров, которому браслет, как возможная улика не давал покоя. И он не зря боялся. Как только я узнала, что он связан с Галицкой, весь хитрый замысел предстал как на ладони.
Единственное, чем не находила объяснения – это смерть Лики. Она не вписывалась в схему, не было видимых причин убивать девушку. Но раз она мертва, то причина все-таки существовала. Но какая? Может быть, Смуров, почувствовав вкус крови, сошел с ума? Что, если ему просто понравилось убивать? Если так, то он обязательно попробует добраться до меня, до той, которая, сама того не ведая, попортила ему столько крови. Мне было страшно, но я не могла не вернуться, уверенная, что и Смуров вернется в Березовую Рощу, чтобы свести со мной счеты.
Мы вернулись в березовую Рощу уже в полной темноте. По дороге Саша несколько раз пытался разговорить меня. Он бросал на меня встревоженные взгляды и пытался зайти то с одной стороны, то с другой. Я только отмалчивалась. Не потому. Что мне не хотелось рассказывать ему о своих страшных открытиях, просто от страха и тревоги у меня стучали зубы и я попросту не могла говорить.
Машину оставили далеко от усадьбы, чтобы вернуться незамеченными. Конечно, наше исчезновение могли давно обнаружить, но если этого не произошло, то лучше, чтобы никто не знал о нашей «прогулке». Саша загнал Мерседес в кусты на обочине, и дальше мы отправились пешком через лес, собираясь выйти к дому со стороны стоянки. Идти по ночному лесу было страшно неудобно, я то и дело спотыкалась о ветви и корни деревьев, невидимые в темноте. В конце концов, после того, как я «поцеловалась» с березой, набив себе шишку, Саша крепко ухватил меня за руку и больше не отпускал меня от себя ни на шаг.
– Смотри, что это там, за деревьями? – Спросил он, показывая вдаль.
Я посмотрела в том направлении и тоже увидела мелькающий между стволами огонек.
– Похоже не фонарь. – Негромко сказала я и не узнала собственного голоса, то ли из-за того, что мы были в густом лесу, то ли от страха, он звучал совсем иначе, чем раньше, глуховато и пусто, как будто я говорила в подушку.
– Не пойму, в какой стороне мы находимся. – Задумчиво проговорил мой спутник. – Вроде бы должны давно уже выйти к дому.
– Наверное, мы заблудились. Ничего удивительного, я однажды заблудилась здесь даже днем.
– Ну, ты – другое дело, а я облазил эти места вдоль и поперек, когда был пацаном. Поэтому странно, что никак не могу сообразить…Хотя нет. Вон там, где мелькнул свет, должно быть кладбище.
– Час от часу не легче. – Вздохнула я, думая, что на кладбище я как раз не тороплюсь.
Точка света снова промелькнула за кустами и замерла. Мы стояли и наблюдали, что будет дальше, но она больше не двигалась, как будто фонарь поставили на какое-то возвышение или повесили на ветку. Через несколько минут мы переглянулись с Александром.
