— А меня парень только что бросил, — сказала она настолько буднично, что Леха опешил. Правда, надо отдать ему должное, быстро сориентировался.
— Ничего, нового найдешь. Такая красавица одна не останется.
— А я уже.
— Что уже? — не понял Леха.
— Уже нашла, — сказал она, беря его за руку. — Ты ведь не против?
— Конечно, нет, детка, — сказал он, улыбаясь несколько глуповато. — Я всегда за дружбу между мужчиной и женщиной. Особенно тесную дружбу.
Он и не успел опомниться, как она повела его в какой-то проулок. Запах ее духов пьянил, а сигарета в ладони иногда освящала личико с явными признаками нетерпения.
— Милая, а куда же ты так торопишься? — прыснул Леха.
— Я очень хочу, понимаешь? — отозвалась она и выбросила окурок на асфальт.
Не прошло и минуты, как они уже стояли под каким-то деревом в донельзя темном дворе. Она прижала его к стволу и, притиснувшись, поцеловала. Он быстро обшарил руками ее тело, не забыв заглянуть под коротенькую юбочку. Ее руки тоже занимались делом — пальчики уже возились с молнией. Она оторвалась от его губ и с лукавой улыбкой присела на корточки.
"Вот это мне везет сегодня!" — пронеслась в Лехиной голове, когда Лиля стягивала джинсы вместе с трусами. А потом… на шею легло лезвие ножа.
— Не двигайся недоносок, — сказал грубый голос сзади. — Лиля, давай.
— Что происходит? — голос Лехи сорвался на фальцет.
— Пасть заткнул! — рявкнули слева. Из темноты вышли еще два мужчины, на вид лет по тридцать.
Лиля уже возилась с его джинсами, доставая бумажник и сотовый. Потом она поднялась и провела рукой по опавшему члену.
— Что-то ты мало продержался, студент, — сказала девушка и легонько стукнула по носу его же бумажником.
— Сколько там? — спросил тот, что держал нож.
Один из подошедших достал фонарик и освятил пальчики девушки, пересчитывающие купюры со скоростью электронной машинки.
— Пять штук баксов, — сказала Лиля. — Богатенький студент.
— Конечно, когда батя заряженный, можно много себе позволить, да, шнырь?
Тут бандит с фонарем ударил Леху ногой прямо по неприкрытым гениталиям. Того согнуло, а выпитое и съеденное вечером выплеснулось на травку.
— Кончай его и пошли… — сказала Лиля, плюя на дорогую Лехину рубашку.
— Ща, все будет.
Бандит с ножом уже наклонился, чтобы полоснуть Леху по горлу, но вместо этого из темечка у него брызнул фонтанчик крови, а мигом позднее такой же выстрелил из задницы — это пуля прошила его насквозь.
— Что за хуйня? — подскочил третий мужик.
Державший фонарик освятил пространство справа, луч выхватил худого бледного мужчину с пистолетом в руке…
Этой ночью в Смоленске умерла четверка грабителей, счет их жертв за последние пять лет составлял примерно двадцать восемь человек.
Где-то в Воронеже
Сходку назначили на семь, но пришли все пораньше. Во-первых, никто не хотел, чтобы Николай Викторович явился до него, а во-вторых, все же в ресторан идти, а не на склад какой-то — тут и выпить есть чего и закусить. Разумеется, других посетителей кроме вот этих в ресторане нет, а если бы и были, сдернули бы сразу. Достаточно одного взгляда или обрывка фразы и сразу понимаешь — с такими людьми и поодиночке встречаться опасно, а если у них сходняк…
Когда Николай Викторович, по кличке Зуб, вошел в главный зал ресторана, остальные уже тяпнули и горланили направо и налево, перемежая человеческую речь феней с матом. Пока Зуб оставался незамеченным, гомон угрожал перейти в ор, но как только Федя Гатчинский разглядел низенькую фигурку рядом с вешалкой, он толкнул в бок соседа, а тот поднялся и сказал, прерывая шум:
— Николай Викторович! Здравствуйте, дорогой вы наш! А мы тут, пока вас ждали, уже…
— Да, я вижу, — сказал Зуб и прошел к голове стола — его место никто не посмел ни занять, ни оспорить. — Я приветствую вас всех.
Полупьяные беседы, конечно же, стихли, раздались нестройные и весьма льстивые приветствия. Зубу желали долгих лет жизни, здоровья, брачных успехов с новой молодой женой и прочих благ — можно подумать, все сошлись здесь, чтобы его именины праздновать, а не решать серьезные вопросы о сферах влияния.
Утонув в глубоком кресле, и немного поерзав, Зуб поднял руку, заканчивая возгласы и начал:
— Все мы знаем, что произошло недавно, — сказал старик сухим голосом. — Гаврила пытается прибрать к рукам Ростовскую область. Не думаю, что стоит объяснять, что нам это не особенно нужно.
Все лица сразу сосредоточились, те, кто имел лысину, покрыли ее морщинами, изображая напряженную работу ума. Хотя и пню ясно — решать все за всех будет Зуб, и скорее всего, последуют "карательные меры". Так Зуб называл тривиальные разборки. Да и знал каждый, что будет на этом ужине, так сказать, в деталях. Сначала выступят наиболее "авторитетные" люди и поведают о неправоте ставропольского смотрящего, следом, Зуб подведет итоги и спросит мнения сошек помельче — обычных исполнителей. Те, в свою очередь, послушаются высказанного до этого мнения и выскажутся за резню. А уж потом начнется пир горой и завершится он развозом собравшихся по саунам или еще куда, но весело будет, это точно. Так бы и произошло, если бы посредине речи Зуба в ресторан не зашел молодой мужчина с длинными белыми волосами и очень измученным видом.
Само собой, на улице стояла охрана, да и в гардеробе тоже мялись телохранители многих бандитов, поэтому появление нежданного гостя всех, слабо сказать, удивило.
— Ты кто… — начал Зуб, поднимаясь с кресла и замер. В голове его появилось ровное пулевое отверстие, он так и остался стоять, опирая руки о столешницу.
Сразу за ним в подобных позах застыло еще несколько мужиков, попытавшихся подняться. В обеих руках Барс держал по пистолету с глушителем и стрелял ими одновременно, причем, в разных направлениях. Из пятнадцати преступников за пару секунд в живых осталось всего семеро — эти не делали попыток подняться.
— Ты хоть понимаешь… — начал самый старый из оставшихся, но пуля в лоб перебила его на половине фразы.
— Говорить здесь буду только я, — сказал Барс спокойно. — И не с вами.
Убийца подошел к столу и положил на него пистолет. Второй все так же поднят, ожидая, когда кто-нибудь пошевелится. Барс взял фужер коньяка, недопитый преступником, который больше всего походил на минотавра. Коричневая жидкость скрылась в горле, Барс приподнял подбородок немного вверх и начал:
— Неужели ты еще не понял — я буду убивать всех убийц, пока ты не дашь согласия, — сказал Барс усталым голосом. — Пусть мне осталось всего полтора года, но за это время я смогу убить очень многих. Мне нужен Скорпион, и ты дашь мне его.
