Лишь лунный свет освещал комнату через открытые ставни. Четыре чёрных угла и луч блестящего света.
«Я сказал тебе, что мы когда-нибудь увидимся снова,» — услышал он в голове.
Фил взглянул в каждый из углов комнаты.
«Да, маленький мальчик, мы ждали…»
— Где Сьюзен?! — взорвался он. — Если она мертва, я сожгу всё это место дотла и всех вас, уродливых ублюдков!
На эту речь ответил тихий смешок.
«Не многим из нас осталось гореть, а? Ты неплохо владеешь ружьём».
— Ты убил этих людей, Наттер! — возмутился Фил. — Ты приказал им убить себя! Ты отправил их на смерть!
«Нет, скорее, я отправил их в рай. Время пришло; мы все достаточно долго страдали. Теперь они в раю, где и заслуживают быть. Сегодня наши муки подошли к концу. Сегодня наше проклятие снято. Сегодня мы начнём жить заново».
Теперь тьма, казалось, сгущалась; Фил чувствовал, что стоит на островке с луной, словно прожектором, окутывающем его аурой.
«Добро пожаловать домой,» — прохрипел голос.
— Это адский дом, это не мой дом.
«О, но это так. Мы очень долго ждали твоего возвращения».
— Что ты хочешь?
«Тебя».
— Но ты схватил меня ещё раньше на стоянке у клуба. Почему тогда ты меня не убил?
«Потому что тебе ещё нужно было вспомнить кое-что, не так ли? Хм-м-м?»
Он понял то, о чём говорил Наттер.
«Заключительная часть моего детского воспоминания».
Он пристально вглядывался в темноту. Последний кусок головоломки.
— Ты не можешь знать, когда и что мне снится, — возразил он.
«Я много чего знаю о тебе, Фил. Потому что я твой отец».
— Чушь собачья!
«Подумай об этом, сынок, — когда он это сказал, тьма сгустилась ещё больше. — Осиротел в младенчестве. Вырастила „тётя“. Возможно ли такое?»
— Но я не крикер, — сказал он. — Со мной всё в порядке. Я…
«Ты что?»
Рот Фила открылся, но не произнёс ни слова.
— Ты идеальный. Мы оба идеальны, Фил.
Но это сказал не Наттер. Он сразу узнал голос.
— Сьюзен? — сказал он, прищурившись.
Очень медленно Сьюзен вышла из темноты. Но она была полностью одета и мягко улыбалась.
Целая.
— Я думал…
— Что они пытали меня, насиловали, убивали? — закончила она. — Если бы ты не думал, что я в опасности, ты бы никогда не пришёл.
Он понял, что это была уловка. Всё это время она была одной из них.
— И, конечно же, — добавила она, — они ни в коем случае не могли бы поступить так с твоей сестрой.
— Моей сестрой?
— Тебе следовало бы прочитать эти книги повнимательнее, Фил, — сказала она. — Мы оба крикеры, но мы идеальны. Наш отец долго разводил нас. Методом проб и ошибок. Веками.
Затем Фил вспомнил книги о кровосмешении.
«Чем интенсивнее кровосмешение сообщества, тем выше шансы на неудачные роды, — вспомнил он. — Но есть один шанс из тысячи. И мы со Сьюзен — это и есть тот шанс».
— Мы живое доказательство, не так ли? — сказала Сьюзен. — Ни красных глаз, ни чёрных волос, ни физических уродств. Мы — детища крикеров, которых они пытались произвести на свет уже сто лет. Но… — она сделала ещё один шаг ближе. — Жаль, что я родилась женщиной. Прародитель должен быть мужчиной.
«Маннóна,» — сказал Наттер.
— Ты, — сказала Сьюзен. — Разве ты этого не понял? Это ты.
Затем Фил вспомнил, что Вики рассказывала ему о речи крикеров — дислалии — как произносимые слова были искажены. Кожоед означало пожиратель кожи. И сейчас:
«Маннóна, — сказал Наттер тёмным, как ночь, голосом. — Man of Ona…»
— Мужчина Óны, — перевела она.
«Это я,» — подумал Фил.
Казалось, тьма рассеялась. Лучился лунный свет.
Сердце Фила замедлилось.
— Мы гибриды, — сообщила ему Сьюзен.
«Вики тоже об этом упоминала, не так ли? Гибриды. Она сказала, что Óна — самка, родившаяся от демона и крикера. Большинство крикеров даже не выглядят людьми. Потому что часть их родословной не человеческая…»
А что Наттер сказал всего несколько минут назад?
«Сегодня мы начнём жить заново…»
Что-то упало на пол. Фил посмотрел вниз. Это была голова Вики — чисто отрубленная — только что выпавшая из алой руки Сьюзен.
«Бедная шлюха,» — заметил чёрный голос Наттера.
— Я уверена, ты теперь понимаешь, что всё это было подстроено, — сказала Сьюзен. — Чтобы заманить тебя сюда именно в это время.
— Зачем? — сухо спросил Фил.
— Для потомства.
— Что?
«Плодородие нашего бога,» — ответил Наттер.
— Кожоед, — прошептал Фил. — Óна…
То, что он видел, когда ему было десять, сейчас эхом отзывалось мёртвыми словами Вики.
Ещё две фигуры — Друк и ещё один крикер — усмехнулись, когда вышли из обсидиановой тьмы. Но они волочили за локти третью фигуру.
Фигура была обнажённой. Связанной и с кляпом во рту.
Это был Салливан.
«Смотри,» — сказал Наттер в голове у Фила.
Друк двумя пальцами поднял голову Салливана за волосы. Затем он усмехнулся и толкнул Салливана в самый тёмный угол комнаты.
Фил ничего не видел; было слишком темно. Но он слышал звуки, и звуки были знакомы. Влажный, слюнявый звук. Болезненное влажное скрежетание, словно хищные животные разделывают свою добычу…
«Мы даём тебе в этот день эту повседневную плоть…»
И далее:
БАЦ!
Тёмный угол, казалось, вытолкнул то, что осталось от Салливана: блестящий красный труп без кожи.
И только сейчас Наттер всплыл из собственной темноты, всего лишь деформированное лицо в чёрной мантии и чёрном капюшоне.
— Моя дочь, — сказал он. — Теперь ты тоже должна идти своим путём.
Сьюзен сбросила одежду, а затем повернулась своим сочным телом к Филу в лунном свете.
— Ты наш Спаситель, Фил. Теперь ты один. Ты должен принять за честь служить нашему богу таким образом.
Филу оставалось только стоять в оцепенении и смотреть на неё.
— И когда-нибудь, брат, — закончила она, — я увижу тебя снова, в раю.
Затем Сьюзен без всякого сопротивления шагнула в смертельно опасный тёмный угол и исчезла, где в считанные секунды кожа была съедена с её безупречного тела, и её снова выбросило на пол.
— Мой сын, мой бог… — лицо Наттера теперь внушало страх своей уродливостью. — Некоторые из нас останутся, чтобы заботиться о твоих нуждах. Ты будешь отцом новой и святой расы. Идеальной. Это будет ответ на наши молитвы за все эти годы. Ответ на наш призыв и на наш долг…
Друк и несколько оставшихся крикеров вышли из комнаты. Затем Наттер медленно отступил. Его разрозненные руки высоко вскинулись. Его большие алые глаза закрылись, а затем его уродливое лицо поднялось.
— Хвала тебе, сын мой, — сказал он с глубочайшим благочестием. — Хвала Маннóне…
Затем Наттер, священник, ушёл.
Взгляд Фила остановился на углу. Он едва мог видеть это сейчас, просто след того, что он видел более полно все те годы назад.
Он смотрел на своё наследие, на своё предназначение, на настоящую причину, по которой он был приведён в этот мир.
Он понял, что нужно создать новый мир.
Вся его жизнь до этого момента была ложью. Только теперь правда стала ясна для него. Это было здесь, его истинная реальность, прямо в углу, всего в нескольких ярдах от того места, где он сейчас стоял.
И из того же бездонного и святого угла в его голову проник другой голос. Это был красивый голос… Женский голос.
Он говорил:
«Мой любовник, мой муж, мой сын…»
В ушах его звучал космический звон, а за глазами плыли непостижимые видения. Видения из самых низких мест Земли…
«Я так долго ждала, — звучал ему голос. — Но теперь мы всегда будем вместе».
Сформировались более расплывчатые черты. Осквернённые, согнутые конечности, демоническое лицо и зубастая щель вместо рта. Маленькие шишки на её искривлённом лбе, её высокая полная грудь и легчайший проблеск её вагины.
«Моя любовь! Это наша первая брачная ночь!» — радовалась она.
Фил смотрел, разинув рот.
«Иди ко мне сейчас…»
Позади него Фил услышал лёгкий щелчок, когда дверь наконец заперлась.
