43. Ьтремс
Венди Торранс в нерешительности стояла у кроватки Денни, который крепко спал.
С полчаса назад шум в отеле прекратился — весь и сразу: шум лифта, звуки вечеринки, хлопанье дверей в комнатах. Но тишина вместо успокоения еще больше действовала ей на нервы — она походила на затишье перед новым натиском бури. Денни сразу задремал — легкий, тревожный сон вскоре сменился более крепким и спокойным. Глядя на него, Венди с трудом различала, как вздымается и опускается его узенькая грудь.
Венди уже давно не удавалось поспать без мучительных сновидений или резких пробуждений от шума пирушек, который стал слышен ей только несколько дней назад, когда «Оверлук» взялся за них всерьез.
Что это — реальное психическое заболевание или групповой гипноз?
Она не разбирается в таких вещах, да это и не важно — и то и другое опасно. Она глядела на Денни и думала о том,
слава Богу, он спокоен
что если его не потревожить, то он проспит всю ночь. Каким бы ценным даром Денни ни обладал, он еще маленький и нуждается в отдыхе.
Причиной ее беспокойства стал Джек.
Она поморщилась от боли, отняла ладонь от губ и увидела, что один из ногтей сорван. А ногти служили для нее предметом особой заботы. Они были не особенно длинные, но красивой формы.
Чего ради ты раздумываешь о своих ногтях, дуреха?
Она усмехнулась, но усмешка была невеселой.
Во-первых, Джек перестал завывать и барабанить в дверь. Потом снова начался бал,
А кончается ли он вообще? Или он только переходит в другую плоскость времени, когда они не могут слышать его шум?
звучавший контрапунктом шуму лифта. В наступившей тишине ей послышались из шахты кухонного лифта тихие, заговорщические голоса. Сперва она приняла их за шум ветра, способного подражать оттенкам человеческого голоса: от предсмертного шепота, слышимого в дверях и оконных рамах, до громкого завывания под стрехой крыши… и даже голос женщины, убегающей от убийцы в дешевой мелодраме. Но, замерев у кровати Денни, она все больше убеждалась в реальности голосов, доносившихся из шахтного колодца.
Джек и кто-то другой обсуждали план его освобождения из кладовки, обсуждали план убийства ее и сына.
В этом не было ничего нового для отеля — убийства совершались здесь и ранее. Она взглянула на сорванный ноготь — из-под него сочились капельки крови.
Джек выбрался из кладовки.
Не болтай глупостей.
Нет, он вышел — возможно, взял нож в кухне или даже мясницкий топор и сейчас поднимается по лестнице, ступая на край ступенек, чтобы они не скрипнули.
Ты с ума сошла!
Ей показалось, что слова сорвались с ее дрожащих губ. Но тишина не была нарушена.
Она почувствовала на себе чей-то взгляд.
Венди резко повернулась к темному окну, отвратительное белое лицо глядело на нее черными провалами глаз — страшное лицо безумца, до сих пор скрывавшегося в этих стенах… Это был морозный рисунок на стекле.
Она тяжело перевела дыхание и услышала, на этот раз совершенно отчетливо, ехидные смешки за спиной.
Ты вздрагиваешь от каждой тени. К завтрашнему утру ты совсем созреешь для психушки.
Был только один способ избавиться от страха, и она знала, какой. Она должна спуститься вниз и удостовериться, что Джек до сих пор находится в кладовке.
Очень просто — спустись вниз и погляди. Затем вернись… О, не забудь по дороге прихватить поднос с административной конторки. Омлет, конечно, остыл, но суп можно разогреть на электроплитке.
Да. Только ты рискуешь быть убитой, если он прячется там с ножом в руке.
Она подошла к трюмо, чтобы сбросить с себя мантию страха. На полке трюмо лежали монетки, стопка счетов на бензин для курортного грузовичка и брелок Джека с ключами от квартиры.
Она подняла его, повертела в руках и положила назад. Идея закрыть за собой дверь в спальню промелькнула у нее в голове, но не понравилась ей. Мало ли что может случиться, пожар, что-либо другое. Как тогда Денни выбраться из спальни? А спит он крепко.
Венди подошла к двери, потопталась немного в нерешительности, вытащила из кармана нож и крепко сжала рукоятку в руке. Раскрыла дверь.
Короткий тупичок, ведущий к главному коридору, был пуст. Настенные бра, выстроившиеся вдоль коридора через правильные интервалы, ярко освещали синее поле ковра с черными переплетом орнамента.
Видишь, здесь нет никаких призраков.
Ну и что, они хотят выманить тебя. Они хотят, чтобы ты совершит какую-нибудь глупость, что ты и собираешься сделать.
Она снова заколебалась, не зная, что делать… Остаться с Денни в безопасности квартиры или все-таки удостовериться в том, что Джек все еще… в заключении.
Конечно, где же он еще?
Но голоса на кухне…
Не было никаких голосов, все это твое воображение. Это был ветер.
— Нет, это не ветер!
Она вздрогнула от звука собственного голоса. Уверенность, прозвучавшая в голосе, вынудила ее двинуться вперед. Свет, отразившийся от лезвия ножа, играл лучиками на шелковых обоях. Ноги в тапочках шуршали по ворсу ковра. Нервы были натянуты, как струны.
Она прошла по тупичку до пересечения с главным коридором и осторожно выглянула из-за угла, ожидая увидеть невесть что.
Там было пусто.
Немного поколебавшись, она завернула за угол и пошла по коридору, с каждым шагом убеждаясь, что совершает ошибку, оставляя сына одного и без защиты. Шум шагов по ковру звучал в ее ушах все громче и громче. Дважды она оглянулась, чтобы убедиться, что никто не крадется следом.
Венди подошла к лестничному пролету и положила руку на балясину перил. В холл вели девятнадцать широких ступеней. Она поднималась и опускалась по ним достаточно часто, чтобы знать их число, — девятнадцать покрытых ковром ступеней, и ни одного Джека на них, хотя он ей чудился за каждой вещью в холле. Нет, конечно же, Джек все еще в кладовке, за толстой дубовой дверью, надежно закрытой на задвижку.
Однако холл был темным и полным закоулков, где мог прятаться Джек.
Пульс тяжело бился у нее где-то под горлом.
Впереди, слева от нее зиял вход в кабину лифта, он словно насмешливо приглашал ее войти и прокатиться с риском для жизни.
Нет, спасибочки.
Кабина внутри была разукрашена белым и розовым серпантином из крепа. Пол был устлан конфетти из двух трубчатых хлопушек, валявшихся тут же, рядом. В дальнем углу лежала пустая бутылка из-под шампанского.
