В среду утром, перед тем как открывать лавку, они встретились на складе. Чарли сварил кофе и уселся за стол так, чтобы закинуть на него ногу. Рэй расположился на ящиках с книгами.
— Ладно, запуливай, — сказал Чарли.
— Ну во-первых, я нашел еще три стрелы от арбалета. У двух стальные наконечники с колючками — как в том, который попал тебе в ногу, а у одной титановый шип. Она торчала в пневматическом запорном поршне задней двери.
— Мне все равно, Рэй. Что с женщинами?
— Чарли, в тебя кто-то стрелял из смертельного оружия. И тебе все равно?
— Именно. Все равно. Таинственно. Знаешь, что мне нравится в тайнах? Они таинственны.
На голове Рэя сидела бейсболка «Гигантов», и теперь он развернул ее козырьком назад для пущей важности. Если бы он носил очки, то сорвал бы их с носа, но очков Рэй не носил, а потому прищурился так, словно их уже сорвал.
— Прости меня, Чарли, но кто-то хотел выманить из дому тебя и собак одновременно. Ковер на тебя сбросили с крыши дома напротив, и когда тебя прижало, а собаки выскочили наружу, в дверь выстрелили, чтобы она захлопнулась. Они испортили замок задней двери и заклеили передние — вероятно, еще до того, как начали всю эту бодягу с ковром, а затем спустились по линю к окну на площадке, протиснулись между прутьями и… Ну, дальше неясно. Чарли вздохнул:
— Ты не расскажешь мне о женщинах, пока не изложишь все это, правда?
— Преступление было хорошо организовано. Это не случайное нападение.
— На площадке окно забрано решеткой, Рэй. Туда никто не может протиснуться. Никто и не протиснулся.
— Ну а вот тут немножко начинается чума. Видишь ли, я убежден, что в дом проник не человек.
— Не человек? — Вот теперь Чарли, похоже, обратил внимание на версию Рэя.
— Чтобы протиснуться в эту решетку, в нападавшем должно быть меньше двух футов росту, а весу — меньше, скажем, тридцати фунтов. Я думаю, в дом пробралась мартышка.
Чарли бабахнул кофейной кружкой так, что на бумаги, разложенные по столу, выпрыгнул гейзер «явы».
— Ты считаешь, меня подстрелила хорошо организованная мартышка?
— Не воспринимай так…
— Которая перебросила трос, сломала двери и что потом — уперла вазу фруктов?
— Слышал бы ты, какую ахинею сам нес ночью в больнице. Я над тобой смеялся?
— Меня удолбали наркотиками, Рэй.
— Другого объяснения не нахожу. — Рэеву воображению бета-самца мартышка представлялась вполне разумной версией — ну, если не считать отсутствия мотива.
«Но ты же знаешь мартышек — они будут кидаться в тебя какашками просто удовольствия ради, поэтому вовсе не исключено…»
— Объяснение в том, что это тайна, — сказал Чарли.
— Я ценю, что ты пытаешься привлечь к ответственности эту… этого мохнатого ублюдка, Рэй, но мне нужны данные о двух женщинах.
Рэй кивнул, сдаваясь. Надо было вообще не раскрывать пасть, пока не выяснит, кому понадобилось запускать в квартиру Чарли мартышку.
— Люди вообще-то мартышек умеют тренировать. У тебя в квартире ценности хранятся?
— А знаешь, — сказал Чарли, потирая подбородок и глядя в потолок, словно припоминая.
— На той стороне Вальехо напротив лавки весь день стояла маленькая машина. Я на следующий день посмотрел, и там была гора банановых шкурок, как будто кто-то следил за домом. И ел при этом бананы.
— Что за машина? — деловито осведомился Рэй, распахивая блокнот.
— Вроде бы красная — и явно мартышечьих размеров.
Рэй оторвал взгляд от блокнота:
— В самом деле?
Чарли помедлил, будто бы тщательно обдумывая ответ.
— Да, — очень искренне сказал он.
— Мартышечьего размера.
Рэй перелистнул блокнот к началу.
— Совершенно не обязательно так со мной поступать, Чарли. Я хотел помочь.
— Ну может, чуть больше, — дальше припоминал Чарли.
— Вроде мартышечьего вседорожника. Ну, такой, в общем… я не знаю… обезьянник на колесах.
Рэй поморщился и стал читать вслух свои записи:
— Я поехал к Джонсон домой. Там никто не живет, но дом на продажу не выставлен. Племянницу, о которой ты говорил, я не видел. Самое забавное: соседи знали, что Джонсон болела, но никто не слыхал, что она умерла. Одному дядьке даже показалось, будто он видел, как она залезала на прошлой неделе в мебельный фургон вместе с двумя грузчиками.
— На прошлой неделе? Племянница сказала, что она умерла две недели назад.
— Никакой племянницы.
— Что?
— У Эстер Джонсон нет племянницы. Она была единственным ребенком в семье. Ни братьев, ни сестер и никаких племянниц по линии покойного супруга.
— Так она жива?
— Очевидно. — Рэй протянул Чарли фотографию.
— Ее последние водительские права. Это все меняет. Теперь мы ищем пропавшего человека, а такие оставляют следы. Зато вторая — Ирэна — еще лучше. — Он отдал Чарли еще один снимок.
— Тоже не умерла?
— О, некролог в газете напечатали три недели назад, но она спалилась. Все ее счета оплачиваются до сих пор — личными чеками. Которые подписывала она сама. — Рэй с улыбкой откинулся на ящики: праведное негодование за мартышечью теорию было сладко, а муки совести из-за того, что он не сказал Чарли о своих особых сделках на стороне, отчасти поутихли.
— Ну? — спросил наконец Чарли.
— Она живет в доме своей сестры в Сансете. Вот адрес. — Рэй вырвал из блокнота листок и протянул боссу.
Чарли разрывало на части: ему очень хотелось взять трость со шпагой, но ее нельзя носить с костылями. Он подумал было примотать ее к костылю монтажной лентой, но решил, что это привлечет внимание.
— Хочешь, я поеду с тобой? — спросил Рэй. — В смысле, ты как машину поведешь? С этой своей ногой?
— Все будет здорово, — заверил его Чарли.
— Кому-то надо последить за лавкой.
— Чарли, пока ты не уехал, можно тебя спросить?
— Валяй. — «Не спрашивай, не спрашивай, не спрашивай», — думал он.
— Зачем тебе понадобились эти женщины?
«Терминатор кривошеий, вот надо было спросить, да?»
— Я же говорю — это все наследства.
— Чарли пожал плечами.
«Делов-то, не вороши, тут не на что смотреть».
— Ну да, ты мне это уже рассказывал, и все бы сошлось, да только я, пока искал, много чего узнал про эту парочку. И среди родственников никто у них недавно не умирал.
— Забавно, — сказал Чарли от задней двери, стараясь удержать в руках ключи, трость, ежедневник и два костыля.
— Оба завещания поступили от неродственников. От старых подруг.
