— Ох и остры же вы на язык!
— Попытайтесь посидеть на пороховой бочке три месяца, тогда посмотрим, что будете чувствовать вы. Скажите мне только одно — как по-вашему, пырнул бы вас ножом Пикеринг, не будь в этом деле замешан Центр помощи женщинам, «Друзья жизни» и Сьюзен Оставьте-Мою-Священную-Корову-в-Покое Дэй?
Ральф сделал вид, что внимательно обдумывает вопрос, на самом же деле он рассматривал ауру Джона Лейдекера. Она была здорового голубого цвета, но по краям мелькали быстро исчезающие зеленоватые искорки. Именно они и заинтересовали Ральфа; кажется, он знал, что это означает.
Наконец он произнес:
— Нет. Думаю, нет.
— И я того же мнения. Вы были ранены в войне, исход которой уже предрешен, Ральф, и вы далеко не последняя жертва. Но если вы пойдете к Мастакам — или к Сьюзен Дэй, — расстегнете рубашку, покажете повязку и скажете: «Частично в этом и ваша вина», они поднимут руки и возразят: «О нет, что вы, нам очень жаль, что вы пострадали, Ральф, ведь мы против насилия, и это не наша вина, однако нам необходимо, чтобы Центр продолжал работать, нам нужны мужчины и женщины на баррикадах, и если для этого потребуется немного пролитой крови, пусть будет так». Но дело абсолютно не в Центре, именно это и возмущает меня больше всего. Дело в…
— …абортах.
— Да нет же? Праву на аборты ничего не грозит в штате Мэн, да и в Дерри тоже, что бы там ни говорила Сьюзен Дэй. Дело в том, чья команда лучше. Дело в том, на чьей стороне Бог. Дело в том, кто прав. Как бы я хотел, чтобы все они спели: «Мы чемпионы» — и напились в стельку.
Ральф рассмеялся, закинув голову. Лейдекер рассмеялся вместе с ним. — Конечно, они дуболомы, — пожав плечами, закончил он. — Но они наши дуболомы. Вам кажется, что я шучу? Нет. Центр помощи, «Друзья жизни», «Стражи тела», «Наше дело»… Все они наши ослиные задницы, и я, честное слово, не против того, чтобы присматривать за своими. Именно поэтому я и выбрал свою работу, именно поэтому я и остаюсь здесь. И вы уж мне простите, если я схожу с ума при мысли, что мне придется охранять некую длинноногую Мисс Америка из Нью-Йорка, собирающуюся прилететь сюда, произнести провокационную речь, а затем упорхнуть, прихватив с собой несколько публикаций собственных интервью и достаточно материала для очередной главы новой книги.
— Нам в лицо она будет говорить, какое мы прекрасное, племя травоядных, а вернувшись в роскошные апартаменты на Паркавеню, станет вещать своим друзьям о том, что ей никак не удается смыть дерьмо наших бумажных фабрик с ее великолепных волос. Она же женщина… И если нам повезет, то все успокоится, никто не погибнет и не пострадает.
У Ральфа уже не вызывало сомнений значение этих зеленоватых искорок. — Но вы напуганы? — спросил он.
Лейдекер удивленно взглянул на него:
— Очень заметно?
— Немного, — ответил Ральф и подумал: "Только по твоей ауре, Джон.
Только по ауре".
— Да, я напуган. На личном уровне я боюсь провалить задание, которое ничем не компенсировать, если дела пойдут плохо. На профессиональном уровне я боюсь, что с ней что-то случится в мое дежурство. На общественном уровне я просто трепещу перед тем, что может произойти, если возникнет конфронтация, и джина выпустят из бутылки… Еще кофе, Ральф?
— Нет, благодарю. К тому же мне пора идти. А что будет с Пикерингом? На самом деле его не особенно интересовала судьба Чарли Пикеринга, но толстяк-полицейский вполне может найти это странным, если в первую очередь он спросит о Мэй Лочер, а не о Пикеринге. Ему это покажется даже подозрительным.
— Стив Андерсон — помощник окружного прокурора, который беседовал с вами, и назначенный судом адвокат Пикеринга вкалывают сейчас, как ломовые лошади. Адвокат Пикеринга станет утверждать, что сумеет добиться для своего клиента — кстати, мысль о том, что Чарли Пикеринг может быть чьим-то клиентом по любому вопросу, просто не укладывается у меня в голове — обвинения в нападении второй степени тяжести. Андерсон же будет утверждать, что Пикеринга пора хорошенько проучить и упрятать понадежнее, и выдвинет обвинение в попытке убийства. Адвокат Пикеринга сделает вид, что он в шоке, и завтра вашему приятелю предъявят обвинение в нападении первой степени тяжести с применением холодного оружия. В результате дело вынесут на рассмотрение суда. Затем, возможно в декабре, но скорее в следующем году, вас вызовут как главного свидетеля.
— А как насчет залога?
— Возможно, залог определят в размере сорока тысяч долларов. Можно внести десять процентов наличными, если под остальную часть предоставлены гарантии, но у Чарли Пикеринга нет дома, машины, даже часов фирмы «Таймекс». В итоге он может отправиться в Джунипер-Хилл, но цель игры иная.
На этот раз мы хотим надолго убрать его с улиц, а в отношении таких людей, как Чарли, именно это становится целью.
— Есть ли шанс, что «Друзья жизни» внесут за него залог?
— Нет. Последнюю неделю Эд Дипно много времени проводил с Чарли, они вдвоем попивали кофе в Бэйчел-шоп. Представляю, как Эд выкладывал перед ним подноготную Центурионов и Царя Бриллиантов…
— Эд называет его Кровавым Царем…
— Да как бы ни называл. — Лейдекер махнул рукой. — Но чаще всего я представляю, как он объяснял ему, что вы правая рука дьявола и что только такой сообразительный, храбрый и решительный человек, как Чарли Пикеринг, может убрать вас с дороги.
— Вы делаете его похожим на счетную машинку, — сказал Ральф. Он вспомнил Эда Дипно, играющего с ним в шахматы незадолго до болезни Кэролайн. Тот Эд был интеллигентным, красиво излагающим свои мысли, цивилизованным человеком с огромным запасом доброты. Ральф до сих пор не мог сопоставить того Эда с нынешним, но ведь сущность Эда открылась ему впервые еще в июле 1992 года. Сегодняшний Эд заставлял думать о себе, как о «бойцовом петухе».
— Не просто счетная машинка, а опасная счетная машинка, — подчеркнул Лейдекер. — Для него Чарли всего лишь орудие, подобие ножа, которым чистят яблоко. Если у такого ножа отскакивает лезвие, никто не бежит к точильщику, чтобы заменить его на новое, к чему такие хлопоты. Нож просто выбрасывают в мусорный бак, а взамен покупают новый. Именно так и обращаются парни типа Эда Дипно с парнями типа Чарли Пикеринга, а так как Эд и есть «Друзья жизни» — по крайней мере, в настоящее время, — не думаю, что существуют причины для беспокойства относительно освобождения Чарли под залог. Через пару дней он останется в полном одиночестве.
— Понятно, — произнес Ральф. Его несколько встревожило возникшее сочувствие к Пикерингу. — Я хочу поблагодарить вас за то, что мое имя не попало в газеты… Если вы имели к этому отношение.
