— Эй! — дверь открылась и на пороге появилась медсестра с подносом. Увидев меня и то, что я делаю, она от испуга замерла на месте, выронив его из рук. От раздавшегося звона она очнулась. — Боже, да что же это! — запричитала она, во все глаза глядя на меня.
Подорвавшись с места, на ходу вытаскивая катетер из руки, бросилась к окну, подпрыгнула и вылетела из него подобно снаряду, чтобы камнем полететь вниз.
От удара потеряла дыхание и невыносимо больно приложилась головой об асфальт. Надо мной чёрное небо и всё те же потоки воды, размывающие мою вновь светящуюся кровь. Я чувствую боль, далёкую, как барабаны, разносящуюся густым эхом в ушах. Мне сложно пошевелиться, поэтому приходиться стонать, срываясь на писк, заставляя себя подняться. Я вижу в окне сиделку, она что-то кричит, рядом с ней появляется ещё одна голова. Понимаю, что скоро у меня будет компания и заставляю себя встать.
Удаётся перевернуться на живот. Моих усилий хватило, чтобы согнуть ногу и чуть приподняться над землёй, поражаясь обилию крови в волосах.
Силы возвращаются, чувствую, как раны затягиваются, порезы пропадают. Мне легче дышать, а ещё я зверски голодна. Поднявшись, понимаю, что сзади сюда бегут люди. Не поворачиваясь устремляюсь вперёд, морщась каждый раз, как наступаю на землю.
Я бегу, скрываясь в дожде, как в плаще-невидимке, растворяясь в безлунной ночи.
Прислонившись к стене в жалком грязном переулке, беззвучно сползаю вниз, рот открывается в немом крике, так сильно, так больно, так реально.
Кто я? Монстр или спаситель? Что он со мной сделал? Что они со мной сделали? За что мне всё это?
Я бью по земле, брызги в стороны, крик прорывается из груди, порождая новую волну чувствительности.
И в отдалении, на грани слуха, раздаётся чужой полный отчаяния женский крик.
И ламия берёт вверх.
* * *
— Давай, кричи громче! — смеялся совсем молодой парень, пиная ногой девушку.
Их было четверо, молодые, прекрасные, с удивительной внешностью, похожие друг на друга в своей грациозности, яркости глаз и уверенности в каждом движении. Трое парней и одна девушка, шакалами вьющиеся вокруг молодой жертвы в грязном переднике с пустыми от ужаса глазами и кровавыми потёками из рваных ран на руках и шее.
Она пытается кричать как можно сильнее и громче, молясь всем богам о заступнике, не понимая, что уже мертва. Слишком много крови, и вместо крика раздаётся комариный писк, срываемый резким кашлем от боли в животе. Охотнику в чёрной кожаной куртке надоела её мольба, он жаждал криков.
— Ты что не умеешь бить? — раздражённо пробурчала девушка. Поведя плечами, подошла ближе и с силой подняла жертву на ноги.
— Смотри как надо! — с этими словами, она сломала официантке руку. Над улицей пронёсся крик агонии умирающей птицы.
— Ох, это музыка для моих ушей, — тихо прошептал парень с пирсингом на губе, соединяющимся с кольцом в носу. Мечтательно поводя рукой в воздухе, он подлетел к девушкам и клыками впился жертве в сломанную руку, порождая ещё один крик.
Вампиры, захваченные увлекательной охотой, даже не заметили, как на сцену вышел новый, более страшный хищник. Ламия.
Зато заметила жертва.
— Помогите! — закричала она с мольбой во взоре, протягивая руку и подаваясь вперёд.
Стоявший рядом с ней парень, ногой придавил её к земле.
— Эй, ты кто такая? — агрессивно спросила зеленоволосая, с вызовом рассматривая существо вышедшее из дождя на пустынную улицу.
Конец света дошёл до той степени, когда открытая ночная охота уже не вызовет подозрений. Ночь вновь открывает свои двери перед хищниками, как это уже было раньше.
Ламия не ответила, лишь ближе подошла к участникам охоты. Бледная, с бесцветными волосами, горящими серебром глазами, бескровными губами, бесцельным, но пристальным взглядом, в изорванном платье со следами крови, похожей на ртуть, она походила на банши, но вампиры даже не догадывались, кто повстречался им на пути.
— Ты что немая? — раздражённо воскликнул второй парень, стоявший к девушке ближе всех. Из присутствующих, он был старшим. Ему шёл тридцать восьмой год второй жизни и он считал себя удачливым парнем. Похоже удача отвернулась от него.
— Помогите, — шептала официантка, та самая, что несколько часов назад обслуживала Лею и Рона в кафе. Что повело её в ночь? Что привело её в ловушку?
— Заткнись! — нервно закричал парень с пирсингом и с силой надавал на шею официантки. Смерть была мгновенной. И события тоже.
Ламия закричала от гнева и набросилась на ближайшего вампира, падая, приземляясь ему на грудь. Она зарычала, пытаясь добраться до его шеи, но в это же мгновение её оттаскивает другой парень.
— Мразь! — закричал лежавший, мгновенно вскакивая на ноги.
Вампиры окружили ламию, зверски улыбаясь, демонстрируя клыки и когти. Та улыбнулась, из-за чего по коже зелёноволосой пробежали мурашки. Из руки монстра, рвя кожу, вылезали кости.
Пирсингованный грязно выругался, а парень в куртке сделал шаг назад. Самый молодой, обращённый меньше года назад, он ещё не успел перестроиться и теперь, видя перед собой неизвестное существо, панически боялся что-нибудь сделать.
— Поиграем? — у ламии тоже были клыки — острый ряд белоснежных, длинных, как у акулы.
Старший не успел ничего сделать, как вновь оказался в руках ламии. Она лёгким движением руки отрубила ему голову, чтобы моментально оказаться рядом с пирсингованным, зеленоволосая подлетела сзади и вонзила когти в спину ламии, пытаясь добраться до сердца. Когда ей это не удалось, она оттянула её голову назад, чтобы последний мальчишка-вампир мог вцепиться ей в шею. Ламия не обращала на их попытки внимание, она разрывала когтями грудь отчаянно кричащего пирсингованного, добираясь до сердца. Тем временем, парень пьющий её кровь отшатнулся, закашлялся серебристой кровью, его вырвало.
— Калеб? — испуганно воскликнула зеленоволосая.
Парень не откликнулся, рванул с места, спотыкаясь и падая, отхаркивая кровь, он бежал, бежал в больницу, забыв всё, чему его успели научить. Бежал от этого страшного мира, для которого был просто не готов.
Ламия исчезла из рук девушки, перед ней на землю упал её друг, мёртвый, с распоротой грудной клеткой. Зеленоволосая осталась одна, среди мертвецов.
Вампир впервые почувствовала страх в своей новой жизни. Десять лет она бродила по земле в качестве легенды, мифа, сказки, наслаждаясь своей ролью. Теперь она хотела вновь стать человеком и не знать, не видеть истинный мир.
Касаясь своих искусственных волос, она испуганно озиралась, вздрагивая от любого шороха, краем глаза замечая призрачную тень, мелькающую то здесь, то там.
