жив, но обессилен. И да, он выбрался из номера шестьсот шесть. Проклятие снято. Почему — то это меня вовсе не радовало.
— Я струхнул. — Водитель виновато потупился. — Простите.
— Грузи его в машину. — сказал я. Даниэль разлепил веки.
— Как вас зовут? — поинтересовался он тихо.
— Дезидериус Окер.
— Серьёзно?
— Более чем.
— Спасибо, Дезидериус Окер. Свинья сгинула. Моя мать озолотит вас.
Я хмыкнул.
Потом был обратный путь. Пустынные улицы, голуби, манекены, православный храм провожал автомобиль нарисованными глазами, словно знал что — то такое, чего не знали смертные. И Каркоза выпустила нас… или притворилась, что выпустила.
— Максим мёртв? — спросил водитель, стискивая рулевое колесо.
— Он в лучшем из миров, — сказал я, вздрагивая.
Далее мы катили молча. Даниэль спал на заднем сиденье, но в пригороде Парижа он шевельнулся и попросил надломленным голосом:
— Жан, отвезите меня на рю Амелот.
«Ситроен» припарковался у дома Терезы Туманской. Я подумал, что побег из Каркозы подействовал на Даниэля исцеляюще. Фурункулы быстро бледнели и сохли, под ними проступал румянец. Хотел бы я сказать то же самое о своей душе.
— Я никогда не забуду, что вы сделали. — Даниэль протянул мне руку. Я пожал её — рука была тёплой и сухой.
— Я справлюсь, — отказался Даниэль от помощи водителя, хлопнул дверцами и поковылял к подъезду.
— Едем за гонораром? — спросил Жан.
— Не сегодня. Подкинешь до бульвара Распай?
— Куда скажете.
Он высадил меня на пересечении улиц дю Бак и Гренель.
— Ничего не забыли, месье Окер? Это не ваш кастет на заднем сиденье?
Я коснулся кармана, свинцовой вещицы, оттягивающей плащ.
— Мой кастет при мне.
Водитель кивнул понимающе:
— Ещё встретимся, паломник.
Что — то в его голосе заставило меня обернуться. «Ситроен» сдавал задом к особняку Бушардона. Мне померещилось, что в салоне кишат и извиваются чёрные щупальца, но то могла быть игра света и тени. Или за рулём и правда сидела гадаринская свинья?
Я брёл по бульвару и не узнавал свой Париж. Хищно смотрели утопленные в фасады скульптуры, яростно гомонили голуби в кронах и прохожие подолгу задерживали на мне немигающие глаза. Я курил одну за другой, глядя себе под ноги.
Может, чудаковатый булочник был прав? Каркозу нельзя покинуть? Лестница бесконечна? Может, нет никакой Каркозы: ну правда, что это за город такой, в котором манекенов больше, чем живых людей, в котором отели полны скрипов, призраков и беглых нацистов, храмы называют в честь двух с половной святителей, а вагина проститутки таит адские врата?
Я думал: может, надо было пристрелить Аннелизу Кольманн и тем самым захлопнуть портал, не позволить глупцам соваться в пекло за впечатлениями и гнилостными сокровищами? Кто знает, что вынесут оттуда грядущие пилигримы?
Вот только я никого никогда не убивал, а убийство, говорил мне учитель богословия, — грех и за грехи мы попадаем в ад.
Я шагал, я почти бежал к каменному льву Бартольди, анализируя свою жизнь, размышляя о том, не придётся ли мне в конце концов вернуться под алые небеса, увенчанные гигантской свиньёй, стать стригой и копаться в отходах чьих — то нечистых судеб и не является ли пекло единственным закономерным финалом всех трепыханий.
На площади имени ада я ввалился в ресторан. Мелодия из музыкального автомата и болтовня завсегдатаев были призваны отвлечь внимание, и я с облегчением пошёл на поводу у этой мелкой лжи. За столиком магистр Гьюдиче объяснял смазливому мальчику про ключи Соломона и ненавязчиво трогал за ляжку. Меня он не заметил.
— Привет, красавчик! — беззубо улыбнулась женщина в шляпе, украшенной перьями страуса, прячущей под широкими полями свастику — вырезанный на лбу символ позора.
Я подсел к ней, ни жив ни мёртв.
— Где ты пропадал?
— В преисподней, крошка.
— Как и все мы, — печально сказала она.
Над Данфер — Рошеро метались голуби. Официант принёс божоле. Женщина сняла шляпу и положила голову мне на плечо.
Вымышленный Бирсом город, расположенный рядом с вымышленным же озером Хали. В то же время Хали — некий мудрец — эзотерик, созданный воображением писателя.
Здесь: «Тайные обряды Червя» (лат.). (Здесь и далее прим. переводчика, кроме особо оговорённых случаев.)
«Культы трупоедов» (фр.).
«Невыразимые культы» (нем.).
См. повесть Г. Ф. Лавкрафта «Морок над Инсмутом» (1936).
Сок — индейское племя, жившее на территории современных штатов Мичиган, Висконсин и Иллинойс. Диалект сок принадлежит к языку фокс алгонкинской группы.
Внутренний Тибет — области исторического Тибета в составе Китая, не входящие в современный Тибетский автономный район.
Роберт Уильям Чамберс (1865–1933) — американский художник и писатель. Каркоза — древний город, фигурирующий в рассказе американского писателя и журналиста Амброза Бирса (1842 — ок. 1914) «Обитатель Каркозы» (1886). Чамберс использовал его (как и некоторые другие реалии и имена, придуманные Бирсом и впоследствии заимствованные Лавкрафтом) в своей книге рассказов «Король в желтом» (1895).
Следовательно (лат.).
В номере журнала «Weird Tales» («Жуткие истории») за февраль 1928 г. была опубликована повесть Лавкрафта «Зов Ктулху», написанная двумя годами ранее.
Отсылка к роману Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея», герой которого хранил свой стареющий портрет на чердаке, сам оставаясь при этом молодым.
Песня Элвиса Пресли.
Хастур — персонаж мифов Ктулху, одно из т. н. Древних Божеств. Строго говоря, может быть отнесён к пантеону, составленному Лавкрафтом, лишь с натяжкой, поскольку был изобретён ранее другими авторами. Один из самых спорных и мало разработанных образов мифов Ктулху.
"Твой Ребёнок в Огне", "Самоубийственный Побег" и "Я, Хаос" соответственно.
"Шоу ужасов Рокки Хоррора" — художественный фильм режиссёра Джима Шармана. Экранизация популярного британского мюзикла. Представляет собой пародию на основные каноны научной фантастики и фильмов ужасов. Сценарий был написан Ричардом О’Брайеном совместно с Джимом Шарманом.
Песня, включённая в рок — мюзикл 1973 года "Шоу Рокки Хоррора", его экранизацию 1975 года "Шоу Рокки Хоррора" и телевизионную постановку 2016 года. Это название также используется для танца, исполняемого во время припева песни. Песня является одновременно примером и пародией на жанр танцевальной песни,
