— Не уверен. Что-то смутно знакомое, но узнать не могу.
— Попытайтесь.
Он бросил взгляд на Ренни поверх очков.
— Будьте уверены, я именно этим и занимаюсь.
— Извините.
«Придурок!»
Наконец Сандерс покачал головой и вернул фотографию.
— Нет. Ничего не выходит. Я почти убежден, что где-то его видел, но где и когда, сказать не в состоянии.
Ренни умерил свое нетерпение и снова сунул ему снимок.
— Не спешите. Посмотрите еще.
— Я уже посмотрел, спасибо. Не волнуйтесь. Я никогда не забываю лиц. Я вспомню. Дайте мне ваш телефон, я вам сразу же позвоню.
Ренни по привычке полез в бумажник, где держал запас карточек нью-йоркских карточек. Спохватившись, нашарил в нагрудном кармане авторучку и вытащил блокнот.
— Я покуда здесь, в городе. — Он написал номер телефона в мотеле, где остановился. — Если меня не окажется на месте, оставьте ваш телефон, я перезвоню.
— Очень хорошо. — Сандерс принял листок из блокнота и пошел по ступенькам к дверям на улицу.
— Вы уверены, что не желаете еще раз взглянуть?
— Я запомнил. Я с вами свяжусь. До свидания, сержант.
— Всего хорошего, профессор Сандерс.
«Ну и задница!»
Но Ренни плевать, задница он или нет, если ему удастся припомнить субъекта, который напоминает отца Райана.
Вдали загорелся новый огонек, и Ренни запрыгал по тротуару, отправляясь к последнему в списке гостю — профессору Колвину Роджерсу. Этот явно чересчур стар, чтобы быть Райаном. Может, и зряшный поход, но Ренни ничего не оставляет на волю случая. Глядите, как все, в конце концов, обернулось после пятиминутной беседы с профессором Сандерсом.
Да. Ренни печенкой чует, что Сандерс вот-вот все разложит по полочкам и оправдает его поездку.
* * *
— Даже не верится, что мы это делаем, — тихонько пробормотала Лизл, входя следом за Рафом в вестибюль многоквартирного дома, где жил Эв.
— Ничего тут такого нет, — успокоил он и сунул ей сверкающий новенький ключик, сделанный сегодня днем по слепку с ключа Эва.
Она неохотно взяла его. Ее бил нервный озноб.
— Мне это не нравится, Раф.
— Мы же не собираемся ничего воровать. Просто посмотрим. Давай, пошли. Чем быстрей войдем, тем быстрей выйдем.
Не в силах оспорить столь логичное замечание и страстно желая покончить со всем, Лизл открыла дверь подъезда. Раф шагал впереди, почти таща ее за собой, и они поднялись по узкой лестнице на третий этаж. Возле квартиры 3-В Раф вручил ей другой ключ. Теперь пальцы у нее были липкие от пота.
— Что, если он дома?
— Приложи ухо к двери, — посоветовал Раф.
Лизл повиновалась.
— Звонит телефон.
Раф кивнул, улыбаясь.
— Помнишь, я набирал номер перед уходом?
— И оставил трубку лежать возле телефона?
— Да. Я позвонил именно сюда. Ответа не было, и раз телефон звонит до сих пор, стало быть, он не вернулся, пока мы добирались.
Пораженная изобретательностью Рафа, Лизл оглядела холл, чтобы удостовериться, что никто их не видит, потом отперла дверь квартиры Эва и шмыгнула внутрь. Дверь за ними закрылась, и она позволила себе расслабиться чуть-чуть.
Раф нашел выключатель, потом телефон; поднял трубку, а когда звонки прекратились, положил ее на место.
Тишина.
— Ну, — сказал он, — с чего начнем?
Лизл осмотрелась вокруг. По первому впечатлению можно было заключить, что тут никто не живет. Единственной вещью, способной сказать что-то о личности хозяина, был компьютерный терминал, точная копия ее собственного. Убери его — и квартира станет полным подобием гостиничного номера, по которому только что прошлась бригада уборщиков, приведя его снова в порядок и подготовив к прибытию следующего постояльца. В отличие от принятой в номерах отелей обстановки, здесь стояла разношерстная мебель, но все было таким свежевычищенным, и казалось, что каждый предмет лишь секунду назад был положен или поставлен на подобающее ему место. Она невольно подумала, не заклеена ли крышка унитаза предохранительной бумажной полоской после чистки и дезинфекции.
— Пошли отсюда, — сказала она.
— Мы же только вошли. — Раф прошелся из гостиной в кабинет, в спальню и назад. — Он живет как монах, монашек-аккуратист, давший обет хранить чистоту и порядок.
— В этом нет ничего, что опровергло бы его принадлежность к Высшим, — заметила Лизл.
— Нет, есть. Это свидетельствует об одержимости и насилии над личностью. Высший должен уметь бороться с этим.
— Может быть, он неполноценный Высший, вроде меня.
Раф окинул ее долгим взглядом.
— Возможно. Но я приберегу свое заключение, пока мы не закончим обыск.
— Ладно, только скорей. Я не хочу, чтобы он вернулся и застал нас.
— Не вернется. Проследи только, чтобы все оставалось на месте так, как было. И дай мне знать, если наткнешься на что-нибудь вроде чековой книжки. Мы оба хорошо представляем, сколько ему платят в Дарнелле, и хорошо знаем, что он мог бы жить и получше. Куда деваются эти деньги? — Улыбка его стала похожа на волчью. — Может, его кто-нибудь шантажирует?
Лизл распахнула холодильник. Жалкое зрелище — обезжиренный йогурт, апельсиновый сок, фрукты, маргарин на кукурузном масле, немного салата, красный перец и небольшой кусочек обезжиренного швейцарского сыра.
Раф заглянул через ее плечо.
— Питается вроде тебя.
— Может быть, он помешан на своем здоровье или ему вреден холестерин.
Но Раф уже шарил вокруг компьютерного терминала.
— Ну и ну, — бормотал он, листая блокнот на столе. — Тут все коды доступа к его файлам. Наш дорогой Эв убежден в полной надежности своего жилища.
Они принялись осматривать ящики шкафов. Их было в квартире немного, так что Раф вскоре обнаружил финансовые документы Эва. Он покачал головой и присвистнул, перебирая бумаги.
— Квартирная плата, коммунальные услуги, продукты… квартирная плата, коммунальные услуги, продукты… вот куда идут деньги. Все остальное на депозите и в облигациях. Он копит.
Лизл не могла сдержать довольной усмешки.
— Ну вот. Я же тебе говорю. Он Высший. Лет через десять сможет выйти в отставку.
— Мы кое-что упускаем, — напомнил Раф.
— Например? — Ее начинало охватывать раздражение. — Что можно тут упустить? Здесь нет ни наркотиков, ни спиртного — даже бутылки шерри, — ни журналов для «голубых», ни детского порно, ни записок от шантажистов. Хватит, Раф. Он чист. И он Высший.
— Мы все еще не знаем, где он находится нынче вечером и куда ходит по вечерам каждую среду. Когда узнаем, я все докажу… или склоню пред тобою повинную голову.
