Пониже очага лежали развалины хижины, построенной из кусков лавы, с давно провалившейся внутрь крышей.
Вертолет сел, пилот выключил мотор. Когда рокот умолк, наступила жутковатая тишина.
– Что это за место? – нарушил молчание Майкл.
– Тут раньше был привал для туристов. Это все, что от него осталось. Единственное место, где можно сесть. По крайней мере знаешь, что не провалишься.
Катарина, растерявшись от неожиданного покоя, неуверенно взглянула на Майкла, как будто дыхание его каким-то образом зависело от мощности вертолетного мотора.
– Ну, что?
Майкл рывком сдвинул дверь, выбрался из кабины и спрыгнул на землю. Потом, широко улыбаясь, повернулся к матери.
– Дышу! – воскликнул он. – Сработало! Я дышу!
Но радость почти сразу исчезла с его лица. Он оглядел неприютный ландшафт, черноту, разрисованную заплатами тлеющего огня и курчавыми струйками дыма.
– Значит, так оно теперь и будет? – спросил он дрогнувшим голосом помимо воли. – Значит, тут я и буду жить всю свою жизнь?
Катарина ощутила невыносимый ужас, встретившись с ним глазами.
Что ответить ему, она не знала.
Катарина и Роб сидели бок о бок в нескольких шагах от костра, который разжег пилот вертолета. Тот устроился напротив, вороша угли палкой. Это был высокий и худощавый человек, на взгляд Катарины, лет двадцати пяти, и звали его Арнольд Беннан – «но все зовут меня Пуна».
Направление ветра переменилось, дым над полянкой сделался жидковатым для Майкла, грудь заломило, и он пошел поискать какую-нибудь фумаролу, надышаться около нее силой, которой больше не давал ему кислород. Катарина, боясь потерять его из виду и на минуту, вскинулась, чтобы пойти за ним.
– Пусть его, – остановил ее Роб. – Что бы ни случилось, как бы все ни повернулось, справляться с этим ему. И нам с тобой тоже.
Измученная Катарина нехотя подчинилась, но уже через десять минут пожалела об этом. Первая радость, что удалось вытащить Майкла из поместья Такео Йошихары, начала увядать. Взамен пришел ужас от полного осознания того, что произошло с Майклом. Марсианский пейзаж вокруг, казалось, сжимался, освещенный по периметру всполохами огня, в то время как все поблизости светилось странным пульсирующим светом. Когда Пуна устроил маленький костерок, ее притянуло к нему не тепло, а его обыденность, и поскольку разожженный человеком огонь держал демонов на расстоянии, она взглянула на пилота внимательней.
У него были длинные русые волосы, обычная для Мауи одежда – шорты, футболка, сандалии, и похож он был скорей не на летчика, а на пляжного завсегдатая.
– Мне всей жизни не хватит, чтобы хоть как-то отблагодарить вас!
Пуна пожал плечами.
– Кен Рихтер был моим лучшим другом. Мы вместе приехали на Мауи. Если то, что говорит Роб, правда, жаль, что у меня не было бомбы, бросил бы на осиное гнездо после того, как мы вас забрали.
– Это правда, – вздохнула Катарина, а Роб обнял ее за плечи. – Чистая правда. – Приникла к Робу и подняла взгляд к его лицу. – Что же нам делать?
– Пока что остается лишь ждать, – сказал тот. – Насколько я понимаю, с рассветом к нам явятся гости.
– Погоня? – Катарину передернуло.
– Скорее всего, – кивнул Роб. – Но если он думает, что мы тут одни и беззащитны, он ошибается. – И, покрепче обняв Катарину, посмотрел в небо и сразу увидел именно там, где обещал Фил Хауэлл, сверкающую точку в черноте, лишенной других, потерявшихся в свете костра, звезд, единственный яркий бриллиантик.
С каждой ночью он будет разгораться все ярче, а потом – через неделю, а может, через месяц – потухнет.
Потухнет навсегда.
– Посмотри-ка, – тихо сказал он, направляя взгляд Катарины к разгорающейся новой. – Вот откуда все началось. – И затем, тщательно выбирая слова, Роб принялся пересказывать, что они с Филом Хауэллом узнали этой ночью.
Ранний рассвет размыл темноту на востоке, когда в сон Катарины внедрился какой-то звук.
Она снова была в лаборатории Такео Йошихары, однако вместо крыс, мартышек и шимпанзе в камерах сидели маленькие мальчики.
Нескончаемые ряды плексигласовых коробок, и от каждого прохода, образуя лабиринт, тянется новый ряд. Катарина видит себя, она бежит по рядам, ищет Майкла, но клеток слишком много, слишком много детей, и все они тянут к ней руки, умоляя помочь.
Наконец она останавливается и открывает одну из камер, но как только она это делает, дитя внутри начинает кашлять и задыхаться и она подхватывает его на руки, мальчика, который точь-в-точь к одному похож на Майкла, когда тому было шесть лет, и он захлебывается кашлем.
И умирает у нее на руках.
Она снова бежит, но теперь за ней кто-то гонится, догоняет все ближе и ближе, издавая ужасный шум.
Уап-уап-уап...
Она пытается убежать, но ряды, по которым она несется, все длинней и длинней, и с каждым поворотом перед ней расширяется выбор, куда повернуть дальше. И куда бы она ни свернула, преследователь все нагоняет.
Уап-уап-уап...
Она выкрикнула имя Майкла, надеясь, что он ответит, что она успеет найти его, прежде чем...
– Катарина!
Ее кто-то зовет! Но это не Майкл...
– Катарина!
Она проснулась, сон рассыпался в прах, и Катарина вспомнила, где она и что с ней. Она убежала из поместья, и Майкл с ней, и Роб тоже, и они в безопасности.
УАП-УАП-УАП-УАП!
Звук, однако, не исчез, но теперь, наяву, она знала, что это такое.
Катарина поднялась на ноги, затекшие, пока она спала, прислонясь к плечу Роба, у костерка, о котором заботился Пуна.
– Где он? – спросила она, разыскивая в посветлевшем небе источник звука.
Он был тут как тут, летящий на большой высоте со стороны Мауи, узнаваемый сразу вертолет Йошихары.
– Майкл, – прошептала она и, не отрывая глаз от вертолета, вцепилась в Роба. – Где Майкл?
– Он еще не вернулся, – сказал Роб. – Пойдем поищем.
* * *
– Вон они! – Такео Йошихара ткнул пальцем в небольшую полянку на склоне Килауеа, где, не скрываясь, стоял вертолет Арнольда Беннена.
– Мне сесть? – спросил пилот.
– Нет, надо найти мальчишку, – Такео Йошихара, кривя губы в самодовольной усмешке, смотрел на расстилающийся внизу ландшафт. Хотя близкий рассвет притушил краски жарко текущей лавы, языки пламени, пляшущие над трещинами и кальдерами, были еще видны, так же как клубы дыма и пара, бьющие из фумарол, расположенных вдоль главной расщелины – линии, по которой пройдет разлом, когда значительный кусок острова Гавайи соскользнет наконец в океан, вызвав гигантскую волну цунами в тысячу футов высотой. Но кто знает, когда это произойдет? Не сегодня и не завтра, и не через год. Очень может быть, что этого не случится на его, Такео Йошихары, веку. Что ж, очень жаль. Природная катастрофа такого масштаба со всеми ее разрушениями – зрелище эффектное, он был бы не прочь присутствовать при этом. Впрочем, сейчас ему не до этого, на повестке дня вопрос поважнее.
