Теперь планы переменились. Самочувствие жуткое. Вряд ли он чувствовал бы себя много хуже, если бы сидел в момент столкновения на капоте папиной машины.
— Пожалуй, пойду лягу. А ты тем временем не делай того, чего мне не хотелось бы.
— Отлично, прекрасно, — кивнул Том с язвительной ноткой, — если б я знал, чего тебе не хочется.
— Ну, во-первых, не хочется выходить нынче из дому. А вот эту вот штуку, — Джек указал на заново собранный «глок», лежавший на странице местной газеты «Экспресс», — хочется держать под рукой. До утра попрощаемся.
Джек проснулся, обливаясь потом, сбросил покрывало, сел, стянул с себя сорочку.
Который час? Дисплей электронных часов смотрел в другую сторону. Свет не проникал сквозь шторы. Он погладил больное распухшее плечо. Господи, адская боль.
Откинувшись на спину и натянув покрывало, услышал визгливый, почти истерический собачий лай, который мог издавать только Ирвинг. Интересно, что его взволновало? Конечно, малыш вполне способен за себя постоять — стоит лишь вспомнить, как он обошелся с огромным чудовищем-аллигатором, — однако понапрасну пес лаять не станет.
Джек приготовился встать и взглянуть, но тут лай прекратился. Больше Ирвинга ничто не тревожило.
Он закрыл глаза и снова заснул.
Я должен возвращаться в Нью-Йорк, думал Джек.
Не потому, что соскучился по Джиа и Вики, а потому, что в нынешнее воскресенье вместо того, чтобы смотреть, как «Джетс» лупит «Долфин» на стадионе «Джайантс», он сидит рядом с папой перед погодным каналом.
Проблема в том, что канал зачаровывает.
Смотреть страшно.
Задержавшись, можно пристраститься, подобно всем прочим в округе.
Нынешнее увлечение объяснялось тем фактом, что погода играет практически личную роль: на сцену выходит ураган «Элвис», объявляя о себе порывами ветра и проливным дождем вокруг домика.
Следившие за «Элвисом» спутники показали, как ночью он резко свернул на восток и ракетой направился к Эверглейдс. Эпицентр в данный момент располагается на западном побережье Южной Флориды. «Элвис» — не чудовищный, а небольшой крепкий шторм с устойчивыми ветрами скоростью 120 миль в час, находящийся в данный момент по соседству, — заработал третью категорию. На десять тысяч островов, где в они ни были, проливаются бесконечные ливни. Буря явно очень дождливая, и все радостно ждут дождей в Эверглейдс.
Сколько можно смотреть на одни и те же диаграммы, слушать одни и те же сообщения?
Джиа наверняка тоже смотрит погодный канал. По телефону велела ему сидеть дома. Джек оценил заботу, хоть и сам не собирался высовываться. Не стал рассказывать про пчел. До сих пор распухшая кожа еще зудит, болит, впрочем, конечно, легче, чем вчера вечером.
Он собрался попросить папу переключиться на полминуточки — ни секундой больше, боже сохрани, — справиться, с каким счетом сыграли «Джетс», но раздался лихорадочный стук в дверь. Отец, оторвавшись от телевизора, направился к дверям, а Джек сунул «глок» под диванную подушку.
— Пап, давай лучше я посмотрю.
Оба подойти не успели — дверь открылась. Джек вскинул пистолет, прицелившись в стоявшую в проеме фигуру, держа палец на спуске, и узнал Карла.
— Скорей! — крикнул тот, стоя на ветру, разметавшем страницы воскресной газеты. На нем было промокшее темно-зеленое пончо, из правого рукава торчала отвертка, в левой руке хозяйственная пластиковая сумка. — Вы только посмотрите!
— На что? — спросил Том.
— На дом мисс Манди! Сплошной разгром!
Садовник повернулся и побежал, Джек, выскочив под проливной дождь и ветер, рывком обогнал его. От внезапного воспоминания о ночном лае Ирвинга по груди пробежали тревожные ледяные мурашки. Тем более при взгляде на дверь.
Ох, проклятье!
Жалюзи взломаны, серые замшелые планки дребезжат в раме. Деревянная дверь за ними распахнута.
— Аня! — крикнул он, прорвавшись сквозь остатки жалюзи в дом.
И замер на пороге, отец наткнулся на него, толкнул вперед и охнул:
— О господи боже мой!
— Я же вам говорил, — пробормотал Карл. — Говорил!
Дом полностью разгромлен, иначе не скажешь. Мебель опрокинута, ковер сдернут, растения с корнями выдраны из горшков, все листья до последнего сорваны со сломанных веток.
Джек заставил себя шагнуть вперед, окликая Аню, заглядывая в обе спальни, в кухонный чулан. Обнаружил мокрое темно-красное пятно и что-то вроде оторванного пальца на полу.
Опустился на колени, приглядываясь. Нечто вроде пальца, покрытого светлой шерстью.
Что это?..
Вдруг он понял: хвост Ирвинга.
Господи Иисусе, кровь... Ирвинг погиб, без сомнения, защищая Аню. На него медленно нахлынула волна отчаяния. Кто мог убить сверхъестественно живучую собачонку? Кто-то покрупнее и посильнее гигантского аллигатора... Кто? Где все остальное?
На полу что-то блеснуло. Джек наклонился к трем стеклянным осколкам. Оглянулся — окна целы. Наверно, стеклянная безделушка упала с полки и разбилась.
Поднимаясь на ноги, он заметил, что все осколки одинаковые. Каждый длиной приблизительно в полтора дюйма, одинаковой формы, заостренные от широкой нижней грани. Он поднял один, повертел на свету. Края закругленные, гладкие. Похоже на какой-нибудь клык. У кого же бывают стеклянные зубы?
Дотронулся кончиком пальца до острия, оно вонзилось в кожу, как птичий клюв в воду.
Проклятье! Хотел было бросить осколок, потом передумал. Может, сначала удастся выяснить, что это такое.
Джек выпрямился, оторвал кусок бумажного полотенца, висевшего на боковой стенке буфета, замотал кровоточивший палец.
Оглянулся на отца и Карла, стоявших в дверях:
— Что здесь за чертовщина творилась?
Отец ответил недоумевающим взглядом, Карл взмахнул пластиковым пакетом:
— Все тут!
— Что?
— Все, что было. Снято на камеру. В основном.
— Я нынче утром торопился, — рассказывал Карл, — просто сунул камеру в сумку, пока не вернулся домой. И то совсем не сразу включил.
Они спешили к отцовскому дому, чтобы просмотреть запись.
— Не сразу?
— Ну да. Зачем, думаю. До сих пор ничего не видел, наверняка и теперь не увижу. Так она и лежала до начала матча с «Долфин». Потом я ее взял, смотрю — батарейка совсем разрядилась. Такого еще не бывало. Ну, я ее сменил и решил посмотреть.
— Что за камера? — спросил отец.
Джек кратко рассказал о попытках доктора Денгрова застать Аню за поливкой двора.
— Денгров, — проворчал Том. — В гольф играет, мошенничает, а травку спрыскивать Бог не велит. Настоящий осел.
Джек открыл двухдюймовый экран и нажал кнопку пуска. Том пристроился у него за плечом, за ним Карл. На экране возникли зеленые, черные полосы, которые быстро выровнялись, слились в знакомые очертания стены дома Ани, растений, погремушек, фигур на газоне. По лужайке замелькали ноги. Еще и еще.
