Гузель с Зульфиёй, обнявшись, лежали на «матрасе» из нарубленного Вадимом лапника.
- А я знаю, ты с Вовкой в лесу целовалась! – тихий шёпот Зульфии.
- Спи давай.
- Не бойся. Я папе не скажу. Если командовать мной не будешь. А то – скажу!
- Спи давай. Юная шантажистка.
Минута спокойного сопения.
- Гу-уль? И как он?.. Целуется? Классно?
- Мне что, много с чем есть сравнивать?.. Спи, говорю!
На лес опустилась тёплая летняя ночь…
НОЧНОЙ КОШМАР
Вовчик спал крепко. Рядом какое-то время шебуршилась Жоржетта, но в конце концов утихомирилась и она. Приучивший себя быстро засыпать на любом неподготовленном и некомфортном ложе, хотя бы и на незастеленном ничем полу, на надувном матрасике в палатке Вовчик чувствовал себя вполне по-домашнему, и быстро уснул.
Снился почему-то Новый Год, совсем давний, из детства. Мама тогда достала для него билет «на ёлку», в какую-то крупную, богатую организацию Мувска. Дома, на швейной машинке сшила маленькому Вовчику из коричневого и жёлтого фетра и байки новогодний костюм – «мишку». Смеясь, нарисовала ему на щеках усы. И вот теперь он, робея от такого большого количества людей, детей, стоял, взявшись за руки с такими же как он «зайчиками» и «снежинками» в одном из кругов хоровода вокруг большой, под потолок огромного актового зала, богато наряженной ёлки; и постоянно оглядывался на ободряюще ему улыбавшуюся, стоявшую у стены, маму.
Потом появился Дед Мороз, тоже в богатой, расшитой золотым галуном атласной шубе, с шёлковой бородой, с густым величественным басом – не чета тем, «уличным» Дедам Морозам, что развозили подарки или выступали в детских садах и на предприятиях попроще.
Затеялась игра, роскошный Дед Мороз позвал поучаствовать «мишек»; и сразу два мальчика в простых коричневых лыжных костюмчиках и с картонными масками медвежат радостно вышли к ёлке; а маленький Вовчик, как не шептала в ухо подошедшая мама «Иди, иди же, поучаствуй – ты же мишка!» так и не решился; так и остался стоять в хороводе…
Вовчик спал, и во сне улыбался, переживая вновь давно прошедшее; и было только немного обидно, что он тогда постеснялся, не вышел; а костюм у него был такой красивый! И приз от Деда Мороза достался тогда одному из тех, вышедших к ёлке мальчиков-мишек…
А потом Вовчика в палатке разбудил какой-то шум на поляне, смутно слышимый через полог палатки. Несколько секунд он поворочался на своём надувном спецназовском матрасике, балансируя между сном и явью, когда шум стал отчётливей: забубнило несколько голосов, из них явно несколько мужских; забубнило невнятно и вроде как угрожающе…
Борясь со сном, Вовчик уже почти проснулся, когда поодаль, у костра, там, где спали девчонки, Вовка, Вадим с семьёй, другие семейные, вдруг отчётливо, громко кто-то не то вскрикнул, не то взвизгнул; тут же женский истошный голос закричал «Помогите!! Помоги-и-ите-е-е!! Мили-иция!!!» - и тут же на поляне грохнул выстрел.
Сон слетел как его и не было; сердце мощным толчком бросило адреналин в кровь; Вовчик, крутанувшись в тесноте палатки, даже не заметив еле отпрыгнувшего в сторону кролика, оказался теперь на коленях лицом напротив входа в палатку, затянутого сеткой на молнии. Он не успел вытаращенными со сна глазами всмотреться в происходящее – на поляне ярко пылал костёр, кто-то бросил в него щедро, не экономя, почти все оставшиеся дрова и хворост; на фоне костра и за костром метались какие-то фигуры, - и яркие лучи нескольких фонарей как шпаги вспарывали темноту, когда…
Грохнул ещё выстрел! Злобный мужской голос что-то громко, повелительно закричал; Вовчик разобрал только «… всем лежать!!.» и «… всех кончим, падлы!!!» вперемежку с матерщиной. Тут только он увидел, что у нескольких мужчин, сновавших между лежащими и полувставшими фигурами на траве, в руках ружья.
Переход от сна, в котором была ещё жива мама, был Новый Год и ёлка, к действительности был слишком резок… Лицо искалеченной гопником возле магазина женщины встало мгновенно перед его мысленным взором; лицо в выбитыми зубами; казалось, смотрящими в разные стороны глазами, залитое кровью… Ощущение беспомощности и неотвратимости страшного. Что-то мучительно сжалось у Вовчика в животе, чья-то как будто ледяная рука скомкала в теле все внутренности, сделав затруднённым дыхание; затряслись руки, мгновенно став холодными; зато жар бросился в лицо, так, что на лбу выступила испарина. Трясущимися руками он вцепился в сетку-полог, собираясь не то расстегнуть её, не то просто чтобы не упасть с колен навзничь…
На поляне плачуще-рыдающе закричало несколько женских голосов, кто-то завизжал. Всё происходило очень быстро, Вовчиков мозг успевал только фиксировать происходящее, но не успевал ни осознавать, ни принимать решения, ни отдавать команды на хоть какие-то осознанные действия. Стремительная тень метнулась в свете костра; кажется это был друг Вовка – и тут же один из мужчин коротко и точно ударом приклада опрокинул его… Подскочивший другой ударил с размаху ногой. Девичья фигурка метнулась в сторону кустов – её отшвырнули обратно, к костру; упав навзничь, она приподнялась – выросшая тут же рядом тёмная фигура взмахнула рукой – и в руке коротко взблеснула сталь, короткий вскрик - и девушка упала на траву.
Их, казалось, было много, очень много; они были повсюду; как дьяволы во сне они казались вездесущими – теперь Вовчик увидел, как две фигуры, отчётливо хэкая, бьют кого-то ногами и прикладами у шалаша, где устроилась семья Вадима.
Вовчик оцепенел. И тут… Он отчётливо это видел: женская фигура; полная, не девичья, истошно крича побежала от костра в сторону его палатки; но успела пробежать меньше половины расстояния – стоявший перед костром, чёрный силуэт вскинул ружьё, - грохнул опять выстрел, отчётливо даже на фоне ярко теперь пылавшего костра сверкнула вспышка, - и женская фигура, раскинув руки, полетела лицом в траву… Раздался одновременный вскрик нескольких голосов.
- Беги, беги, Вовчи…к!.. – послышался какой-то дикий крик Вовки, резко оборвавшийся.
Мозг был в оцепенении, но какие-то древние, пещерные инстинкты самоспасения теперь сработали почти мгновенно: Вовчик крутанулся на коленях на 180 градусов, в руке как сам собой оказался клинок; одним движением от верха до низа он вспорол заднюю стенку-полог палатки; и рыбкой, как прыгая с тумбочки в воду бассейна, нырнул в образовавшийся прорез… Кувыркнулся; хрустнули ветки, и что-то больно царапнуло ухо и щёку, но он уже нёсся в темноту; подгоняемый первобытным ужасом; как грибник, провалившийся в берлогу к медведю; как кошка, ошпаренная кипятком; как голый ребёнок, преследуемый роем разъярённых пчёл…
