Но вместо этого Бен пустился на звук журчащей воды, туда, где раздавались детские голоса. Он попытался вслушаться в них, уловить слова — предпринять все что угодно, только бы стряхнуть с себя паралич воли, этот страх. Впереди послышался плеск, затем последовал взрыв жизнерадостного хохота. Он навеял на Бена тупую тоску и вместе с тем как ничто другое дал ясно понять всю опасность его положения.
Если его поймают, нечего впутывать сюда этих ребят, легче от их присутствия ему не станет. Бен снова свернул направо. Подобно многим людям крупной комплекции, Бен был на удивление проворен. Он пробежал довольно близко от ребят и видел, как снуют их тени на небольшом отрезке между ним и водой, но ребята не заметили его и не услышали. Постепенно голоса стали затихать.
Бен выбрался на узкую тропу, подумал-подумал, покачал головой, пересек тропу и нырнул в заросли. Теперь он сбавил шаг; он не врывался в заросли с ходу, а шагал осторожно, раздвигая руками кусты. Он по-прежнему двигался параллельно ручью и тому месту на берегу, где играли дети. Даже сквозь гущу кустов и деревьев было видно, что этот рукав Кендускига шире, чем тот, в который свалился Генри.
Среди зарослей черной смородины появился еще один бетонный цилиндр, оттуда слышалось глухое журчание воды. За ним был обрыв с насыпью, а под обрывом ручей. Над водой склонился старый вяз. Его корни, обнажившиеся из-за эрозии почвы, походили на растрепанные волосы.
Бен забился в неглубокую пещерку между корнями вяза: он надеялся, что там нет ни жуков, ни змей, он ужасно вымотался, к тому же из-за тупого чувства страха ему было все равно где прятаться. Он прижался спиной к задней стенке пещеры, и тотчас его кольнул корень — точно кто-то с силой ткнул пальцем. Бен попробовал переменить положение и наконец с удобством прислонился к корню.
Показались Генри, Виктор и Белч. Бен думал, что их собьет с толку тропа и они побегут по ней, но этого не случилось. Какое-то время они стояли рядом, совсем близко, до того близко, что Бен мог протянуть руку и коснуться кого-нибудь из них.
— Наверняка эти сопляки видели его, — сказал Белч.
— Пойдем спросим у них, — отозвался Генри, и все трое пошли обратно.
Немного погодя Бен услышал, как Генри проревел:
— Вы что, сукины дети, здесь делаете?
Последовал какой-то ответ, Бен его не расслышал — ребята играли довольно далеко, но река была близко, и это усиливало звуки. Бену показалось, что мальчишка напуган. Бен мог только посочувствовать.
Затем Виктор Крис прокричал что-то непонятное:
— Что за чертова плотина, мальки?
— Давай сломаем ее! — предложил Белч.
Раздались вопли протеста, затем кто-то вскрикнул от боли. Послышался плач. Да, Бен мог только посочувствовать этому мальчишке. Его, Бена, они не могли поймать и вот теперь решили выместить злобу на этих ребятах.
— Ломайте! — приказал Генри.
Плески. Вопли. Гогот Белча и Виктора. Яростный, жалобный крик одного из ребят.
— Ты мне мозги не …, сучонок, заика, — сказал Генри Бауэрс. — Чтобы мне еще кто сегодня мозги ….
Что-то затрещало. Плеск журчащей воды на мгновение перерос в рев, затем снова послышалось спокойное журчание. Бен понял, что произошло. Ребята — судя по голосам, их было двое-трое — строили плотину. Генри со своими дружками стали пинать ногами заградительное сооружение, и плотина прорвалась. Бену даже показалось, что он узнал одного из ребят. «Сучонок, заика» был, несомненно, Билл Денбро — иных заик в школе не было. Учился он в параллельном пятом классе.
— Зачем вы это сделали? — вскрикнул тоненький испуганный голосок, и он тоже показался Бену знакомым, хотя его обладателя Бен не мог припомнить.
— А мне охота! — проревел Генри. Послышался глухой удар по лицу и крик боли, сменившийся плачем.
— Заткни пасть! — приказал Виктор. — Пасть, говорю, заткни, кому сказано. А то я тебе уши опущу и завяжу под подбородком.
Плач перешел в прерывистое хныканье.
— Мы уходим, — объявил Генри. — Но сначала хочу спросить вас кое о чем. Кто-нибудь видел минут десять назад: жирный такой парень не пробегал мимо? Жирный? Весь в крови, порезанный?
Ответили коротко. То было очевидное «нет».
— А ты не пи…шь? — спросил Белч. — Смотри, хлебало намылю.
— Я г-говорю п-п-равду, — ответил Билл Денбро.
— Ну ладно, ку-ку, мальки, — сказал Виктор Крис. — Хорошая была плотинка. Но вам без нее будет лучше.
Послышались какие-то плески. Вновь зазвучал голос Белча, но уже вдалеке. Бен не разобрал слов. Точнее сказать, ему не хотелось вникать, что там говорит Белч. Совсем близко кто-то захныкал. Другой мальчишка принялся утешать плачущего. Бен заключил, что строителей плотины двое. Билл Заика и тот, кто плакал.
В полулежачем положении, скрючившись, Бен слушал голоса мальчишек у реки, отдаленный треск веток и возгласы Генри и его дружков, продиравшихся сквозь кусты в дальней стороне Пустырей. В глаза ему стрельнул солнечный свет; пятна света, точно монетки, замелькали на корнях вяза. В пещере было грязно, зато уютно… безопасно. Журчание воды успокаивало нервы. Острая боль во всем теле сменилась тупой, пульсирующей. Крики дикарей-преследователей совершенно стихли. Он подождет немного, просто чтобы убедиться, что они сюда не возвращаются, а затем уйдет тропами.
Сквозь землю доносилось глухое урчание канализационной системы. Бен слышал отчетливый, монотонный вибрирующий звук, как раз из-под корня, к которому он прислонился, этот звук даже отдавал в спину. Бен снова представил себе страну морлоков, у них, наверное, такой же промозглый зловонный воздух, отдающий фекалиями, как из того люка. Он представил их колодцы, сокрытые от посторонних глаз в глубокой земле, колодцы с ржавыми лесенками. Тут он задремал, и его мысли отчасти перешли в сон.
Но снились ему не обитатели подземелья морлоки, а то, что случилось тогда в январе, о чем он никак не мог рассказать матери.
Был первый учебный день после долгих рождественских каникул. Миссис Дуглас спросила, не хочет ли кто остаться после уроков, чтобы помочь ей сосчитать учебники, полученные к началу нового полугодия. Бен поднял руку.
— Спасибо, Бен, — сказала миссис Дуглас, наградив его такой сияющей улыбкой, что она буквально согрела Бена с головы до ног.
