– Я это понял с самого начала, – кивнул Переходящий. – И вот, что я решил: ты не умрешь, покуда не убедишься в моей силе. Ты подал идею, а потому имеешь право насладиться результатами…
– Я не хочу наслаждаться такими результатами! – закричал Артемий.
За железной дверью что-то звякнуло: очевидно охрана наблюдала в глазок за происходящим камере.
Переходящий рассмеялся:
– Вот это и есть самое ценное в моей скромной миссии – твоя реакция! Твои страдания, душевные муки и тому подобное. Обреченный должен покидать этот мир в муках, в каких и появился на свет. Весь смысл в том, чтобы ты осознал: Единое неспроста отторгает тебя. Осознай: ты – вредоносный микроб, паразит в его теле. Тебе станет легче, когда поймешь, что смерть твоя – благо для всех оставшихся…
– Да ты – просто ничтожество… – прохрипел Артемий, сжимая кулаки. – Закомплексованная тварь, вообразившая себя сверхчеловеком, ты…
Слова заглушил заливистый смех. Артемий осекся. Его собеседник смеялся – совершенно искренне, растирая рукавом проступившие слезы.
Хотелось кинуться на этого монстра, придушить его, расплющить его голову о бетон – покуда тот находится на расстоянии вытянутой руки. Но Артемий понял, что не сможет сделать этого.
Судьбу не подправишь кулаками.
Это было бы слишком просто.
Переходящий перестал смеяться и сказал:
– Утром ты выйдешь отсюда. Все равно тебе не долго осталось…
– Как я умру? – с трудом произнес Артемий.
Слова не лезли из глотки. Как же хочется жить, а не играть в героев, с легкостью кидающихся на амбразуру или просто ищущих повод, чтобы пустить себе пулю в лоб. Жить, заниматься любим делом, дружить, любить.
И давить тех, кто мешает людям оставаться людьми.
– Я еще не решил, – ответил Переходящий. – Пусть это будет сюрпризом, как тебе?
Этот гад издевается! Ему нравится наблюдать, как извивается жертва! Главное – не сдаваться, держаться до конца… Не доставить своей смертью ни капли удовольствия этому подонку…
Артемий заставил себя улыбнуться, развел руками: «Что ж, сюрприз так сюрприз!»
Переходящий направился к двери. Та тут же задребезжала засовами, приоткрылась.
Артемий подумал секунду и крикнул вслед:
– У меня только один вопрос: у тебя есть имя?
Переходящий дорогу лишь улыбнулся в ответ.
Разбудило странное ощущение. Будто что-то изменилось в маленьком «каменном мешке». Понимание пришло со звуком: что-то скрипнуло рядом с дверью. Что там может скрипеть, кроме самой двери?
И сквозняк…
Тихо сел на сырой казенной постели. Темно, холодно, тоскливо.
Снова скрипнуло: теперь явственно виден контур двери – из трех бледных линий. Скрипнуло – контур исчез. Снова скрипнуло – контур появился.
Забыли запереть?!
Тихо встал с койки, на цыпочках приблизился к двери. Тронул. Тяжелый прямоугольник нехотя повернулся на петлях. Действительно открыта. Отступил на шаг.
Нахлынуло смятение.
С одной стороны – что с того, что забыли закрыть дверь? Он в самых недрах изолятора временного содержания – или как там называется это чудесное место. Одной настежь распахнутой двери недостаточно, чтобы сбежать. Да и стоит ли это делать? Зачем совершать попытку, которая косвенно указывала бы на его виновность…
С другой стороны – намеки Переходящего…
Чтобы не мучиться дурацкими сомнениями, стоит сразу позвать охрану…
Выглянул в коридор.
Никого. Странно.
Очень медленно вернулся в камеру, прикрыл за собой дверь. Сел на койку, уставившись на дверь. Та с тихим скрипом упорно отползала от стены. Манила, дразнила, издевалась…
Бронированная сучка.
Надо успокоиться. Взять себя в руки, попробовать рассуждать логично…
К черту!
Сорвался с койки и решительно толкнул дверь. В конце-концов, он никому не давал обещания сидеть, как дурак, в открытом помещении, которое никто даже не собирается охранять. По-крайней мере, лишняя возможность прогуляться вне четырех стен…
Что за напасть?!
Двойная решетчатая дверь в конце коридора – эдакий тамбур, шлюзовая камера в мир свободы – тоже открыта нараспашку. И, тоже – никакой охраны.
– Конец света наступил, что ли? – пробормотал Артемий.
Ситуация, при всей своей нелепости, начинала веселить. Это ж надо…
Веселье быстро прошло. Пускай путь фактически открыт – формально пересечение этой границы будет считаться побегом.
Мысли лихорадочно скакали друг через дружку, отказываясь утрамбовываться в удобоваримые «за» и «против». Даже самый дисциплинированный узник вряд ли устоит перед дымящимся проломом в стене темницы. Слишком силен у человека инстинкт свободы. Тем более, у человека, которому не впервой совершать побег.
– А идите вы! – обреченно произнес Артемий и шагнул вперед.
Спокойно вышел на улицу. Мимо охранника, дремавшего за стойкой. Как и обещал Переходящий дорогу.
Странное освобождение совершенно необъяснимо, но его следовало принять спокойно, с благодарностью. Как дар судьбы. Особенное, если верить, что жить осталось совсем недолго.
На любое событие можно смотреть с разных точек. Что, если освобождение – не очередной ход Переходящего, а ощутимая помощь тех самых теней, духов предков, к которым однажды пришлось обратиться?..
Машинально сжал обереги на груди, под одеждой. Все может быть. Непостижимый коридор тащит, как течение горной реки. Бесполезно кричать, сопротивляться – все это напрасная трата оставшихся сил. Лучше использовать бурный поток в своих интересах, двигаясь вперед и уворачиваясь от коварных подводных камней.
Однако надо убираться…
Прибавил хода, запоздало озираясь. Ночные улицы пустынны, но город не жалеет огней. И настроение быстро становится лихорадочно-праздничным, словно только что выпал выигрыш в лотерею.
Самое время решить, куда податься. Первым пришло в голову: к Архипу. Поскольку от папки пришлось избавиться, сдав ее следствию, претензий у приятеля быть не должно…
А вот вопрос: а где теперь искать его? Дом-то разрушен…
Позвонить кому-нибудь еще?
Похлопал по карманам, с опозданием вспомнил, как сдавал вещи под роспись толстому кладовщику в форме. И замер от неожиданности.
В левом кармане оказался сотовый. Тот самый, подаренный Мустафой.
Разве это возможно? Он же отчетливо помнил, как засовывал руки в пустые карманы. Или не пустые?
А, может… Подложили?! Зачем?
Мозг беспомощно напрягся в поисках хоть какой-то логики, упираясь в одну-единственную мысль: побег подстроен. Не возникало вопроса: какую участь уготовил для него Переходящий.
Его попросту убьют. Пристрелят при попытке к бегству. Чего там – есть такая практика – не брать преступника живьем, чтобы не оставлять его судьбу на усмотрение далекого от идеала суда. Для суровых ребят, что охотятся за всяким зверьем, нет ни вопросов, ни сомнений: бандит должен лежать тихонько, с пулей в башке. Это лучшее решение вопроса – никаких нудных процессуальных процедур. А ведь он для них – самый настоящий бандит.
