Чтобы достигнуть конца коридора, проходящего через всё здание, им предстояло преодолеть футов пятьдесят, большая часть которых была покрыта упомянутой выше мерзостью. Оба шли осторожно, надеясь не упасть, однако то и дело поскальзывались.
Дабы отвлечься, Джерри решил признаться:
— Знаете, лейтенант, эти листья не были для меня полной неожиданностью.
Она резко остановилась и повернулась к нему:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я видел кое-что. Ещё у предыдущего здания, — Хоуп нахмурился от очередной тошнотворной волны и предчувствия, что зря он начал этот разговор.
— Что именно?
— Может, пойдём дальше, а то мы тут задохнёмся? — предложил он.
Она последовала его совету, но теперь держалась не впереди, а рядом с ним.
— Не молчи, — потребовала она.
— В общем, ничего особенно страшного я не заметил. Просто одна из веток дерева неожиданно опустилась к нашей машине, и листья принялись ощупывать мигалки. Потом, спустя от силы минуту, всё закончилось.
— И ты это от меня скрывал? — изумилась она.
— Просто я не хотел, чтобы вы волновались…
— А у меня такое ощущение, что ты не хотел посвящать меня, потому что я женщина, — в её тоне проявилась неприкрытая враждебность.
— Бросьте, лейтенант.
— Вот именно. Ты мой подчинённый. Нравится тебе это или нет, но мы одна команда. Понимаешь? У нас не должно быть друг от друга тайн — тем более здесь, в этом странном месте.
— И что бы изменилось, если б я вам рассказал? — выжидающе взглянул на неё Хоуп.
— Не знаю. Может быть, я бы среагировала быстрее, и тот проклятый лист не успел в меня вцепиться, — озвученное предположение вызвало у неё дрожь.
— Что сделано, то сделано, — категорично заявил Джерри, не желая продолжения неприятного разговора. — Обязуюсь в следующий раз обязательно вам всё изложить в деталях.
— Не язви, — приказала женщина и замолчала.
Апатия вновь вернулась, и вместе с ней тоскливое желание, чтобы вместо Хоупа рядом был Джон. Сейчас, когда Аманда оказалась в ситуации, которая совершенно выбила её из колеи, когда она фактически уже не была лейтенантом полиции, став обычной женщиной, ей требовались вовсе не жёсткость, самоуверенность и глупое бравирование, присущие мужчинам и проявляемые Джерри. Парадоксально, но подавление чувств, которые действительно могут помешать справиться с ситуацией, угнетало Аманду. Чего ходить вокруг да около — будь рядом с ней Джон, она позволила бы себе слабость, потому что чувствовала необходимость этого. Он бы понял, что она не "плачется ему в жилетку", а даёт волю накопившемуся отчаянию. И плевать, что так не правильно, что настоящие герои не должны "расклеиваться". Ей хотелось человеческого тепла, а не холода металла, излучаемого Хоупом.
Джерри в свою очередь понимал, что лейтенант на него в обиде, но вовсе не считал себя в чём-то виноватым. Настолько, что даже с самим собой не вступал в полемику, раз и навсегда дав установку: "Что сделано, то сделано — теперь приступим к выполнению поставленной задачи".
И всё же он боялся. В глубине души, очень глубоко. Боялся не только окружающего враждебного мира, но и за Аманду. Чёрта с два то, что он увидел на её руке — пустячок. Может, это и не смертельно, однако показать врачам просто необходимо, да где их взять? Нужно как можно скорее покинуть здание, добраться до машины и двинуться в путь. Вот и ещё один страх — он не знал, насколько этот путь верный. Они решили, что стоит ехать именно к дороге, а кто его знает, что они там найдут?
"Отставить", — приказал он себе. — Больше никаких разговоров о будущем. Надо сосредоточиться на настоящем".
И вот, после томительных минут продвижения среди смрада разлагающейся всё сильнее белой массы, бывшей листьями, полицейские подошли к долгожданной двери с лаконичной надписью "Выход". Поначалу они испугались, что и здесь замок неведомым образом окажется закрытым, однако их опасения не оправдались.
Долгожданную свободу не омрачили даже по-прежнему едва выносимая жара и странного вида деревья. У них был толстый, не очень высокий (примерно футов десять) ствол с огромными шипообразными побегами на верхушке, края которых были покрыты колючками, напоминающими кинжалы. И таких уродливых деревьев имелось достаточно много, хотя между ними попадались и вполне обычные. Впрочем, несмотря на их отталкивающую внешность, они находились в абсолютной неподвижности и особого страха не вызывали. Тем не менее, Аманда предпочла держаться от них подальше, отвлекая себе тем, что очищала обувь о землю от мерзкой жижи, которая уже ничем не напоминала листья. Джерри же вообще не обратил внимания на необычные деревья, встав рядом с одним из них и шумно дыша.
— Уф, наконец-то мы вышли, — сказал он, потягиваясь. — Ещё бы смыть с себя это дерьмо.
Не задумываясь, он прислонился к ближайшему стволу, как усталый путник, решивший отдохнуть и нашедший подходящую опору. Попутно он задел безжизненно свисающие побеги.
Аманда продолжала очищать обувь, всецело сосредоточившись на мыслях о Джоне. Из своеобразного транса её вывел сдавленный вопль Хоупа:
— Что за…?!
Она резко обернулась и увидела странную картину. Джерри более не стоял возле дерева, а был прижат к нему — буквально вдавлен теми самыми шипообразными побегами. Они обвились вокруг него, и острые колючки с силой впились в его тело. Хоуп закричал от боли, а спустя секунду по стволу потекла кровь.
Едва сумев подавить рвущийся наружу вопль, Аманда подскочила к попавшему в ловушку подчинённому, в растерянности замерев рядом с ним. Она не знала, как освободить Джерри — побеги выглядели очень прочными и вряд ли так просто отпустят свою жертву. И тут женщина увидела, что кровь, источаемая из множества ран, впитывалась в кору. Дерево насыщалось ею, вбирая всё до последней капли. Не желая бессмысленно стоять и смотреть на этот кошмар, Аманда решила действовать. Но едва она схватилась за один из побегов, как резко отдернула руку. На ладони и пальцах кожа сильно покраснела, как от ожога.
— Господи! — выдохнула Аманда. — Боже, что мне делать?!
Хоуп смотрел прямо на неё, не отвечая. Единственный звук, который он был способен издавать — слабый хрип. Зато его глаза говорили об очень многом. Страшная гамма чувств, с преобладанием невыносимой боли, сводила женщину с ума. Она понимала, что он умирает — а также и то, что ничем не может ему помочь. С каждой секундой дерево всё сильнее сжимало человека, обескровливая его бешеными темпами. Оно фактически выжимало его. Кровь била из ран струями под сильным давлением, и вся поглощалась ненасытной корой. В панике Аманда выхватила пистолет и выстрелила в один из побегов, рискуя задеть Хоупа. Пуля прошла в паре дюймов от него и достигла цели. Из отверстия медленно начала выделяться густая липкая масса чёрного цвета, что никоим образом не отразилось на самом дереве.
