При мысли о том, что придется постучать в дверь Шейферов, у Эйприл свело живот нервной судорогой. Они старые, сложные в общении люди, они не хотят, чтобы их беспокоили. Об этом говорили Стивен и Петр. Отказ Шейферов в ответ на ее просьбу о встрече доказывает их знакомство с Хессеном и то, что они что-то с ним сделали. И их вожаком был Реджинальд, муж двоюродной бабушки. Миссис Рот открылась ей в момент эмоционального потрясения. Возможно, подозревая, что самой ей осталось недолго. От этой мысли Эйприл стало не по себе, поскольку она, должно быть, одной из последних видела миссис Рот живой. Стивен подтвердил ее догадку сегодня утром, когда она пришла.
Но престарелая обитательница дома сообщила достаточно, да и Лилиан в дневниках намекала на те же неприятные события, имевшие место полвека назад. Только из опасения прервать спонтанную и обрывочную исповедь миссис Рот Эйприл не решилась спросить о смерти Реджинальда. Даже Лилиан не могла заставить себя поделиться подробностями, потому что правда о том, что произошло тогда, была невыносима и для миссис Рот, и для двоюродной бабушки. И вот теперь Эйприл остается только предполагать связь Хессена со сверхъестественными силами и жуткими звуками, только догадываться о существовании чудовищных картин и заразных кошмаров, от которых не помогло избавиться даже открытое столкновение с художником. Она сама видела кое-что краем глаза и до смерти боялась увидеть это снова в тусклых коридорах и обшарпанных комнатах, где все тени ложатся неправильно, где каждое зеркало предполагает чье-то чужое присутствие. Эйприл огляделась по сторонам и встревожилась, когда взгляд скользнул по зеркалу на площадке.
Тогда произошел некий конфликт, который для Хессена закончился плохо. В этом она твердо убеждена. Свершилось убийство, о котором преступники упорно молчали все эти годы. И общая тайна рассорила их, обрекла каждого на изоляцию и безумие. Теперь необходимо услышать всю историю в новом изложении. Она должна выяснить, как умер Реджинальд, как был убит Хессен, и сегодня она узнает.
Эйприл подняла руку.
Указательный палец уперся в холодную латунь звонка.
Она тронула кнопку слабо, слишком слабо. Звука не вышло. Эйприл нажала сильнее, удерживая кнопку внутри декоративной металлической розетки.
«Зачем ты сюда пришла?»
Последовала пауза, затем звук завибрировал под кончиком пальца, и в тот же миг Эйприл услышала за тяжелой входной дверью слабое звяканье.
Казалось, бледное солнце за серым стеклом на лестнице еще глубже ушло в вечно висящую тучу. Эйприл ощутила, как воздух вокруг нее похолодел и потемнел.
Она отступила на шаг и подождала немного. Затем еще подождала. Никто не открывал. Эйприл снова нажала на кнопку звонка. И еще.
Она услышала топот ног, проворно спускавшихся с верхнего этажа по общей лестнице, и вдруг ощутила детское желание бежать, словно в чем-то провинилась. Пока ждала, она утратила уверенность в себе, утратила целеустремленность. На стене появилась тень, и Эйприл развернулась, чтобы поздороваться. Должно быть, вниз несется ребенок, так живо и стремительно. Но может ли от ребенка падать такая тень?
Справа от нее, в глубине квартиры, наконец зазвучали голоса. Кто-то отреагировал на звонок. Слышался женский голос, пронзительный и встревоженный, хотя слов Эйприл не могла разобрать. Второй, старческий, мужской, оказался совсем близко. По-видимому, хозяин стоял прямо под дверью.
— Это я и собираюсь узнать, — раздраженно выкрикнул он, очевидно развернувшись туда, откуда неслись далекие женские крики.
Эйприл поглядела на лестницу. Тень разрослась, затем истончилась и растаяла под потолком. Шаги оборвались. Никто не вышел из-за поворота лестницы.
— Эй? — позвала она слабо. — Кто здесь?
— Кто там?
Для старика голос был на удивление мощным, в нем до сих пор угадывался американский акцент, хотя и сглаженный десятилетиями жизни в Лондоне. Обращались к ней, и Эйприл догадалась, что ее рассматривают в маленький глазок в двери. Она слышала, как тяжело дышит мистер Шейфер после прогулки по коридору.
Эйприл отвернулась от лестницы, ощутив острое желание попасть в квартиру престарелых супругов.
— Здравствуйте, меня зовут Эйприл. Я только хотела…
— Кто? Я вас не слышу!
Она раздраженно выдохнула.
— Эйприл Бекфорд, сэр! Можно мне войти?
— Я вас не слышу. — Шейфер снова прокричал себе за спину, обращаясь к женщине: — Я же сказал, что не слышу, так откуда мне знать? Только успокойся! Говорю тебе, я сам все выясню. Не переживай. И не надо тебе вставать. Я же сказал, что справлюсь без тебя!
— Я просто хотела… — снова попыталась Эйприл.
Бесполезно, он не слушает, а если бы и слушал, то все равно не услышал бы.
Старческие пальцы теребили и дергали засов, как будто хозяин первый раз в жизни отпирает дверь. Дыхание Тома Шейфера становилось все громче и напряженнее, словно он поднимает тяжести.
Когда между косяком и дверью появилась щелка, оказалось, что старик совсем мал ростом, и Эйприл пришлось наклонять голову, чтобы увидеть его высунутое лицо. Изборожденная морщинами отвисшая кожа, сплошь в белых точках щетины, колыхалась вокруг мокрого рта с провалившимися губами. Струйка прозрачной слюны блестела в глубокой складке у рта. Толстые стекла очков увеличивали слезящиеся глаза. Радужки были такие темные, что казались вовсе черными на фоне выцветших белков. На голове старичка косо сидела голубая сетчатая бейсболка.
— Да?
Как часто бывает у любителей сигар, его зычный голос словно бы рождался где-то в недрах грудной клетки и обладал совершенно не вяжущейся с тщедушием Шейфера глубиной, но в то же время крайней сухостью.
— Здравствуйте, сэр. Вы меня не знаете.
Она говорила громко, но все-таки не настолько, чтобы ее могла услышать женщина в глубине квартиры, которая, судя по всему, и была миссис Шейфер.
— Я двоюродная внучка Лилиан из тридцать девятой квартиры, и мне очень нужно с вами поговорить. Прошу вас, всего несколько минут.
Дверь была немного приоткрыта, однако Эйприл интуитивно сознавала, что она может захлопнуться в любую секунду. Она бросила через плечо последний испуганный взгляд с ощущением, что нечто стремительное со странной тенью теперь затаилось прямо за поворотом и внимательно слушает.
Редко моргая, Том Шейфер молча взирал на нее. На его лице читалось тревожное подозрение, что, как догадалась Эйприл, было обычным для старика выражением. Он медленно развернулся всем телом, осматривая коридор, будто желая удостовериться, что жена его не видит, затем снова взглянул на Эйприл.
