Они втроем убрали посуду, и Джошуа налил всем еще вина, прежде чем приступить к истории восхождения Бруно от сиротского приюта до положения единственного наследника огромного состояния Фраев. За многие годы разрозненные сведения сложились в стройную картину.
В 1940 году, в год рождения Бруно, Кэтрин исполнилось двадцать шесть лет. Она все еще жила вдвоем с отцом, Лео, в изолированном доме на вершине утеса. Только однажды Кэтрин почти год провела в колледже в Сан-Франциско, а потом бросила колледж и вернулась в долину. Она была очень привязана к родным местам и их огромному особняку в викторианском стиле.
Кэтрин была красивой девушкой с великолепной фигурой и могла иметь сколько угодно поклонников. Однако ее это, кажется, вовсе не интересовало. Несмотря на молодость, ее угрюмая замкнутость и ледяное равнодушие к мужчинам породили у соседей убеждение в том, что она так и останется старой девой. Более того, казалось, ее вполне устраивало подобное положение вещей.
В январе 1940 года ей позвонила подруга по колледжу, Мэри Гантер, из Сан-Франциско. Мэри попала в беду – по вине одного человека, который обещал на ней жениться, а вместо этого изобретал предлог за предлогом и наконец скрылся, когда у нее уже было шесть месяцев беременности. Бедняжка Мэри совсем растерялась: у нее не было родных, а из подруг самой близкой оказалась Кэтрин. Мэри попросила ее приехать в Сан-Франциско, когда придет время родов. Она также попросила Кэтрин первое время позаботиться о ребенке – пока сама Мэри не встанет на ноги и не совьет гнездо для своего бедного птенчика. Кэтрин согласилась помочь и стала рассказывать всем в Санта-Елене, что ей предстоит на какое-то время заменить мать ребенку своей несчастной подруги. В ту пору она казалась такой счастливой, такой взволнованной, что соседки судачили: какой хорошей матерью она могла бы стать, если бы кто-нибудь наградил ее младенцем.
Через полтора месяца после звонка Мэри Гантер и за полтора месяца до рождения ребенка Лео Фрай скончался от обширного кровоизлияния в мозг. Как ни велико было горе дочери и как ни многочисленны заботы по управлению семейным бизнесом, неожиданно свалившимся на ее плечи, Кэтрин не нарушила данного Мэри обещания и, когда в апреле пришло известие о рождении ребенка, поехала в Сан-Франциско, чтобы через несколько недель вернуться с крошкой Бруно Гантером.
Кэтрин рассчитывала держать его у себя в течение года, пока Мэри не будет готова взять на себя ответственность за его дальнейшую судьбу. Но не прошло и полугода, как от Мэри пришло письмо: она умирает от вирусной формы рака, ей осталось жить не более нескольких недель, от силы месяц. Кэтрин повезла мальчика в Сан-Франциско, чтобы мать провела с ним последние дни жизни. Они оформили опекунство, а когда Мэри умерла, Кэтрин похоронила ее и вместе с Бруно вернулась в Санта-Елену.
Она растила мальчика, как собственного сына. Она могла бы нанять няню, но не сделала этого, никого не подпустила к ребенку. Лео не держал слуг; Кэтрин унаследовала от него дух независимости и сама справлялась со всей домашней работой. Когда Бруно исполнилось четыре года, она съездила в Сан-Франциско и оформила усыновление. Так Бруно стал Фраем.
– В Санта-Елене и поныне живут люди, которые считают Кэтрин чуть ли не святой за то, что она приютила бедного сиротку и подарила ему великую любовь и великое богатство, – заключил Джошуа.
– Значит, близнеца не было, – резюмировал Тони.
– На сто процентов, – подтвердил адвокат.
Хилари вздохнула.
– И мы опять там, откуда начали.
– В вашем рассказе, – сказал Тони, – есть пара вещей, которые меня несколько смущают.
Джошуа поднял брови от удивления.
– Например?
– Вы знаете, даже в наши дни, при более либеральном отношении, все-таки одинокой женщине бывает непросто усыновить ребенка. А в 1940-м это было практически невозможно.
– Пожалуй, я могу это объяснить, – возразил Джошуа. – Если мне не изменяет память, Кэтрин как-то рассказывала, что они с Мэри предусмотрели такой случай и представили Кэтрин как кузину и ближайшую родственницу матери младенца.
– И суд не организовал проверку?
– В то время судьи предпочитали не вмешиваться в семейные дела, как любят делать сейчас. С моей точки зрения, это была вполне разумная позиция. Не стоит также сбрасывать со счетов то, что Кэтрин была очень богата.
Хилари повернулась к Тони:
– Ты сказал, что тебя беспокоят две вещи. Какая же вторая?
Он устало провел рукой по лицу.
– Это трудно выразить. Так, интуиция. Просто эта история мне представляется чересчур гладкой.
– Вы хотите сказать, что она сфабрикована? – удивился Джошуа.
– Не знаю. Но у полицейского с таким стажем, как у меня, вырабатывается нюх на такие веши.
– Что, пахнет подозрительно? – спросила Хилари.
– Что-то в этом роде. – Тони допил вино и обратился к Джошуа: – А Бруно не мог быть настоящим сыном Кэтрин Фрай?
Тот онемел от изумления, а когда снова обрел дар речи, то только и смог вымолвить:
– Вы это серьезно?
– Вполне.
– Вы хотите сказать, что она заранее выдумала всю эту историю, чтобы иметь повод в нужное время уехать в Сан-Франциско и подарить жизнь ребенку?
– Да.
– Но Кэтрин не была беременна.
– Вы уверены?
– Видите ли, – сказал Джошуа, – я, конечно, сам не брал у нее мочу на анализ и не проверял на кроликах, даже не жил в то время в долине. Но эта история передавалась из уст в уста. Если бы Кэтрин ждала ребенка, это обязательно заметили бы. В таком городишке, как Санта-Елена, это сразу стало бы известно.
– Существует небольшой процент женщин, – вмешалась Хилари, – которые не полнеют во время беременности. Смотришь на такую – и ничего не замечаешь.
– Вы забываете, что она не проявляла ни малейшего интереса к мужскому полу. Не бегала на свидания.
– Возможно, она не встречалась с местными парнями, – возразил Тони, – но во время уборки урожая на виноградниках появляются сезонные рабочие, а среди них встречаются молодые, красивые, мужественные ребята.
– Подождите. – Джошуа поморщился. – Вы хотите сказать, что Кэтрин, чье равнодушие к мужскому полу стало притчей во языцех, скоропалительно отдалась незнакомому человеку? Будучи абсолютно несведущей в таких делах, каким-то чудом избежала огласки? И плюс ко всему ей посчастливилось стать исключением – одной из тысяч, на чьей фигуре не отражается беременность? Нет, – Джошуа тряхнул седовласой шевелюрой, – слишком много совпадений.
– Вы правы, – грустно проговорила Хилари. – Еще одна многообещающая гипотеза лопнула.
